Фон крупп. Энциклопедия обо всем на свете. Роль знаний в жизни людей. Энциклопедия знаний

За несколько дней до ареста, зябким апрельским утром 1945 года, Альфред Крупп выехал в Эссен, туда, где билось сердце его гигантской империи. Здесь были угольные шахты и рудники, оружейные фабрики и металлургические комбинаты, оснащенные по последнему слову техники. На Круппов работало практически все население города.

Альфред не появлялся здесь очень давно. Он не желал видеть, как семейное дело обращается в прах: за два года, прошедших после первой бомбежки Эссена, 5 марта 1943 года, город был практически стерт с лица земли - главной целью были фабрики Круппов, на которых производилось оружие для армии вермахта. За это время на маленький городок сбросили более 36 тонн бомб, авианалеты не прекращались ни днем, ни ночью.

Альфред ехал в открытом лимузине по опустевшим улицам города. За время поездки он не проронил ни единого слова, и только побелевшие костяшки пальцев, сжимавшие никелированную ручку двери, выдавали его состояние.

Вокруг царил хаос. Там, где раньше кипела работа, теперь торчали жалкие обломки кирпичных стен. В проемах виднелись скелеты станков, останки безотказных некогда механизмов. Не уцелел ни один дом, ни один склад, шахта или завод. От главного офиса остался лишь этаж - теперь там размещалась временная администрация. Рядом кипела работа: уцелевшие станки упаковывались для отправки в страны-победительницы. Два хмурых парня делали на ящиках пометки мелом: "Румыния", "Франция", "Британия". На большинстве ящиков красовалась надпись "СССР". Проезжая мимо, Альфред вспоминал: на этих станках вытачивались детали для знаменитых "Тигров" - самых лучших германских танков, здесь собирали подлодки "U2", а вот та засыпанная шахта приносила ему полтора миллиона фунтов стерлингов годового дохода. Он попросил шофера остановиться лишь однажды: на главной площади, забросанная кирпичной крошкой, лежала статуя его прадеда, великого Короля пушек, в честь которого назвали Альфреда. Многотонное изваяние, отлитое из лучшей крупповской стали, совсем не пострадало. Непреклонный взгляд Альфреда-старшего был устремлен в небо, и Крупп долго стоял, вглядываясь в его суровое лицо.

Эту статую, уцелевшую после всех авианалетов, он часто вспоминал сидя в одиночной камере и ожидая суда. Альфред чудом избежал Нюрнбергского процесса: в первой десятке нацистских преступников значился его отец Густав, стоявший во главе фирмы вплоть до 1943 года, - он первым из германских промышленников проникся идеями НСДАП и выписывал Гитлеру чеки на внушительные суммы. Когда же Густава пришли арестовывать, то увидели оглохшего немощного старика. После перенесенного инфаркта он не мог ни говорить, ни читать, ни писать, был неспособен даже передвигаться и есть без посторонней помощи. Его разбил паралич. Густав Крупп, самый влиятельный промышленник Германии, превратился в беспомощное растение - судить его было невозможно. Обвинители предложили осудить Альфреда, но встретили резкое сопротивление адвокатов Круппа: "У нас здесь политический процесс, а не футбольный матч со скамейкой запасных". Как ни странно, аргументация подействовала, Альфред так и не появился на скамье подсудимых. Впрочем, выпускать его никто не собирался. Отсидев в тюрьме два года - в той самой, где Гитлер написал "Майн Кампф", - глава империи Круппов дождался отдельного судебного процесса, посвященного его судьбе и судьбе семейного бизнеса.

В 1947 году Альфред Феликс Альвин Крупп фон Болен унд Хальбах был приговорен к двенадцати годам заключения с конфискацией имущества. Круппа обвиняли главным образом в том, что на его фабриках принудительно работали ни в чем не повинные люди, угнанные из стран Восточной Европы. Восемь долгих месяцев Крупп выслушивал свидетельства очевидцев и пламенные речи защиты - бесстрастный, безучастный. Лишь однажды он выступил с ответной речью, сухой и краткой, заметив, что другой рабочей силы у него попросту не было. А что до условий, в которых содержались рабочие (смертность на его предприятиях была немногим ниже, чем в концлагерях), - то он не в курсе этого. Ни один мускул не дрогнул на его лице в момент вынесения приговора. Он позволил себе лишь одно проявление эмоций, поразившее всех присутствующих: в ответ на финальную фразу обвинения "Дом Круппов никогда больше не обретет былого могущества" Альфред Крупп едва заметно... улыбнулся!

Но судьи плохо знали историю Круппов. Альфред, напротив, знал ее слишком хорошо. Двадцать семь лет назад Густав Крупп, тогдашний владелец Дома, мрачно стоял в версальском Доме правосудия, выслушивая приговор, вынесенный лично ему победителями в Первой мировой: никогда не производить оружия, разрушить все оружейные мастерские, сократить вдвое производство стали, уничтожить миллион с лишним станков. Пушки Круппа, винтовки Круппа - то, на чем Дом сделал себе имя, должны были кануть в небытие. Густава осудили на долгих пятнадцать лет, взыскав с него к тому же пять миллионов фунтов стерлингов репараций. Французский обвинитель Жюстен де Билль сопроводил приговор победной ремаркой: "Дома Круппов больше не существует!"

Однако Густав вышел на свободу через... шесть месяцев. А через пять лет Круппы вновь стали самыми богатыми промышленниками Германии.

Лучшие дня

Зачитывая приговор, месье Вилль рано торжествовал победу: в истории этой династии было немало моментов, когда всем казалось, что ей уже никогда не подняться. Отпрыски Круппов разорялись, шли под суд, их имя трепали в неприглядных скандалах, и ни один из них не умер в добром здравии, но из любой тупиковой ситуации Круппы выходили победителями, и неудивительно: ведь основатель империи заработал свой первый капитал не на чем-нибудь - на конце света!

За год до начала нового, семнадцатого века в городок Эссен пришла чума. Жители в ужасе шарахались от мрачных фигур в черных балахонах - монотонно стуча в колотушки, чумные отряды собирали ежедневную жатву Смерти. Город наводнили бродячие проповедники. "Покайтесь! - кричали они. - Конец света близок! Разве вы не видите - сбываются все Божьи пророчества? Бросайте все, искупите свои грехи перед Господом!" День за днем по улицам Эссена брели в никуда толпы оцепеневших от страха людей. Горожане покидали свои дома, закрывали лавки и уходили в поля, монастыри - молиться о спасении душ. И только Арндт Крупп, мелкий эссенский ростовщик, не верящий ни в Бога, ни в черта, с утра до вечера носился по городу, скупая за бесценок дома, амбары и утварь: кому нужна эта рухлядь, если скоро все кончится? По правде сказать, в глубине души он тоже побаивался конца света, но рассудил так: если уж суждено умереть - так пусть я умру богатым. Если же уцелею - богатыми станут мои дети.

Минул канун страшного 1б00 года, а конец света все не наступал. Потихоньку жители возвращались обратно и первым делом шли к Арндту - выкупать свои родовые гнезда, но уже втридорога. Мнимый конец света принес оборотистому ростовщику столько денег, что их хватило еще пяти поколениям Круппов. Потомки вложили деньги в маленькую фабрику скобяных изделий, прикупили земель, пару угольных шахт и жили вполне безбедно - до тех пор пока на свет не появился Фридрих Крупп, отец Короля пушек.

Первый и последний авантюрист в семье, Фридрих полагался на удачу и верил в судьбу. Он истратил кучу денег на поиски кладов и не терял надежды стать самым богатым человеком в Германии. Вскоре он понял как - требовалось всего лишь наладить выпуск закаленной стали. В то время секретом производства владела только Англия и хранила его так же, как китайцы - секрет изготовления фарфора. Наполеон обещал любому, кто натянет нос ненавистным англичанам, круглую сумму золотом и свое вечное покровительство. Фридрих нанял роту секретных агентов, однако они не добыли ничего, кроме сплетен. Но вот удача ему улыбнулась - два беглых британских офицера появились в офисе Круппа и заявили, что готовы продать секрет. На следующий же день Фридрих объявил, что открывает первый завод по производству легированной стали. В пригороде Эссена закипела работа, размах поражал воображение. В новое дело Фридрих вложил почти все, что имел, и залез в огромные долги - он не сомневался в успехе. Но радость длилась недолго: Крупп был дилетантом, а офицеры - профессиональными мошенниками. Формула, за которую им заплатили солидную сумму, оказалась списанной из школьного учебника химии.

Удар был сильным: ведь он доверял этим "уважаемым" людям и даже попросил их стать крестными отцами своего первенца! Фридрих впал в тяжелую депрессию: он запретил домашним говорить слово "сталь" и коротал время в местных тавернах. Чтобы расплатиться с долгами, неудавшийся стальной магнат продал все, вплоть до семейного особняка, и вскоре умер от разрыва сердца. Вдове и ее сыну Альфреду достались куча кредиторов да маленькая фабрика по производству стали (обычной, конечно). Они переселились в деревянный сарайчик рядом с фабрикой, питались овощами со своего огородика и еле-еле наскребали денег на жалованье семи рабочим. Никто больше не верил в Круппов - никто, кроме самого Альфреда.

Вернувшись с похорон отца, будущий Король пушек засел за его рабочий стол и написал всем бывшим партнерам письма одного и того же содержания: "Неудачи остались в прошлом, мать продолжит семейный бизнес - с моей помощью. Надеюсь, вас заинтересует сталь, которую мы предлагаем, - она самого высокого качества. У фирмы сейчас столько заказов, что мы не успеваем их выполнять". Последнее являлось чистейшим вымыслом, но упрекнуть четырнадцатилетнего парня за невинный обман было некому. Альфред забросил школу и целыми днями пропадал на фабрике, помогая рабочим. Игры, книги - его не волновало ничего, кроме заказов. Отец был мечтательным простаком, он любил при случае пустить сентиментальную слезу и писал дурные стихи в подражание Байрону, а Альфред в первые же дни отправил Байрона на растопку: он не любил стихов и ненавидел романтиков. А чуть повзрослев, самостоятельно разъезжал по Германии, Австрии и Пруссии, настойчиво добиваясь заказов.

Вскоре, купив хороший костюм, он отправился в Лондон, надеясь все-таки выведать пресловутый секрет, сведший отца в могилу. "Англичане глупы и легкомысленны, - писал молодой промышленник управляющему. - Они устроили мне экскурсию по своим заводам, будь готов - я зарисовал много полезных механизмов". Правда, рецепт сверхпрочной стали Альфред так и не добыл, но зато позаимствовал у "легкомысленных британцев" идею машины по изготовлению вилок и ложек, которая принесла ему немало денег. Заработанные средства он вложил в разработку собственной, крупповской стали. Альфред в отличие от своего отца вырос прагматиком и не верил в сторонних доброхотов, предпочитая платить людям твердую ставку. Но уж тогда драл с них по три шкуры. Стратегия оказалась весьма эффективной - через полтора года сталь от Круппов славилась во всей Европе. Альфред же незамедлительно приступил к выпуску того, о чем давно мечтал, - пушек, ружей и снарядов.

Каждая новая война приносила Дому гигантские прибыли, а Крупп становился все мрачнее и раздражительнее: давала о себе знать накопившаяся за много лет усталость. Бисмарк порекомендовал ему собственного врача: Альфред страдал бессонницей, нервными расстройствами, несварением желудка и временами впадал в затяжные депрессии - боязнь смерти (ему было уже шестьдесят) отравляла существование. Медик отправил Круппа на курорт. Из поездки Альфред вернулся со сногсшибательным известием: он женится!

Берта Эйшхофф, дочь влиятельного налогового инспектора, была вдвое моложе, из всех добродетелей предпочитала аккуратность и два раза в год ездила в Карлсбад пить воды. В окружении праздных бездельников Крупп чувствовал себя совершенно потерянным, и когда на одном из вечеров он увидел Берту, то искренне обрадовался: когда-то их представляли друг другу на званом обеде в честь победы прусского оружия, и девушка произвела на него хорошее впечатление. Теперь Берта благосклонно внимала его рассказам о призах, которые пушки Круппа получили недавно на ежегодной выставке в Берлине, и отмечала про себя: "Обходителен, красив, богат". А та беспомощность, с которой влиятельный магнат иногда озирался вокруг, пробудила в ней совсем уж материнские чувства - и дело было сделано.

"Оказывается, у меня есть сердце, - писал Альфред одному из немногочисленных друзей после женитьбы. - Я-то думал, там всего лишь кусок железа". Знакомые были ошарашены переменой, произошедшей с Круппом: последние тридцать лет он не интересовался ничем, кроме оружия, называл карнавалы, книги и политику скучнейшими вещами на свете, а тут вдруг стал появляться на балах под ручку с очаровательной супругой. Но семейное счастье длилось недолго: Берта возненавидела Эссен, и неудивительно - постоянные дожди, грохот самого большого парового молота в мире, дым и копоть от несметного количества сталелитейных фабрик могли испортить характер кому угодно. Она жаловалась на головные боли и вскоре принялась кочевать с курорта на курорт, пробуя то лечебные грязи Локарно, то целебный воздух Ниццы. Через два года после женитьбы у Альфреда случился нервный срыв - он ни с того ни с сего устроил скандал на совете директоров, чего с ним никогда не происходило, поклялся всех уволить и исчез. После долгих поисков верные слуги нашли своего господина в дешевой таверне: надев платье садовника, он пил горькую, уставившись невидящим взором в стакан.

Альфред боялся появляться дома: неприятности шли нескончаемой чередой. Недавно у четы родился первенец, и Альфред был вне себя от счастья - наследник! Но у мальчика обнаружились врожденный ревматизм и астма (дурной климат Эссена дал о себе знать), и Крупп проклял все на свете. Он задумал построить замок, достойный богатейшего человека Европы, но судьба, казалось, всерьез решила этому помешать. Сперва почти готовое строение снес мощный ураган, равного которому старожилы не помнили, затем случилось наводнение, первое за семьдесят лет. В день торжественного открытия на фасаде появились глубокие трещины, и всю центральную часть замка пришлось отстраивать по новой.

И все же замок был построен - гигантское мрачное здание из стали и камня. В нем было двести комнат, зал для приемов и оранжерея, но не нашлось места для библиотеки. На стенах не висело ни одной картины, а окна не открывались даже в самую жару: Крупп опасался сквозняков. Берта не прожила здесь и недели: она окрестила новое жилище холодной гробницей, вредной для нее и сына. Альфред выслушивал ее истерики с ледяным спокойствием, и однажды Берта, в сердцах обозвав мужа бесчувственным болваном, покинула дом. Крупп бросил ей вслед только одну фразу: "У тебя есть два дня, чтобы опомниться", а по истечении этого срока спокойно приказал прислуге отослать фрау Крупп все ее вещи. Больше они никогда не виделись.

С возрастом Альфред стал маниакально подозрителен, ему казалось, что все вокруг хотят его обокрасть, и каждый день посылал своим управляющим вороха противоречивых приказов и инструкций. К счастью, реагировать на причуды вздорного старика не было особой необходимости: на своих фабриках он не появлялся, а телефон к тому времени еще не изобрели. Мучаясь бессонницей, он ночи напролет бродил по пустым комнатам замка, а затем, потушив свет, садился за очередные инструкции - из экономии он приучился писать в темноте, хотя мог бы скупить все свечные заводы Европы. После смерти в его кабинете нашли тридцать тысяч таких инструкций, в том числе "Генеральные предписания" - своеобразную конституцию Дома Круппов, в которой Альфред скрупулезно расписал для будущих наследников правила управления империей. Там было регламентировано все, вплоть до цвета униформы рабочих.

Чтобы развлечься, старик иногда устраивал приемы (непременно вывесив в комнатах расписание на день и правила поведения в доме), но с легкостью забывал о приглашенных, и гости пользовались крупповским гостеприимством, так и не повидавшись с хозяином. Впрочем, в случае невыполнения правил (не шуметь после десяти вечера, скажем) Альфред немедленно направлял письменную жалобу проштрафившемуся гостю. Его раздражало все, даже черные чулки горничных - он приказал им надевать только белые. Его несносный характер мог выносить только Фриц, единственный сын и наследник.

Фриц был полной противоположностью своего отца (рядом они выглядели как Пат и Паташон) - маленький, толстенький, классический "маменькин сынок". Все детство он провел с мамой на курортах и слыл изнеженным барчуком. Пока сыну не исполнилось двадцать, Альфред и слышать не хотел, что Фриц когда-нибудь встанет во главе фирмы - он казался ему совершенно неспособным к серьезным делам. К тому же в 15 лет Фриц увлекся археологией - эту дурацкую страсть отец пресек тотчас же, отправив его учиться на финансиста, но выводы сделал. Однако вскоре сын показал себя послушным и смекалистым парнем - днем докладывал папе о делах фирмы, а вечерами читал ему вслух. В 25 лет Фриц вознамерился жениться, Альфред был категорически против: ему не понравилась невеста, а пуще всего - необходимость что-то менять в привычном укладе. Долгих три года он не давал разрешения на брак и согласился лишь при условии, что молодожены будут жить вместе с ним в замке Хагель. Молоденькая Маргарет, дочка важного прусского чиновника, превратилась в главную мишень стариковских придирок он легко мог отчитать ее (а заодно и сына) при гостях за неподобающий наряд или неосторожно брошенное слово и находил особое наслаждение в том, чтобы изобретательно и методично издеваться над невесткой. "Отчего вы не пробуете фруктов из нашего сада?" - спрашивал он ехидно за завтраком, и слуги прыскали украдкой: они-то знали, что Альфред дал садовникам строжайшее указание не обслуживать Маргарет. Стоило ей задержаться за утренним туалетом, как Альфред каждые пять минут посылал слугу с "вежливыми" вопросами вроде "Не помочь ли фрау одеться?"

После смерти старого Круппа Маргарет наконец вздохнула с облегчением. Она родила Фрицу двух дочерей и проявляла трогательную заботу о супруге: тот был страшно рассеян и легко мог отправиться на совет директоров в домашних тапочках. Семейное состояние на тот момент оценивалось в десять с лишним миллионов фунтов стерлингов и росло с каждым днем, Крупны стали официальными поставщиками оружия двора Его императорско-королевского величества кайзера Вильгельма, принимали у себя титулованных особ со всего мира, и казалось, ничто не может омрачить их счастья - до тех пор пока в 1902 году в немецких газетах не появилась сенсационная перепечатка из итальянской прессы.

В ней говорилось о некоем близком ко двору видном промышленнике, который частенько наведывается на Капри. И там, на уединенной вилле, в укромной бухточке творятся такие оргии, о которых в приличной газете и писать-то неудобно. Причем участвуют в этих оргиях исключительно... молодые люди! Через пару дней газета социал-демократической партии назвала и имя таинственного промышленника - Фриц Крупп.

Узнав такую новость, Маргарет немедленно потребовала развод, попросив защиты у канцлера. Фриц, пытаясь замять скандал, объявил, что подает в суд на газету, и потребовал медицинского освидетельствования супруги - его агенты распустили слухи, что Маргарет страдает лунатизмом и не способна отвечать за свои слова. Канцлер пожелал получить объяснения, но слуга, принесший приглашение на аудиенцию, обнаружил Круппа лежащим в луже крови на полу собственной ванной. Вскрытия не проводили, официальной причиной смерти был объявлен сердечный приступ. Но все, разумеется, говорили о самоубийстве - за несколько дней до смерти Фриц Крупп написал друзьям пару писем, полных самых мрачных намеков.

Канцлер заявил, что его друга погубили социалисты. Старшая дочь, вступив в права наследства, пыталась (не без успеха) убедить всех, что Круппы святее Папы Римского. Ее муж Густав фон Болен унд Хальбах тихо и решительно добился разорения скверной газетенки. За пару лет, прошедших после женитьбы на дочери Фрица, он стал большим Круппом, чем сами Круппы. Густав полюбил лошадей, выучил наизусть все 72 пункта "Генеральных предписаний", вывесил в каждой из 200 комнат дома расписание, которое сам себе составил, и неуклонно следовал ему на протяжении многих лет: без пяти девять - отбытие на работу, восемь вечера - дети докладывают об успехах за день, в воскресенье с трех до четырех они приходят и играют с папой. За визг и беготню дома - строгое наказание. Этот распорядок ему пришлось нарушить лишь однажды: ради поездки на суд в Версале.

Густав отсидел в каземате шесть месяцев, его сын Альфред - шесть лет. Холодным февральским утром 1951 года он вышел за ворота тюрьмы, накинув на плечи шерстяное пальто, любезно подаренное комендантом, и отправился прямиком в магазин, торгующий дорогими автомобилями - спортивные машины были его единственной страстью. В банках Швейцарии и Аргентины у Круппов оставалось еще немало денег, так что Альфред мог не ограничивать себя ни в чем. В белоснежном "порше" он прикатил на пресс-конференцию, чтобы объявить: "Больше никакого оружия, теперь - только мирные товары". Круппы стали производить сверла, точильные станки и зубные протезы (последние охотно покупала Советская Россия), а кроме того - оборудование для атомных станций и занялись разработкой разнообразных ноу-хау. Кажется, все шло хорошо...

Через год Альфред женился. Чтобы репортеры об этом не пронюхали и не проникли в церковь, молодожены приехали на бракосочетание в фургончике с надписью "Хлеб". Альфред преподнес супруге шикарный "кадиллак" и букет пионов, но вместе они прожили всего четыре года: в суде жена заявила, что муж отказывался исполнять супружеские обязанности. В ответ адвокаты "Альфреда обнародовали другую пикантную подробность: истица крутила роман с главным менеджером империи Круппов - в результате экс-супруга не получила ни пфеннига. Альфред расправился с депрессией по-свойски: купил серебристый "ягуар" и отправился на ралли по Западной Африке.

Своему наследнику Арндту (получившему свое имя в честь жившего триста с лишним лет назад основателя династии) Альфред тоже ничего не оставил. Он учредил благотворительный фонд имени Фридриха Круппа, который ныне и распоряжается делами империи.

Источник информации: журнал "КАРАВАН ИСТОРИЙ", октябрь 1999.

Наследницей всех фабрик и сталелитейных заводов и многих десятков шахт после смерти «пушечного коро­ля» стала шестнадцатилетняя Берта Крупп . Поскольку у Фридриха Альфреда не было наследника мужского пола, фирму преобразовали юридически в акционерное общество. На основании нового устава фирмы Берту Крупп именовали теперь «обладательницей и руководи­тельницей фамильного предприятия» и видоизменили прежний династический закон; отныне все имущество переходит в руки «старшего из наследников» независимо от пола. Поскольку по немецким законам того времени акционерное общество могли создать не менее пяти акционеров, фирма Круппов напечатала 160 тыс. акций. Одну из них получил дядя Берты , одну - Барбара и по одной - три члена директората фирмы. Оставшиеся - за вычетом пяти от 160 тыс. - перешли в руки Берты Крупп .

В 1906 году, когда Берте исполнилось двадцать лет, Вильгельм II решил, что ей пора в интересах империи вступить в брак, и назначил в мужья Берте маленького бледногубого дипломата, служившего в ранге атташе в прусском посольстве при Ватикане. Жениха звали Густав фон Болен унд Гальбах. Он был старше невесты на шестнадцать лет. Свадьбу сыграли, разумеется, в вилле «Хюгель» . Невесту вел к алтарю сам император, а в углу зала выстроилось все правительство Германии. Импера­тор специальным указом повелел жениху принять фами­лию Круппа . Так что со дня венчания свежеиспеченного супруга именовали Густавом Круппом фон Болен унд Гальбах . Это и стало в дальнейшем официальным име­нем для отпрысков последующих поколений.

У «новичка» в династии было несколько черт харак­тера, достойных прежних «урожденных» Круппов . Как видно, у императора был безошибочный нюх, Густав оказался самым педантичным человеком на свете. Го­стям виллы «Хюгель» объявили, что отныне завтрак будет подаваться в 7 час. 15 мин. и опаздывать к нему нельзя. В 7 час. 16 мин. двери столовой запирали на­глухо, и не было такой силы, которая смогла бы рас­крыть их перед опоздавшим гостем. Тем более что Густав отдал и еще одно распоряжение: завтрак должен длиться ровно 15 мин. Семейный ужин должен был заканчиваться за 50 мин. В 10 ч. 15 мин., согласно «уставу дома», Густав и Берта уже лежали в супружеской постели. Вскоре на свет явился и первенец: Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах, впоследствии осужденный в Нюрнберге военный преступник.

В семействе дети стали рождаться регулярно: шесть мальчиков и две девочки.

«Примак» имел любимое чтение: расписание поездов. Если он обнаруживал в расписании какую-нибудь ошибку, он направлял дирекции железных дорог сердитое письмо. Галерею на четвертом этаже виллы «Хюгель» занимала огромная игрушка - железная дорога. Дети Круппа один час в неделю получали «урок точности», проходивший на галерее четвертого этажа. Их папочка с секундомером в руках стоял рядом с игрушечной железной дорогой и проверял точность отправления и прибытия поездов.

Секундомеры были в ходу и в других случаях жизни: так, например, если за обедом новый хозяин дома закон­чил есть очередное блюдо, у всех остальных официанты в тот же миг отбирали тарелки. По мнению Густава Круп­па , человек не должен есть медленно.

Хозяйка дома фрау Берта оказалась достойной парой своему супругу Густаву. Она изучала благородное ма­стерство блюстительницы морали и потому распоряди­лась и на ночь окна в доме не закрывать, какой бы прохладной ни была погода. Это, считала она, помешает наглым подмастерьям и горничным шляться друг к другу из комнаты в комнату. Мужская и женская части при­слуги получили места, разумеется, в противоположных флигелях здания. Оба флигеля связывал переход, закры­вавшийся железными дверьми. По ночам фрау Берта , закутавшись в толстые шали, периодически появлялась в темных коридорах и переходах и пристально следила, не крадется ли кто из флигеля во флигель. И если обна­руживала в переходе горничную, лакея, конюшего или кухарку, тотчас увольняла их.

Супруга фрау Берты прозвали «Крупп из Круппов », ии кратко, «железным Густавом ». В 1912 году праздно­вался столетний юбилей фирмы. По этому случаю в Эссене устроили «рыцарский турнир». Видные сотрудники фирмыучаствовали в нем в средневековых костюмах. Фрау Берта тоже вырядилась в костюм «госпожи замка». Альфрид же, маленький «престолонаследник», сидел на крохотной лошадке пони, одетый в бархатный костюм­чик, отделанный мехом горностая. «Железный Густав» был, разумеется, в доспехах средневековых рыцарей. Отметить столетие крупповской фирмы явился весь гер­манский генеральный штаб и даже сам император Вильгельм, который в торжественной речи сказал, что пушки Круппа - это сила германской армии и флота.

Однако патриотический «рыцарский турнир» не изме­нил аксиому капитализма: родиной капитала является страна под названием «прибыль». По случаю юбилейных торжеств Густава, правда, наградили орденом «Желез­ный крест», но это не мешало ему и дальше поставлять свои орудия и таким странам, о которых все давным-давно знали (и лучше всего сам Крупп ), что в близящей­ся войне они станут противниками Германии. Так, на­пример, Англия, Франция и царская Россия регулярно получали самые современные крупповские орудия , а в самый разгар германо-английского военно-морского со­перничества судоверфи Круппа поставляли английскому флоту ежегодно по восемь боевых кораблей!

И надо же было, чтобы в год юбилея, спустя всего несколько месяцев после «рыцарского турнира», выяви­лось, что агенты Круппа выкрали из сейфов германского военного министерства больше тысячи секретных доку­ментов. Затем они переправили эти документы францу­зам, с тем чтобы, используя эти документы, француз­ская печать тотчас предприняла кампанию против Гер­мании. Газетная кампания против Берлина в Париже означала бы новые прибыли для крупповских заводо в: чем громче и яростнее кричат французские газеты, тем больше заказов Круппам от имперского военного министерства. До сих пор неясно, как тайной полиции стало известно о пропаже документов из сейфов военного министерства, но факт остается фактом, что двух дирек­торов крупповской фирмы арестовали. И несколько не­дель казалось, что «дело Круппа » станет величайшим скандалом императорской Германии. Однако пожар пога­сил сам император: по указанию двора в течение не­скольких месяцев в прессе не появлялось ни одного слова о крупповском скандале , а взятых ранее под стражу директоров выпустили на свободу. Именно тогда Карл Либкнехт выступил со знаменитой «антикрупповской речью» на заседании германского имперского рейхстага: «Эта фирма-юбиляр регулярно использует свое богатство на то, чтобы совращать офицеров генерального штаба и заставлять их продавать военные тайны. Но, судя по всему, у нас нельзя произнести имя Круппа без того, чтобы мы не начали петь ему дифирамбы и модные патриотические гимны в пивных и в офицерских собраниях».

Разумеется, германские правые с пеной у рта броси­лись поливать грязью Либкнехта. Один из их заправил, Гугенберг вопил: «В действительности нет никакого „де­ла Круппа", есть только „дело Либкнехта"».

После речи знаменитого руководителя немецкой соци­ал-демократии по крайней мере формально должен был состояться крупповский процесс. Генеральных директо­ров Круппа и нескольких армейских офицеров снова взяли под стражу. Судебный процесс - явно по указке императора - закончился смехотворно мягкими приго­ворами. Офицеры генерального штаба получили по четы­ре - шесть месяцев тюрьмы, а крупповские директора уплатили штраф в 1200 марок. Сам же «железный Густав» в разгар судебного процесса получил от импера­тора новую награду - орден Прусского красного орла второй степени с дубовыми листьями.

Густав Георг Фридрих Мария Крупп фон Болен унд Гальбах (нем. Gustav Georg Friedrich Maria Krupp von Bohlen und Halbach ; 7 августа 1870, Гаага - 16 января 1950, замок Блюнбах, земля Зальцбург) - немецкий промышленник и финансовый магнат, оказавший значительную материальную поддержку нацистскому движению.

Биография

Густав фон Болен унд Гальбах родился 7 августа 1870 года в Гааге в семье дворянина-дипломата и был назван в честь отца. В 1888 году окончил гимназию Бисмарка, в 1893 году окончил юридический факультет Гейдельбергского университета. Начал дипломатическую карьеру, работая в германских миссиях в Вашингтоне, Пекине и Ватикане.

После женитьбы в октябре 1906 году на Берте Крупп (которая с 1902 года после самоубийства отца - Фридриха Альфреда Круппа - управляла семейным делом) вошёл в совет директоров концерна Круппа. После заключения брака, которому содействовал лично Вильгельм II, Густав фон Болен унд Гальбах и Берта Крупп стали носить фамилию Крупп фон Болен унд Гальбах .

В 20-х годах выступал противником нацистского движения, однако после встречи с Гитлером 20 февраля 1933 года изменил свое мнение и начал оказывать финансовую помощь программе перевооружения Германии.

В 1931-1933 годах - председатель президиума Имперского союза германской промышленности (нем. Reichsverband der Deutschen Industrie ).

В мае 1933 года Крупп фон Болен был назначен президентом «фонда Адольф Гитлер». На предприятиях Круппа, где в огромных масштабах производились танки, артиллерия и другое военное снаряжение, широко использовался труд военнопленных и других узников концлагерей.

В 1941 году Крупп перенёс инсульт и стал недееспособным, передав фактическое ведение дел своему сыну Альфриду. В 1945 году Крупп-старший был внесён в список обвиняемых для Нюрнбергского процесса, однако обследовавшая его международная медицинская комиссия нашла, что по состоянию здоровья он не может предстать перед судом.

Американский прокурор предложил заменить Густава Круппа на скамье подсудимых его сыном Альфридом, однако представители СССР и Франции отклонили это предложение. Впоследствии Альфрид Крупп был подсудимым на одном из последующих Нюрнбергских процессов в американском трибунале (1947-1948).

Густав Крупп умер в замке Блюнбах (федеральная земля Зальцбург, Австрия) 16 января 1950 года.

Потомство

Брак с Бертой дал обширное потомство: 8 детей, 14 внуков, правнуки…

Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах (1907-1967) Арндт фон Болен унд Гальбах (1938-1986) Арнольд фон Болен унд Гальбах (1908-1909) Клаус фон Болен унд Гальбах (1910-1940), обер-лейтенант люфтваффе Арнольд фон Болен унд Гальбах (род. 1939) Ирмгард фон Болен унд Гальбах (1912-1998), её первый муж - штурмбаннфюрер СА Ханно барон Райтц фон Френтц (1906-1941) - погиб на территории СССР Адельхайд баронесса Райтц фон Френтц (род. 1939) Рутгер барон Райтц фон Френтц (род. 1940) Зигберт барон Райтц фон Френтц (род. 1941) Гунхильд Эйленштейн (род. 1952) Хильдбург Эйленштейн (род. 1954) Дитлинд Эйленштейн (род. 1956) Бертольд фон Болен унд Гальбах (1913-1987) Экберт фон Болен унд Гальбах (род. 1956) Харальд фон Болен унд Гальбах (1916-1983) Фридрих фон Болен унд Гальбах (род. 1962) Георг фон Болен унд Гальбах (род. 1963) Софи фон Болен унд Гальбах (род. 1966) Вальдраут фон Болен унд Гальбах (1920-2005) Диана Мария Томас (род. 1944) Регина Томас (род. 1945) Экберт фон Болен унд Гальбах (1922-1945, под Пармой), лейтенант вермахта, попал в засаду, устроенную итальянскими партизанами

Буккер Игорь 17.01.2019 в 10:25

Некогда фамилия Крупп была синонимом власти и богатства. Ее представители снабжали оружием кайзера, фюрера и ФРГ, но при этом, будучи хорошими бизнесменами, не обделяли и врагов Германии. Именно они преподнесли Адольфу Гитлеру "лучший подарок в его жизни" - знаменитый танк "Тигр". Куда же делись могущественные Круппы и их несметные богатства?

Круппы были поставщиками оружия для кайзера, фюрера и Федеративной Республики Германии. А поскольку они были хорошими предпринимателями, то своим оружием они также снабжали и врагов Германии. Само имя Крупп было синонимом власти и богатства. Перед тем как исчезнуть, семейство Круппов было настолько богато и настолько могущественно, что стало проблемой для только что образованной ФРГ. В конце концов они упразднили сами себя: семейное предприятие стало благотворительным фондом, а имя Крупп исчезло, будто бы расплавившись в горниле доменных печей.

30 июля 1967 года, скончался последний представитель некогда богатейшего семейства, владелец крупнейшего в мире концерна Friedrich Krupp AG - Альфред Феликс Олвин Крупп фон Болен унд Хальбах (Alfried Felix Alwyn Krupp von Bohlen und Halbach ). Фактически последним представителем рода Круппов был его единственный сын Арндт (Arndt von Bohlen und Halbach ), но 16 сентября 1966 года, т. е. еще при жизни отца, он отказался от крупповского наследства и не стал владельцем семейного концерна. Можно сказать, что династия "пушечных королей" Круппов де-юре кончилась на Альфреде.

Брак наследника несметного состояния Альфреда Круппа с дочерью гамбургского коммерсанта Аннелизой Бар (Anneliese Bahr ) не соответствовал династическим чаяниям семейства. Мать Альфреда Берта позаботилась о том, чтобы этот отдающий мезальянсом брак как можно быстрее распался. Кроме того, Арндт Крупп (24 января 1938 - 8 мая 1986) совершенно не интересовался семейным бизнесом. Он отказался от наследства, которое тогда оценивалось примерно в три миллиарда немецких марок, получив в качестве отступного ежегодно два миллиона марок. Между прочим, сделал он это совершенно правильно, потому что причитающийся налог с наследства мог бы нанести непоправимый урон бюджету концерна.

Семейство немецких Круппов вымерло бы еще раньше, кабы не кайзер Германии Вильгельм II. У главы династии Фридриха Альфреда Круппа (Friedrich Alfred Krupp ), более известного как Фриц Крупп (Fritz Krupp ), было две дочери. Единственной наследницей империи "пушечного короля" была его старшая дочь Берта (Bertha ), но, выйдя замуж, она по закону должна была взять фамилию супруга и славное имя Круппов кануло бы в вечность. Нужно было любой ценой сохранить фирменное имя, в смысле, чтобы имя у фирмы по-прежнему звучало - Крупп.

Германский император не только повелел, чтобы к имени будущего супруга Берты обязательно бы прибавилось имя Крупп, но и сам подыскал соответствующего кандидата в мужья. Им по воле кайзера стал дипломат Густав фон Болен унд Хальбах (Gustav von Bohlen und Halbach ). После бракосочетания дворянин стал боссом сталелитейного концерна , и его имя впредь звучало так: Густав Крупп фон Болен унд Хальбах.

Несмотря на то, что к Круппам частенько с визитом наведывались политики, а сами хозяева занимались производством вооружения, на их вилле Хюгель (Hügel ) в Рурской области, действовал принцип - ни слова о политике!

И все-таки имя Круппов навсегда останется связанным с немецкой агрессией против соседних стран и двумя мировыми войнами. В день рождения фюрера, 20 апреля 1942 года, Густав Крупп подарил ему первый танк "Тигр", который Гитлер назвал "своим наилучшим подарком". Из-за проблем со здоровьем Густав все реже занимался делами.

К концу войны все нити руководства семейным предприятием, которое указом фюрера от 12 ноября 1943 года из акционерной компании было преобразовано в товарищество Lex Krupp , сосредоточил в своих руках Альфред Крупп. Как и на других крупных предприятиях, на заводах Круппа в годы Второй мировой войны использовался принудительный труд заключенных и военнопленных. По состоянию на начало 1943 года, на принадлежавших крупповскому концерну предприятиях трудились примерно 25 тысяч заключенных.

По решению Нюрнбергского трибунала от 15 ноября 1945 года, процесс против Густава Круппа был отложен и должен был состояться позднее, "если физическое и умственное состояние обвиняемого это позволит ". Этого не произошло, за обоих Круппов ответил сын.

Gustav Georg Friedrich Maria Krupp von Bohlen und Halbach ; 7 августа (18700807 ) , Гаага - 16 января , замок Блюнбах , земля Зальцбург) - немецкий промышленник и финансовый магнат, оказавший значительную материальную поддержку нацистскому движению.

Биография

Густав фон Болен унд Гальбах родился 7 августа 1870 года в Гааге в семье дворянина-дипломата и был назван в честь отца. В 1888 году окончил гимназию Бисмарка , в 1893 году окончил юридический факультет Гейдельбергского университета. Начал дипломатическую карьеру, работая в германских миссиях в Вашингтоне , Пекине и Ватикане .

Потомство

Брак с Бертой дал обширное потомство: 8 детей, 14 внуков, правнуки…

  1. Альфрид Крупп фон Болен унд Гальбах (1907-1967)
    1. Арндт фон Болен унд Гальбах (1938-1986)
  2. Арнольд фон Болен унд Гальбах (1908-1909)
  3. Клаус фон Болен унд Гальбах (1910-1940), обер-лейтенант люфтваффе
    1. Арнольд фон Болен унд Гальбах (род. 1939)
  4. Ирмгард фон Болен унд Гальбах (1912-1998), её первый муж - штурмбаннфюрер СА Ханно барон Райтц фон Френтц (1906-1941) - погиб на территории СССР
    1. Адельхайд баронесса Райтц фон Френтц (род. 1939)
    2. Рутгер барон Райтц фон Френтц (род. 1940)
    3. Зигберт барон Райтц фон Френтц (род. 1941)
    4. Гунхильд Эйленштейн (род. 1952)
    5. Хильдбург Эйленштейн (род. 1954)
    6. Дитлинд Эйленштейн (род. 1956)
  5. Бертольд фон Болен унд Гальбах (1913-1987)
    1. Экберт фон Болен унд Гальбах (род. 1956)
  6. Харальд фон Болен унд Гальбах (1916-1983)
    1. Фридрих фон Болен унд Гальбах (род. 1962)
    2. Георг фон Болен унд Гальбах (род. 1963)
    3. Софи фон Болен унд Гальбах (род. 1966)
  7. Вальдраут фон Болен унд Гальбах (1920-2005)
    1. Диана Мария Томас (род. 1944)
    2. Регина Томас (род. 1945)
  8. Экберт фон Болен унд Гальбах (1922-1945, под Пармой), лейтенант вермахта , попал в засаду, устроенную итальянскими партизанами

Напишите отзыв о статье "Крупп, Густав"

Примечания

Литература

  • Использован материал Энциклопедии Третьего рейха
  • Renate Köhne-Lindenlaub: Krupp, Gustav Krupp von Bohlen und Halbach. In: Neue Deutsche Biographie (NDB). Band 13, Duncker & Humblot, Berlin 1982, ISBN 3-428-00194-X , S. 138–143 (Digitalisat).

Ссылки

  • (англ.)
Смертная казнь

Тюремное заключение
Оправданы
Решение не принято
Внесены в список обвиняемых,
но не предстали перед судом

Отрывок, характеризующий Крупп, Густав

Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.

В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.