Муниципальное бюджетное образовательное учреждение

средняя общеобразовательная №35 школа

учитель высшей квалификационной категории

Мушарапова Н.Ф.

Русский язык.10 класс. Урок развития речи.

Тема . Комплексный анализ текста. Подготовка к написанию сочинения (часть С) по рассказу В. Астафьева «Хвостик» (Цикл «Затеси»)

Цели урока:

· Образовательные:

1. Формирование у учащихся навыка анализа текста в рамках ЕГЭ: умение определять проблему текста, позицию автора, выражать собственное мнение, аргументировать его примерами из жизни и художественной литературы.

2. Расширить и углубить представления об изобразительно-выразительных средствах языка.

3. Готовить учащихся к написанию сочинения-рассуждения.

· Развивающие:

1. Формирование умения сравнивать, обобщать, делать выводы.

2. Развивать умение использовать тропы языка в своей речи.

· Воспитательные:

1. Вызвать интерес к творчеству В. П.Астафьева.

2. Способствовать осмыслению своего назначения.

3. Воспитывать ответственное отношение к окружающей природе.

Методы работы: беседа, совместный анализ текста, работа со словарем, рефлексия.

Формы организации учебной деятельности учащихся: индивидуальная, групповая, фронтальная.

Оборудование, техническое оснащение: компьютер, медиапроектор, презентация в программе Microsoft Office Power Point, дидактический материал (рассказ В. П.Астафьева «Хвостик», «План написания сочинения-рассуждения»)

I. Организационный момент.

Объявление темы и цели урока.

Вступительное слово учителя.

II. Выступление ученика с презнтацией «В.Астафьев-самобытный русский писатель»

Учитель: В 1961 году В. П. Астафьев начал писать короткие рассказы-миниатюры, которые составили цикл «Затеси». В «Затесях» в лаконичной и иносказательной форме выражены все проблемы, которые рассмастривал В. П. Астафьев в своих «больших» произведениях, его боль по поводу того, что происходит вокруг: оскудение человеческой души, безжалостное отношение к природе, состояние культуры и искусства; все так же звучит тема войны и значит, тема бесценности человеческой жизни, тема самопожертвования. «Затеси» создавались на протяжении всего позднего творчества писателя.

3. Словарная работа.

Затеси –зарубки. В старину люди, уходя далеко в лес, делали по дороге зарубки на деревьях, чтобы не заблудиться. Белеющие на стволах зарубки или меты были видны издалека, и люди по ним узнавали обратный путь. В разных местах их называли по- разному: В Сибири – затесь.

4. Комплексный анализ текста.

А)Перед вами рассказ-миниатюра В.П.Астафьева «Хвостик». Внимательно прчитайте текст и поделитесь своими впечатлениями.

Исходный текст

1)Смеется, заливается, хохочет мальчик…2) Овсянский остров напоминал когда-то голову - туповатую с затылка и заостренную, чубатую со лба.3) В любое время года была та голова в окладе венца - бледная зимняя плешь обметана чернолесьем; весной плешь острова нечесано путалась серо-свалявшейся отавой, взятой в кольцо багряно-мерцающих тальников, которые не по дням, а по часам погружались в глубину вспененного черемушника. 4)Пока черемуха кружилась, метелила по берегам острова, в середине его вспыхивала и, стряхнув в себя рыхлый цвет, оробело останавливалась прибрежная гуща, утихали листом тальники, ольхи, вербы, черемухи, отгородившись от пожара полосой небоязного к огню смородинника…

5)В осени мягкий лист кустарников бронзовел, и выкошенный, чистый остров в ровной стрижке зеленой отавы победно возносил мачту над высоким стогом сена. 6)И всю-то зимушку покрыто было боязливое темечко земли пухлой шапкой сена, и серебряно звенел венец, надетый на чело острова. 7)Желтая птица кружилась и кружилась над зимним стогом.8) Ветер с Енисея гнал ее встречь бурям, и алым флагом вспыхивало крыло высокой птицы под широкой зарею в часы предвечерья.

9)Гидростанция зарегулировала реку, откатилась вода, и стал Овсянский остров полуостровом. 10)Захудала на нем некошеная трава, усохли кустарники.11) По оголившейся отноге и пологим берегам налет зеленого помета - цветет малопроточная вода.12) Перестала цвести и рожать черемуха, обуглились, почернели ее ветви и стволы; не полыхают более цветы - они вытоптаны или вырваны с корнем.13) Лишь живучий курослеп сорит еще желтой перхотью средь лета, да жалица и колючий бурьян растут по оподолью бывшего острова.

14)Прежде были в заречье деревенские покосы и пашни, но где они были - уже не найти. Нынче сооружен здесь деревянный причал. 15)Валом валят на эти берега хозяйственные дачники, чтобы холить на личных огородах и в теплицах редкую овощь, цветы, ягоды,16) В субботу и воскресенье - пароход за пароходом, теплоход за теплоходом, катер за катером, «Ракета» за «Ракетой» прилипают к причалу и выделяют из себя жизнерадостный народ.

17)Под бравую песню «То ли еще будет…» расползаются они пo затоптанному клочку земли, глядя на который еще раз убеждаешься, что в смысле выделения мусора и нечистот никто сравниться с высшим существом не может - ни птица, ни зверь… 18)Берега и поляны в стекле, жести, бумаге, полиэтилене - гуляки жгут костры, пьют, жуют, бьют, ломают, гадят, и никто, никто не прибирает за собою, да и в голову такое не приходит - ведь они приехали отдыхать от трудов.

19)Оглохла земля, коростой покрылась. 20)Если что и растет на ней, то растет в заглушье, украдкой, растет кривобоко - изуродованное, пораненное, битое, обожженное…

21)Хохочет мальчик на берегу. Увидел что-то не просто смешное, а потешное, вот и хохочет.

22)Подхожу, обнаруживаю: возле вчерашнего, воскресного кострища, средь объедков и битого стекла, стоит узкая консервная баночка, а из нее торчит хвостик суслика, и скрюченные задние лапки. 23)И не просто так стоит банка с наклейкой, на которой красуется слово «Мясо», на газете стоит, и не просто на газете, а на развороте ее, где крупно, во всю полосу нарисована художником шапка: «В защиту природы…»

24)Шапка подчеркнута не то красным ломаным карандашом, не то губной помадой, через всю полосу шатающиеся, промоклые красные буквы, из них составлено слово: «Отклик».

25)- Что же ты смеешься, мальчик?!

26)- Хво… хво… хвостик!

27)Да, хвостик суслика смешон - напоминает он ржаной колосок, из которого выбито ветром зерно, жалкий, редкостный хвостик - не сеют нынче в заречье хлеба.28) Дачными ягодами суслику не прожить, вот с голоду и подался крошки по берегу подбирать, тут его поймали веселые гуляки и засунули в банку, судя по царапинам на обертке, засунули живого. 29)И «отклик» на газете, догадываюсь я, написан не карандашом, а кровью зверушки.

Б)Варианты ответов(«Интересный текст…», «заставляет задуматься о серьезных вопросах…», « жалко зверушку..»)

Анализ текста.

1.Рассказ « Хвостик» ,действительно, очень пронзительный, волнующий нас, читателей. Как бы вы сформулировали проблему, которую затрагивает Виктор Астафьев?

(Учащиеся выявляют проблему экологическую- человек и его отношение к окружающей природе История мальчика - это зеркальное отражение позиции взрослых по отношению к природе. Итак, проблема этого рассказа не столько экологическая,сколько нравственная. Как бы теперь вы ее сформулировали?

(Влияние равнодушного отношения взрослых к природе на воспитание нравственных качеств молодежи.)

(Стиль текста- художественный – значит авторская позиция заявлена не одним или двумя предложениями, но читатель все равно понимает, что Виктор Петрович с болью в сердце пишет о равнодушном и даже циничном отношении человека к природе, для автора остров живой!

Виктор Петрович, содрагаясь, пишет о реакии мальчика, который «заливается, хохочет»,глядя на бедную зверушку!

3.Какие средства выразительности помогают для определения позиции автора?

Ученик анализирует «портрет» острова до строительства электростанции и после нее- прием антитезы;

Ученик отмечает, что кольцевая композиция тоже отражает позицию автора.)

Градация в начале рассказа тоже позволяет автору образно выразить свое мнение.

Формулируется позиция В.П.Астафьева (индивидуально в тетрадях)

4.Ребята, а что думаете вы по сформулированной проблеме?

Учащиеся высказывают свою точку зрения. Помните, что без оценочной лексики, помогающей передать впечатление от прочитанного, ваша позиция не считается сформулированной:

(с удовольствием прочитал…, нельзя остаться равнодушным…, разделяя негодование автора, хочу сказать, что…, оригинальность авторского решения данной проблемы вызывает восхищение…)

5 Для аргументации собственного мнения вы должны подобрать примеры из художественной литературы и из жизни. Дома, поразмыслив еще раз над нашим сегодняшним разговором, вы напишите сочинение – эссе, и я узнаю,какую же затесь оставил в вашем сердце маленький рассказ большого писателя.

И сделалось видно высокую рожь со сплющенным колосом. Она переливалась под ветром, шумела молодо и беззаботно. Но однажды налетела буря с крупным дождем и градом. Еще жидкую и нестойкую рожь на взгорьях прижало к земле.
«Пропало жито, пропало!» - сокрушались мужики. Горестно качали они головами и вздыхали, как вздыхают люди, утратив самое для себя дорогое. Из древности дошла до нас и еще, слава Богу, жива в крестьянах жалость к погибающему хлебу, основе основ человеческой жизни.
После бури, как бы искупая свой грех, природа одарила землю солнечными днями. Рожь по ложкам и низинам стала быстро белеть, накапливать зерно и знойно куриться. А та, по взгоркам, все лежала вниз лицом и ровно бы молилась земле, просила отпустить ее. И были провалы в густой и высокой ржи, словно раны. День ото дня все горестней темнели и запекались они в безмолвной боли.
Пригревало и пригревало солнце. Сохла земля в поле, и под сваленной рожью прела она, прогревала стебли, и они один по одному твердели, выпрямлялись и раскачивали гибко согнувшиеся серые колосья.
Ветром раскачивало рожь, сушило, гнало ее волнами, и вот уже усы пустили колосья, накололи на них солнце.
Раны на поле постепенно закрылись, ровное оно сделалось, безоглядное.
Катились беловатые, будто вспененные на хребтах, волны, и среди них озерной, стоялой водою все еще несмело шевелилась рожь, поднявшаяся с земли. Но через неделю-две вовсе слижет зеленые проплешины и сольется поле во едином расчесе, в единый колос встанут хлеба, начнут шуметь полновластно, широко, зазвенят отвердевшим зерном и, радуясь хлебу, жизнестойкости его, хвалить будут его крестьяне, как верного друга. «Сильный колос! Взнял себя с земли!»

Лунный блик

Ночью впереди теплохода, на гладкой воде, росчерком играл лунный блик. Он серебрился, фосфорно зеленел, искрился, извивался змейкой, прыгал головастиком, убегал шустрой ящеркой.
Верилось, с нетерпением ждалось: вот-вот настигнет теплоход живую топь луны, сомнет ее, срежет плугом носа.
По проходили минуты, прошел час, другой, а отблеск далекой луны все бежал и бежал перед теплоходом, без усилия опережая напряженно работающую машину.
И было в этой ночной картине что-то похожее на жизнь, казалось, вот-вот поймаешь, ухватишь смысл ее, разгадаешь и постигнешь вечную загадку бытия.

Хрустальный звон

Вышел утром на берег роки, а по ней звон, тонкий-тонкий, ело уловимый.
Не сразу понял, в чем дело: река уходила в зиму высокая, прибрежные кусты затоплены, ночью ударил заморозок - вода «подсохла», - и на всех веточках, побегах талышков и на затопленной осоке настыло по ледышке. Висели они колокольцами над водой, струями шевелило тальники, льдинки позванивали едва внятно, а когда занимался ветерок, звон густел, угрюмая, бурная, все лето недовольно гудевшая река начинала искрить из конца в конец, открываясь добрым материнским ликом.
В тихом, отходящем звуке, в легком свечении пустынной, всеми забытой реки чудилась вроде бы даже покаянная виноватость - была вот все лето злая, мутная, неласковая, затопила птичьи гнезда, не оделила добычей рыбаков, не одарила радостью купальщиков, распугала с берега детей, отпускников…
Поздняя осень, чуть греющее позднее солнце, но сколько от него светлого свету! И чуть слышный хрустальный звон кругом, россыпь искрящихся колокольчиков над берегами - голос грустного предзимья по всему поднебесному миру.

Сережки

После сретенских морозов, когда разломится зима пополам и солнце повернет на весну, я, если живу в деревне, наломаю веток ольхи с сережками, поставлю их в банку с водой и с удивлением наблюдаю, как эти черные, почти обугленные ветки, которых и солнце-то коснулось чуть, только чуть, да и солнце-то далекое еще, морозное, стронутые соком, встрепенулись, зашевелились в себе.
Немного тепла, немного чистой воды - вот уж лаковая чернота сережек дрогнула, отеплилась багровым цветом, а ветви шоколадно заблестели и окропились бледными свечечными язычками набухших почек.
Одна, другая треснет почка, обнажит спрессованную в себе мякоть зелени и замрет, дожидая своего срока, пропуская перед собой краткую накипь цвета - листу родиться надолго, на все лето, лист может и должен подождать.
И сломаются в изгибах сережки, растрескаются, словно живые птичьи лапки, насорят буровато-желтого цвета, похожего на отруби, и, обмерев от свершенного таинства обсеменения, обвиснут в изнеможении, неслышным, последним выдохом развеют прах цвета, бесплотную пыльцу. По всему столу, на бумагах, на чернильнице, на окне лежит, светится цветочная пыльца, а сережки, отдав себя грядущему празднику веснотворения, как-то опустошенно обвиснут, свернутся и упадут отгорелыми папиросными бумажками.
Однажды на исходе января шел я малонатоптанной узкой тропой, вижу: поперек нее лежит ольха, из снега желтеет пенек с красной каемкой. Кто-то наточил топор, пробовал острие и смахнул деревце. Может, выбирал палку иль оглоблю, на какую-либо хозяйственную надобность срубил, посмотрел - не годится, пошел дальше рубить. У нас много всего - чтобы выбрать по сердцу новогоднюю елку, иные привереды по двадцать их свалят.
Обут я был по-городскому, в ботинки, в лес идти убродно, вот и попользовался подарком - наломал веточек с вершины срубленной ольхи, подумал и три-четыре ветки от пенька отломил.
Быстро приободрились ветки в комнатном тепле. Приободрились, да не все. Те, что я от живого пенька отломил, - ожили, зацвели, семенем сорить начали, а на ветках, которые со срубленного ствола, сережки затвердели. Висят каменно, словно летошний сорочий помет прилип и прутикам, - не хватает им силы зацвесть, а судя по срубу пенька, и жили-то отдельно от корней не более недели. Измученная, дохлая, одна сережка наконец-то треснула, потом еще одна. Медленно, заторможенно, каждая по отдельности пробовали цвести сережки со срубленной вершинки, но так на полпути и замерли, засохли в полуцвете, выдохнув из своей сиротской души чуть видную порошинку пыльцы - смолкла песня цвета на полуслове.
А в этой же банке, на том же свету пластали пестрые сережки на неподрубленных ветках, сливая животворящую силу с весенним разгулом цветения, распирало их силой нарождающейся жизни, рвало на них кожу, обнажало жаркую плоть.
Родная моя деревня, а как же ты там, в новых агрогородках, комплексах, отнятая от корней, с перерубленным стволом? И люди, русские люди, как же они-то? Уронят ли семя свое на новом месте, на железо, на кирпич, на цемент? И познают ли радость цветения, без которого сама жизнь уже не жизнь, а только производство скота, жратвы, назьма.

Дождик

Шалый дождик налетел с ветром, пыль продырявил, заголил хвосты куриц, разогнал их во дворе, качнул и растрепал яблоню под окнами, убежал торопливо и без оглядки.
Все замерло удрученно и растерянно. Налетел дождик, нашумел, но не утешил, не напоил.
Снова зной. Снова зажило все разомлелой, заторможенной жизнью, и только листья на яблоне все дрожали, и сама, кривая, растопорщенная, яблоня напоминала брошенного, обманутого ребенка.

Предчувствие осени

Конец августа.
Речка Быковка стала еще светлей и мельче. Она как бы оробела немножко и чуть-чуть шумит перекатами, словно боится нарушить зарождающуюся грусть, стряхнуть поседелость на кустах, висящих над нею.
По речке который уж день плывут листья, набиваются у камней в перекатах, паутина плывет с татарника и кипрея. Его полно тут, татарника, на пашнях, особенно на овсах, кипрея - на вырубках. Ночью над Быковкой мелькают просверки, словно электросваркой разрезая сталистую твердь речки, - звезды ли августовские падают? Или отблески северных позарей достигают Урала? Может, и с Антарктики отголоски сияний достигают безвестной речки Быковки? Земля в августовские ночи совсем не ощутима, хочется притихнуть вместе с нею, пожалеть себя и ее за что-то, приласкаться к теплому - наступающим холодом, тьмою дышит ожившее пространство.
Рано начали просыпаться туманы, а как проступят, так низко и неподвижно лежат неровными слоями над зеленой отавой, по-над речкой. И речка сквозь туман и не смытую на песках пленку пуха кажется стылой.
Рано вечером многими сенокосилками стрекочут кузнечики, стрекочут длинно, трудолюбиво, боясь сделать паузу, ровно бы спешат докосить все, что еще недокошено в полях и лугах.
А недокошены лишь елани и кулижки колхозников. Нынче, как и много лет назад, они получили покосы к сентябрю, косят урывками перестоялую, худую траву, мечут ее сырую. Корм из нее никудышный, но какой ни на есть, а корм.
Осень приближается. Осень.
Птицы все едят, едят. Овсянки затемно прилетают и садятся в поле и только на вечерней заре лепятся на кусты и чистят перья клювами от паутины. Песен птичьих уж нет, только хлопоты, только молчаливые заботы перед дальней дорогой. Природу охватило томление и тревога, за которою последует согласие с осенью, печальное прощание с теплом, готовность к трудному зимованью, так необходимому для обновления всего в природе, белому снегу, который глубоко и тепло прикроет верхушку земли, нарядит ее в белую шапку - и будет конец года - тоже с белой верхушкой.

Весенний остров

Пароход миновал Осиновский порог, и сразу Енисей сделался шире, раздольней, а высота берегов пошла на убыль. Чем шире становился Енисей, тем положе делались берега, утихало течение, река усмирялась, катила воды без шума и суеты.
Я один стоял на носу парохода и, счастливо успокоенный, смотрел на родную реку, вдыхал прохладу белой, тихой ночи. Нос парохода время от времени так глубоко срывался в воду, что брызги долетали до меня. Я слизывал с губ капли и ругал себя за то, что так долго не был на своей родине, суетился, работал, хворал и ездил по чужим краям. Зачем?
Пароход шел по Енисею, разрезая, как студень, реку, светлую ночь и тишину ее.
Все на пароходе спали. Не спал лишь сам пароход, рулевой не спал, и я не спал. Вахтенный матрос хотел прогнать меня с палубы, но посмотрел на меня, постоял рядом и ушел.
Я ждал солнце. Оно с час назад укатилось в лес и зависло в вершинах его. Туман поднялся над рекою, выступил по логам и распадкам, окурил берега. Он был недолговечен и пуглив, этот летний туман, и пароходу идти не мешал. Вот-вот после короткой дремы оттолкнется солнце от острых вершин леса, взойдет над синими хребтами и спугнет туманы. Они потянутся под срез тенистых берегов, заползут в гущу леса и там падут росою на травы и листья, на пески и прибрежный камешник.
И кончится так и не начавшаяся ночь.
Утром-то, на самом взлете его, я увидел впереди остров. На острове перевалка мигала еще красным огнем. В середине острова навалом грудились скалы, меж скал темнели кедрачи, местами выгоревшие, а понизу острова кипел вершинами лес.
Берега яркие, в сочной зелени - так бывает здесь в конце весны и в начале лета, когда бушует всюду разнотравье, полыхают непостижимо яркие цветы Сибири. В середине лета, к сенокосу, цветы осыпаются и листья на деревьях блекнут.
Но на подоле острова живая лента зелени! Это только что распустившийся гусятник и низенький хвощ. За ними синяя полоса, окропленная розовыми и огненными брызгами. Цветут колокольчики, жарки, кукушкины слезки, дикий мак. Везде по Сибири они давно отцвели и семя уронили, а тут…
- Весна на острове! Весна!..
Я побежал на корму парохода, я торопился. Остров все удалялся, удалялся, а мне хотелось насмотреться на нечаянно встреченную весну!
Остров зарябил птичьим косяком, задрожал в солнечном блике, свалился на ребро и затонул вдали.
Я долго стоял на палубе и отыскивал глазами такой же остров. Встречалось много островов, одиноких и цепью, но весеннего больше не попадалось. Тот остров оставался долго под водою, и когда обсохли его берега, - всюду уже было лето и все отцвело, а он не мог без весны - и забушевал, зацвел яркой радугой среди реки, и ничто не могло сдержать торжества природы. Она радовалась, буйствовала, не соблюдая никаких сроков.
Вспоминая о весеннем острове, я думаю и о нас, людях. Ведь к каждому человеку поздно или рано приходит своя весна. В каком облике, в каком цвете - неважно. Главное, что она приходит.

Марьины коренья

Однажды мне довелось побывать на Северном Урале. Я сидел на каменной осыпи одного из отрогов вершины Кваркуш. Из-за Вогульской сопки, отчетливо видной вдали, медленно поднималось солнце, и сопка то озарялась с восточной стороны, то снова делалась сумеречной от наползающих на нее облаков.
Но вот солнце выкатилось на горб сопки, ударило лучами по облакам и густым туманам. Снег засверкал на вершине, облака потускнели, нехотя сползли в ущелья, и мир разделился надвое. Вверху были сопки, с белыми зайцами на спинах, все в солнечном сиянии, все в сверкании. А внизу все затоплено, закрыто. Это был тот час, когда неживая чернота сопок и осыпей окутывалась призрачным дымком и сопки не отпугивали, а манили к себе этой призрачной загадочностью.
Под ними густо, непроглядно слоились облака, и в них слепо метались по ущельям речки, налетали на камни и завалы и все же катились безостановочно с Кваркуша, с Вогульской сопки и с трех камней, с тех загадочных камней, куда с извечным постоянством ходят сбрасывать рога олени.
Здесь, на вершинах Урала, - начало жизни рек. Здесь, в поднебесье, лежат вечные снега, питая острые родники теми скупыми каплями, из которых потом рождаются великие реки, то яростно, то степенно идущие до самого Каспийского моря.
Реки рождаются в блаженной, вечной тишине. Рождение не терпит суеты, рождению нужен покой. Низкое, скупое на тепло и щедрое на свет солнце все же оплавляет прессованные, тяжелые, как свинец, валы снегов, и разбегаются во все стороны юркие ручейки. Еще малые, еще хилые, тут же совсем близко сходятся они вместе и вперехлест, весело заплетаясь на ходу, катятся вниз по камням и осыпям. Вниз! Вниз! С хохотом и звоном. И уже не остановить их, не вернуть. Реки - что человеческие судьбы: у них много поворотов, но нет пути назад.
Осыпь, на которой я сижу, оканчивается взлетом иссеченных ветрами сопок. Валуны кругом величиной с дома, на сопке тоже снег, припал плотно, белые лапы меж камней запустил, держится за них. От снега в спину мне несет стужей, в глаза бьет ослепительное нежаркое солнце. Под сопкою, чуть ли не выскакивая на усыпанные семенами снежные груды, растут подснежники с теплыми шероховатыми листьями. В листьях этих, как в доброй горсти, зажато по пяти белых цветочков. Расцветают они здесь почти все лето, преследуя линяющие под солнцем снега, расцветают по пяти штук на одном стебле. Нигде я не видел таких дерзких подснежников.
А на высыпке мелкого камешника, возле маленькой, но уже по-старушечьи скрюченной пихточки я вижу крупныe багрово-розовые цветы.
Внизу, на склонах Урала, растут они выводками, корней по тридцати, голова к голове, лист в лист. И цветы там яркие, с желтыми зрачками.
Как же попали сюда эти? Каким ветром-судьбою занесло в безжалостные осыпи, в студеное поднебесье их тяжелые семена? Может, птица в клюве принесла? Может, лось в раскопытье?
Их всего три, И стебли их тонки, и листья у них будто из жести, и побагровели эти листья на срезах от стужи.
А цветы?
До чего же мудра жизнь! Венцы цветов прикрыты, и желтых зрачков не видать. Цветы стоят, как детишки в ярких шапочках с завязанными ушами, и не дают холоду сжечь семена. И лепестки у цветов с проседью, и мясисты они, толсты. Вся сила этого цвета идет на то, чтобы сберечь семена, и они не откроются во всю ширь, не зазеваются на приветливо сияющее солнце. Они не доверяют этому солнцу. Они слишком много перенесли, прежде чем пробудились от зябкого сна среди голых, прокаленных стужею камней.
Пройдут годы, и плеснут на осыпи всполохи ярких, багровых цветов. А пока их здесь всего три, мужественных, непокорных цветка, и в них залог будущей красоты.
Я верю, что они выживут и уронят крепкие семена свои в ручейки, а те занесут их меж камней и найдут им щелку, из которой идет хотя и чуть ощутимое, но теплое дыхание земли. Я верю в это, потому что лет восемьдесят назад возле Кваркуша и других приполярных вершин и сопок не было ни одного деревца. А сейчас в распадках низкие, костлявые, полураздетые, но сплошные леса, и даже на западном склоне Кваркуша, вокруг альпийских лугов где островками, где в одиночку - низкие, почти нагие деревца, но такие крепкие, узлистые, что корни их раскалывают камень, а от стволов отскакивает топор. Деревья ведут постоянное, тяжелое наступление и закаляются в борьбе, в вечном походе. Иные из них падают, умирают на ходу, как в атаке, а все-таки они идут. Идут вперед и вперед!
Первые солдаты тайги, согнутые, но непокоренные, иссушенные голодом и мертвящим дыханием скал, принимающие на свою грудь всю лютость севера ради лесов, что идут за ними, - низкий поклон им от бывшего солдата российского, который знает, как трудно быть первым.
А следом за лесом летят птицы, идут звери, идет живая жизнь, и вместе с нею эти багрово-розовые цветы с работящими корнями и живучим семенем. И все эти светящиеся внизу на полянах бледными лампадами купавки, желтые лютики, невиданно мелкие, с мошечку величиной, незабудки, и даже чудом проникшие сюда лазоревые цветы, и уверенные в себе подснежники с восхищением глядят на нездешних жителей, на трех разведчиков, как бы наполненных живою, горячею кровью.
Пусть не остынет алая кровь в тонких жилах цветов!

Герань на снегу

В бараке бушевал пьяный мужик. Жена пыталась его утихомирить. Он ударил жену, и она улетела в коридор. Ребятишки еще раньше разбежались. Стал пьяный мужик искать, чего бы разбить. Но в комнате уже все было разбито и порушено.
Тоскливо мужику.
И тут увидел он гераньку на окне.
В дырявом чугунке росла геранька. Забывали поливать ее, и потому нижние листья гераньки скоро чернели, свертывались и опадали. Но набралась сил геранька и отросла - расцвела. Один цветок и был у нее только да с пяток листьев, которые ночью примерзали к окну, а как печку затопляли, они оттаивали.
Мужик бухнул чугунком в стекло. Упала геранька под окно. Земля из чугунка вывалилась в снег. Мужик после этого успокоился и заснул.
Всю ночь светилась геранька под окном, еще живая. Наутро снег пошел, припорошил ее.
Днем мужик окно фанеркой заделывал и увидел гераньку. Она тускло светилась под снегом. Каплей крови показалась она мужику, и он перестал работать, тяжело замep возле окна.
А гераньку все заносило и заносило снегом. Так она тихонько и погасла, и мужик подумал, что лучше, покойней под снегом гераньке, и теплее, и бараком ее не душит.
Скоро пришла весна. Снег под окнами барака смыло ручьями, и водою подхватило стебелек гераньки с мокрым черным цветком и унесло в овражек. Корешок гераньки оказался живой, и этим корешком поймалась геранька за землю и снова расти начала. Но как вышли два листика и заметной сделалась геранька - ее отыскала в овраге коза и съела.
В земле еще оставался корешок гераньки, и, набравшись сил, он снова пустил росточек. Тут началось строительство и пришел экскаватор. Он зацепил ковшом гераньку вместе с жалицей и бросил в машину, машина вывалила землю под яр, к реке.
Геранька шевельнулась и в рыхлой земле, попробовала расти на новом месте, да на нее все валили и валили сверху землю, и она расти больше не смогла, унялась, и корень ее лишился сил под тяжестью и начал гнить внутри земли, вместе со щепьем, хламом и закопанной травою.
Дырявый чугунок хозяйка подняла и посадила в него помидор. Мужик не выбрасывал за окно чугунок с помидором, хотя по-прежнему пил мужик и бушевал после каждой получки и все время искал - чего бы разбить и выбросить.

Хвостик

Смеется, заливается, хохочет мальчик… Овсянский остров напоминал когда-то голову - туповатую с затылка и заостренную, чубатую со лба. В любое время года была та голова в окладе венца - бледная зимняя плешь обметана чернолесьем; весной плешь острова нечесано путалась серо-свалявшейся отавой, взятой в кольцо багряно-мерцающих тальников, которые не по дням, а по часам погружались в глубину вспененного черемушника. Пока черемуха кружилась, метелила по берегам острова, в середине его вспыхивала и, стряхнув в себя рыхлый цвет, оробело останавливалась прибрежная гуща, утихали листом тальники, ольхи, вербы, черемухи, отгородившись от пожара полосой небоязного к огню смородинника…
В осени мягкий лист кустарников бронзовел, и выкошенный, чистый остров в ровной стрижке зеленой отавы победно возносил мачту над высоким стогом сена. И всю-то зимушку покрыто было боязливое темечко земли пухлой шапкой сена, и серебряно звенел венец, надетый на чело острова. Желтая птица кружилась и кружилась над зимним стогом. Ветер с Енисея гнал ее встречь бурям, и алым флагом вспыхивало крыло высокой птицы под широкой зарею в часы предвечерья.
Гидростанция зарегулировала реку, откатилась вода, и стал Овсянский остров полуостровом. Захудала на нем некошеная трава, усохли кустарники. По оголившейся отноге и пологим берегам налет зеленого помета - цветет малопроточная вода. Перестала цвести и рожать черемуха, обуглились, почернели ее ветви и стволы; не полыхают более цветы - они вытоптаны или вырваны с корнем. Лишь живучий курослеп сорит еще желтой перхотью средь лета, да жалица и колючий бурьян растут по оподолью бывшего острова.
Прежде были в заречье деревенские покосы и пашни, но где они были - уже не найти. Нынче сооружен здесь деревянный причал. Валом валят на эти берега хозяйственные дачники, чтобы холить на личных огородах и в теплицах редкую овощь, цветы, ягоды, В субботу и воскресенье - пароход за пароходом, теплоход за теплоходом, катер за катером, «Ракета» за «Ракетой» прилипают к причалу и выделяют из себя жизнерадостный народ.
Под бравую песню «То ли еще будет…» расползаются они пo затоптанному клочку земли, глядя на который еще раз убеждаешься, что в смысле выделения мусора и нечистот никто сравниться с высшим существом не может - ни птица, ни зверь… Берега и поляны в стекле, жести, бумаге, полиэтилене - гуляки жгут костры, пьют, жуют, бьют, ломают, гадят, и никто, никто не прибирает за собою, да и в голову такое не приходит - ведь они приехали отдыхать от трудов.
Оглохла земля, коростой покрылась. Если что и растет на ней, то растет в заглушье, украдкой, растет кривобоко - изуродованное, пораненное, битое, обожженное…
Хохочет мальчик на берегу. Увидел что-то не просто смешное, а потешное, вот и хохочет.
Подхожу, обнаруживаю: возле вчерашнего, воскресного кострища, средь объедков и битого стекла, стоит узкая консервная баночка, а из нее торчит хвостик суслика, и скрюченные задние лапки. И не просто так стоит банка с наклейкой, на которой красуется слово «Мясо», на газете стоит, и не просто на газете, а на развороте ее, где крупно, во всю полосу нарисована художником шапка: «В защиту природы…»
Шапка подчеркнута не то красным ломаным карандашом, не то губной помадой, через всю полосу шатающиеся, промоклые красные буквы, из них составлено слово: «Отклик».
- Что же ты смеешься, мальчик?!
- Хво… хво… хвостик!
Да, хвостик суслика смешон - напоминает он ржаной колосок, из которого выбито ветром зерно, жалкий, редкостный хвостик - не сеют нынче в заречье хлеба. Дачными ягодами суслику не прожить, вот с голоду и подался крошки по берегу подбирать, тут его поймали веселые гуляки и засунули в банку, судя по царапинам на обертке, засунули живого. И «отклик» на газете, догадываюсь я, написан не карандашом, а кровью зверушки.

Костер возле речки

Все-таки я встретил тех, кто не только сорит, но и убирает.
Нет, не на родине встретил, не в Сибири. В Подмосковье встретил.
Ехал из аэропорта Домодедово и возле березовой рощи увидел седого, легко одетого мужчину с полиэтиленовым мешком, в резиновых перчатках, и женщину, одетую в спортивные штаны, в рубашку мужского покроя, тоже в перчатках и тоже с мешком.
Они неторопливо двигались по опушке рощи, о чем-то беседуя, время от времени наклонялись и складывали в мешок бумагу, коробки от сигарет и папирос, фольгу, обрывки полиэтилена, окурки, раскисшие куски хлеба, старые обутки, лоскутье - все, чем сорит вокруг себя человек.
- Видал чокнутых? - почему-то со злобой воскликнул шофер-таксист, везший меня в Москву. Я поглядел на него вопросительно. - Академик с бабой своей. Дача у них тут недалеко. Как идут на прогулку, прихватывают с собой мешки и лопату. Какой мусор приберут, так сожгут возле речки, чё где выправят, чё где закопают. Цветки рвать не дают, прямо за грудки берут, и-иы-ди-и-о-оты-ы. Да разве за нами, за поганцами, все приберешь? И-и-ы-ы-ди-и-о-о-оты-ы-ы!..
Он резко крутанул руль. Двое пожилых людей исчезли за поворотом.
…Всякий раз, как еду в аэропорт Домодедово и вижу дымок костерка над речкой Пахрой, с тихой радостью думаю: это они, терпеливые люди, делают посильную добровольную работу, так необходимую уставшей земле, - жгут мусор возле речки.

Ах ты, ноченька

За дальней горой садится солнце. В небе ни одного облачка. Только марево у горных вершин, мягкое, бледное к середине неба, золотит голубизну, наряжает высь в призрачное сияние. Легкие, ненадоедливые блики падают на широкое плесо. И оно млеет от собственной красоты.

Вступление

Известный поэт, Василий Федоров, в одном из своих стихотворений призывал ввести непогрешимый культ «природы». Зачем? Дело в том, что связь между человеком и окружающим его миром сегодня разрывается. «Сильный мира сего» забыл простую истину: потеряв природу, люди постепенно теряют себя и свои нравственные устои.

Виктор Астафьев поднимает в данном тексте проблему отношения человека к природе.

Она крайне злободневная, так как в настоящее время постоянно слышатся голоса неравнодушных людей о приближающейся экологической катастрофе. Она грозит обмелением рек, исчезновением животных и растений, вырубке лесов, и в итоге грозит превращению планеты в безжизненную зону. Защитить матушку природу, понять, что нельзя ставить себя высшее ее обязан каждый из нас

Автор рассказывая о состоянии Овсянского острова, в тревогой пишет о том, что на нем «захудала» трава, «усохли» кустарники. Дачники, приезжающие сюда в выходные дни, кроме своих огородов, не видят оглохшей земли. Он убеждает нас, читателей, в необходимости осмыслить варварские поступки, причиняющие огромные вред природе.

Ваша позиция по проблеме

Я хорошо понимаю позицию писателя, разделяю его точку зрения и считаю, что нельзя глумиться над природой, которая нас кормит, поит, является нашим советчиком и другом. В отношениях людей с природой не должно быть диссонанса. Попробую это аргументировать.

Аргументы из литературы

С болью прочитала я повесть Ч. Атматова «Белый пароход». Орозкул, «большой хозяин большого леса» без малейшего сомнения грабит народное достояние - реликтовые леса. Убогость его внутреннего мира особенно хорошо видна, когда он легко, не о чем не задумываясь, убивает Рогатую мать олениху. С этим злом не может примириться безымянный мальчик, трепетно и сильно любящий Иссык-Куль, Караульскую гору, стеблистые ширалджины и, конечно же, оленей. Не желая мириться с браконьерами, он, искренний и добрый, убегает к реке, чтобы стать рыбой и не видеть больше никогда тех, кто так жесток и беспощаден к природе.

Не могу не вспомнить я и о бедах, причиненных природе, в повести Бориса Васильева «Не стреляйте в белых лебедей». Горе туристы поджигают огромный муравейный дом, бездушные временщики (Пожар) не щадят красивых лип и обдирают с них кору, убивают гордых лебедей, которых приобрел Егор Полушкин на деньги односельчан. В схватке с браконьерами Егор погибает, но остается жить его сын Колька, который на мой взгляд, обязательно продолжит начатое отцом дело, потому что он тоже любит природу, видит в ней гармонию.

Заключение

Таким образом, рассуждая над данной проблемой, я пришла к выводу, что сберечь природу обязательно нужно для будущего поколения. Пусть каждый из нас посмотрит вокруг себя и вдумается в нравственный смысл отношений человека и природы. Тревожно стучаться в мое сердце строчки из стихотворения Викулова:

Ты - Человек,

Ты- царь природы, так поскольку все в ней сущее подвластно тебе…

Светлана ВЕДЕНЕЕВА

Светлана Леонидовна ВЕДЕНЕЕВА (1961) - учитель русского языка и литературы МОУ СОШ № 10 г. Новочебоксарска Чувашской республики.

“Быть сопричастным всему живому”

Урок по рассказу В.П. Астафьева «Хвостик»

У рок провожу в 6-м классе после изучения произведений А.П. Платонова, М.М. Пришвина, Н.А. Заболоцкого, А.Я. Яшина. На мой взгляд, он позволяет логически завершить тему красоты и богатства нашей природы, бережного отношения к ней.

Оборудование: распечатанный текст рассказа на каждого ученика, рисунки ученика с изображением острова до прихода человека и после него. Музыкальный фрагмент.

На доске эпиграфы к уроку.

“...И был бы человек счастлив тем, что есть мир прекрасный вокруг него, и назначение его на земле - творить добро”.
В.Астафьев

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик -
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык.
Ф.И. Тютчев

Ход урока

Вступительное слово учителя.

Звучит музыкальный фрагмент с пением птиц, журчанием ручья; затем характер мелодии меняется, слышен звук выстрела, удары топора.

О каждом новом свежем пне,
О ветви, сломанной бесцельно,
Тоскую я душой смертельно,
И так трагично - больно мне.
Редеет парк, редеет глушь,
Редеют ёловые кущи...
Он был когда-то леса гуще,
И в зеркале осенних луж
Он отражался исполином...
Но вот пришли на двух ногах
Животные - и по долинам
Топор разнёс свой гулкий взмах.
Я слышу, как, внимая гулу
Убийственного топора,
Парк шепчет:
“Вскоре я не буду...
Но я ведь жил - была пора”.

С этих грустных строк поэта Игоря Северянина, уже известных вам, мне хотелось сегодня начать наш разговор. Тема бережного отношения к природе не нова. Ей посвящены проникновенные слова поэтов и писателей, пламенные речи политиков, акции экологов... Но всё так же вырубаются и горят леса, “редеют парки”, уничтожаются редкие виды животных, загрязняются водоёмы... Значит, проблемы экологии по-прежнему актуальны, и молчать нельзя. Современные поэты и писатели пытаются найти точные, не потускневшие от времени слова, чтобы достучаться до сердец читателей, чтобы, говоря словами Виктора Астафьева, “писаное и не чувствовалось вовсе, а душа читателя таяла, знобило бы кожу у него, и от любви захотелось бы ему перецеловать каждое деревце в лесу, каждый лист, каждую хвоинку”.

Виктор Петрович Астафьев, известный вам по рассказу «Васюткино озеро», родился на Енисее, в селе с добрым названием Овсянка. По словам писателя, он “рано и навсегда полюбил дивную нашу природу и землю” и не устаёт “удивляться красоте её, неистощимому терпению и доброте”. Поэтому как личную боль и обиду воспринимает писатель бесчеловечное отношение ко всему живому. Обо всём этом его книга с кратким названием «Затеси». Свою задачу автор книги видит в том, чтобы “учить понимать добро, утверждать его, не доводить человека до самоистребления и уничтожения всего живого на земле”.

Дома вы прочитали рассказ из этой книги «Хвостик». А сегодня на уроке мы поработаем над этим рассказом, попытаемся осмыслить прочитанное и понять замысел писателя.

(Запись темы и эпиграфов в тетради.)

Определите тему рассказа.

(Тема рассказа - гибель природы по вине человека, жестокость взрослых людей и, как следствие, детей.)

Как построен рассказ? На сколько частей он делится? Что помогло вам прийти к такому выводу?

Давайте озаглавим каждую часть рассказа.

В беседе выясняем, что наиболее удачные заголовки - это:

1. «История Овсянского острова».

2. «Оглохла земля».

3. «Хвостик суслика».

(Запись в тетради.)

А теперь подумаем: рассказ называется «Хвостик», а о суслике, которому принадлежит хвостик, автор пишет только в последней, третьей части. Две трети рассказа - об острове. Почему? Над этим вопросом мы будем думать на протяжении всего урока. Он поможет нам понять идею рассказа. Прочитайте первое предложение рассказа.

(“Смеётся, заливается, хохочет мальчик...”)

Как вы думаете, почему в конце предложения стоит многоточие?

Где ещё упоминается о смехе мальчика?

(В конце второй части и в конце рассказа.)

Что же получилось?

(Описание острова, его история оказались между описаниями веселья мальчика, в кольце. Такая композиция называется кольцевой. Композиция рассказа строго продумана, имеет значение не только содержание каждой части, но и их последовательность.)

Итак, что из себя представлял Овсянский остров? Какой приём использует автор в его описании?

(Остров напоминал “голову” - “туповатую с затылка” и “чубатую со лба”, “в окладе венца”, “с зимней плешью, обметанной черноволосьем...”

Голова, затылок, чуб, венец, плешь, волосы - всё это бывает у живого существа. Значит, автор относится к острову как к живому, олицетворяет его. Поэтому в тексте появляются метафоры и сравнения.)

(Автор показывает, как меняется остров в разное время года, какие приобретает оттенки: “бледная”, “черноволосье”, “серо-свалявшийся”, “багряно-мерцающие”, “рыхлый цвет”, “бронзовел”, “зелёная”, “серебряно-жёлтая”, “алый”... (Попутно объясняется значение слов “оклад”, “отава”, “оподолье”.) Весной краски самые яркие, летом от жары, солнца, пыли они “утихали”, чтобы новыми оттенками заиграть осенью и, наконец, уснуть, успокоиться зимой.

Автор использует новые яркие эпитеты - “свалявшаяся отава, вспененный черёмушник, небоязный смородинник”, которые помогают лучше представить красоту природы; развёрнутые метафоры: “тальники погружались в глубину черёмушника”, “черёмуха кружилась, метелила, вспыхивала, стряхивала с себя рыхлый цвет”, “оробело останавливалась гуща”, “утихали листом тальники”, “остров победно возносил мачту”, “темечко земли” и др. )

В каких словах передаются процессы, происходящие на острове? Назовите их. (Слова записываются на доске.)

(Путалась, погружались, кружилась, метелила, вспыхивала, останавливалась, утихали, бронзовел, возносил.)

Какой вы можете сделать вывод об отношении автора к природе?

(Автор с большой любовью описывает остров, подбирая для этого самые точные слова, он относится к нему как к живому, знает его жизнь, чувствует настроение, уважает его законы, видит в них гармонию и взаимосвязь всех процессов. Здесь всё на своих местах, всё друг для друга.)

Как звучат последние строки первой части?

(Они звучат поэтично, величественно.)

Вывешиваются и рассматриваются рисунки ученика с изображением весеннего и осеннего пейзажей острова.

Что изменилось на острове после строительства гидроэлектростанции?

(Остров стал полуостровом, жизнь его изменилась.)

Назовите ключевые слова, характеризующие эти перемены. (Слова записываются на доске во вторую колонку.)

(“Вода откатилась”, “Захудала некошеная трава”, “Усохли”, “Оголилась”, “Вода цветёт”, “Перестала рожать черёмуха”, “Обуглились ветки”, “Не полыхают цветы”, “Вытоптаны и вырваны”.)

Законы острова, его процессы, гармония и красота - всё разрушено. Меняется ли речь, настроение автора?

(Речь очень изменилась, стала резкой, обрывистой, почти пропали метафоры, эпитеты, сравнения. Изменилось и настроение автора: оно стало грустным, безысходным. Если первую часть можно было назвать гимном, то вторую - плачем по острову.)

Вывешиваем и рассматриваем рисунок ученика с изображением умирающего острова.

Кто же виноват в происшедшем?

(Виноваты люди, их вмешательство в жизнь острова.)

Но разве всё так плохо? Посмотрите, сюда “валом валят” хозяйственные дачники, кипит их деятельность. Может быть, это новая, современная жизнь острова, ставшего полуостровом? Может быть, так и должно быть и перемены естественны и необходимы? Нет. Взаимодействие человека и природы неизбежно, но оно должно быть разумным. Человек и природа должны мирно сосуществовать, а не уничтожать друг друга. Как, по-вашему, автор относится к дачникам? Что помогает вам почувствовать его отношение?

(Автор использует разговорную лексику, чувствуется его ирония: “прилипают к причалу”, “валом валят“, “жизнерадостный народ”, “под бравую песню... расползаются они”, “холить и выхаживать на личных огородах”.)

Как дачники относятся к природе?

(Они “жгут костры, пьют, жуют, бьют, ломают, гадят”. Оставляют после себя “бумагу, полиэтилен, стекло, жесть, и никто не прибирает за собой”.)

Найдите предложение, в котором заключена главная мысль второй части.

(“Ещё раз убеждаешься, что в смысле выделения нечистот и мусора никто сравниться с высшим существом не может - ни птица, ни зверь”.)

Как откликнулась земля на это “хозяйствование”?

(“Оглохла земля”, “коростой покрылась” - она серьёзно больна. Может рождать только “кривобокое, изуродованное, поцарапанное, битое, обожжённое”, а не красивое, совершенное, благоухающее.)

Итак, природа больна, она умирает, а человек весел, деятелен, не видит и не хочет видеть происходящее вокруг. Какой приём использует писатель для большей убедительности?

(Астафьев использует антитезу - противопоставление человека и природы. Да, всё это очень грустно... А мальчик хохочет, ему весело.)

Так что же рассмешило его? Давайте послушаем. (Чтение третьей части рассказа.)

Какие чувства вызывает у вас этот эпизод?

(Дети делятся своими впечатлениями.)

А сейчас самое время вернуться к вопросу: почему же две трети рассказа с названием «Хвостик» посвящены жизни острова? О чём этот рассказ? Чему учит нас Виктор Астафьев, о чём предупреждает?

(Высказывания учеников. Объяснение значения слова “цинизм”.)

То, как расправились люди с сусликом, их цинизм и жестокость, то, что смех мальчика вызван не смешным, а печальным событием, тем, над чем смеяться недопустимо, противоестественно, - всё это неслучайно, это только следствие отношения взрослых к природе, потому что большое зло начинается с малого: со сломанной ветки, с растоптанного цветка, со смеха над болью слабого, беззащитного. Как взрослый человек начинается с ребёнка, так и жестокость, бессердечие начинаются с простого равнодушия.

В конце урока обращаемся к эпиграфам.

Да, мир вокруг прекрасен, людям подарена красота. И нам нужно сделать совсем немного: просто сохранить эту красоту, “творить добро”, “быть сопричастным всему живому” Этому учит нас Виктор Петрович Астафьев. Помните об этом всегда. Спасибо за работу, за вашу искренность.

Домашнее задание. Напишите небольшое сочинение «О чём меня заставил задуматься рассказ В.Астафьева».

Приложение 1

В П. Астафьев «Хвостик»

(из книги «Затеси»)

Смеётся, заливается, хохочет мальчик…

Овсянский остров напоминал когда-то голову – туповатую с затылка и заострённую, чубатую со лба. В любое время года была та голова в окладе венца – бледная зимняя плешь обмотана чернолесьем; весной плешь острова нечёсано путалась серо-свалявшейся отавой, взятой в кольцо багряно-мерцающих тальников, которые не по дням, а по часам погружались в глубину вспененного черемушника. Пока черёмуха кружилась, метелила по берегам острова, в середине его вспыхивала и, стряхнув с себя рыхлый снег, оробело останавливалась прибрежная гуща, утихали листом тальники, ольхи, вербы, черёмухи, отгородивщись от пожара полосой небоязного к огню смородинника…

В осени мягкий лист кустарников бронзовел , и выкошенный, чистый остров в ровной стрижке зелёной отавы победно возносил мачту над высоким стогом сена. И всю-то зимушку покрыто было боязливое темечко земли пухлой шапкой сена, и серебряно звенел венец, надетый на чело острова. Жёлтая птица кружилась и кружилась над зимним стогом. Ветер с Енисея гнал её встречь бурям, и алым флагом вспыхивало крыло высокой птицы под широкой зарёю в часы предвечерья.

Гидростанция зарегулировала реку, откатилась вода, и стал Овсянский остров полуостровом. Захудала на нём некошеная трава, усохли кустарники. По оголившейся отноге и пологим берегам налёт зелёного помёта – цветёт малопроточная вода. Перестала цвести и рожать черёмуха, обуглилась, почернели её ветви и стволы; не полыхают более цветы – они вытоптаны или вырваны с корнем. Лишь живучий курослеп сорит ещё жёлтой перхотью средь лета, да жалица и колючий бурьян растут по подолью бывшего острова.

Прежде были в заречье деревенские покосы и пашни, но где они были – уже не найти. Нынче сооружён здесь деревянный причал. Валом валят на эти берега хозяйственные дачники, чтобы холить на личных огородах и в теплицах редкую овощ, цветы, ягоды. В субботу и воскресенье – пароход за пароходом, теплоход за теплоходом, катер за катером, «Ракета» за «Ракетой» прилипают к причалу и выделяют из себя жизнерадостный народ.

Под бравую песню «То ли ещё будет…» расползаются они по затоптанному клочку земли, глядя на который еще раз убеждаешься, что в смысле выделения мусора и нечистот никто не сравнится с высшим существом не может – ни птица, ни зверь… Берега и поляны в стекле, жести, бумаге, полиэтилене – гуляки жгут костры, пьют, жуют, бьют, ломают, гадят, и никто, никто не прибирает за собою, да и в голову такое не приходит – ведь они приехали отдыхать от трудов.

Оглохла земля, коростой покрылась. Если что и растёт на ней, то растёт в заглушье, украдкой, растёт кривобоко – изуродованное, пораненное, битое, обожжённое…

Хохочет мальчик на берегу. Увидел что-то не просто смешное, а потешное, вот и хохочет.

Подхожу, обнаруживаю: возле вчерашнего, воскресного кострища, средь объедков и битого стекла, стоит узкая консервная баночка, а из неё торчит хвостик суслика и скрюченные задние лапки. И не просто так стоит банка с наклейкой, на которой красуется слово «Мясо», на газете стоит, и не просто на газете, а на развороте её, где крупно, во всю полосу нарисована художником шапка: «В защиту природы…»

Шапка подчёркнута не то красным ломаным карандашом, не то губной помадой, через всю полосу шатающиеся, промоклые красные буквы, из них составлено слово: «Отклик».

Что же ты смеёшься, мальчик?!

Хво…хво…хвостик!

Да, хвостик суслика смешон – напоминает он ржаной колосок, из которого выбито ветром зерно, жалкий, редкостный хвостик – не сеют нынче в заречье хлеба. Дачными ягодами суслику не прожить, вот с голоду и подался крошки по берегу подбирать, тут его поймали весёлые гуляки и засунули в банку, судя по царапинам на обёртке, засунули живого. И «отклик» на газете, догадываюсь я, написан не карандашом, а кровью зверушки.

Приложение 2

Глоссарий

Затесь (обл.) – затёс, метка, зарубка на деревьях.

Цинизм – бесстыдство, наглость, грубая откровенность; вызывающе-презрительное отношение к общепринятым нормам нравственности и морали.

Манкурт – согласно роману Чингиза Айтматова «Буранный полустанок» («И дольше века длится день»), это взятый в плен человек, превращённый в бездушное рабское создание, полностью подчинённое хозяину и не помнящее ничего из предыдущей жизни.

Промоклый – промокший

Заглушье – ср. глухое место, глушь; место пустопорожнее, небойкое, неторное, в стороне от больших дорог и сообщений; место скрытое за лесом, в овраге и пр.

Отнога – не имеет четко выраженной береговой линии, берега местами заболочены, много камыша, дно илистое. По форме озеро напоминает след ноги, отсюда и название – «отнога».

Жалица – крапива (диал.)

Курослеп – народное название некоторых травянистых растений с желтыми цветками; куриная слепота.

Предвечерье – время суток перед вечером.

Встречь (бурям) – навстречу (бурям)

Небоязный – небоязненный, безбоязный, бесстрапный, смелый, неустрашимый, отважный

Бронзоветь – 1.Выделяться своим бронзовым цветом. 2. Приобретать бронзовый цвет, оттенок

Метелить – кружить, мести (о снеге)

Символ – художественный образ, с наибольшей выразительностью определяющий идею какого-либо явления

Дисгармония – книж . Несогласованность, нарушение соответствия чего-либо с чем-либо.

Градация – расположение слов в порядке усиливающегося (уменьшающегося) значения

Приложение 3

Курослеп полевой

Курослеп полевой (Anagallis arvensis L.) входит в состав группы растений семейства первоцветных, однолетнее травянистое растение. Стебель стелющийся, тонкий, ветвистый, четырехгранный, длиной 15-30 см. Цветет в июне - сентябре. Листья супротивные (реже - размещены по 3), сидячие, цельнокрайние, яйцевидные, снизу с черными точками. Растение ядовито!. Цветки красные, одиночные, на удлиненных цветоножках, сидящие в пазухах листьев. Плод - коробочка с открывающейся крышечкой.

Курослеп полевой растет как сорняк почти на всей территории России.

Для лечебных целей заготавливают траву летом, во время цветения.

Anagallis arvensis L. содержит сапонины, гликозид цикламин, флавоноиды, дубильные вещества, фермент примверазу, алкалоиды и др.

Лекарственные свойства растения "Курослеп полевой".

Растворяет камни и песок в мочевыводящих путях. Обладает мочегонным, противовоспалительным и сильным седативным действием.

Использование растения, рецепты.

Настой из растения: 1) 1 ч. л. травы курослепа на 250 мл кипятка настаивают 2 часа в теплом месте, процеживают. Принимают по 50 мл 4 раза в день при камнях в почках, мочевом и желчном пузырях, при желтухе и других болезнях печени, при нервных расстройствах, а также при одышке;г травы курослепа на 1 л кипятка. Применяют для клизм при хронических запорах. Примочки из свежего сока курослепа прикладывают к больным глазам. http://www. *****/travy/kuroslep-polevox/

Курослеп полевой Калужница болотная Жалица (крапива)

Приложение 4

Алгоритм урока

«Память, не знающая покоя от разрушения природы и разрушения человека в человеке»

«Васюткино озеро» «Конь с розовой гривой» «Фотография, на которой меня нет»

память доброта страдание

«Хвостик»

Что-то очень маленькое смешное

(хвостик) (смеётся, заливается, хохочет)

Композиция

I часть антитеза II часть

Мотив (Ф. Тютчев)

· Одним из дурных последствий жестокого поступка является то, что ожесточаются сердца очевидцев. (Ч. Бакстон)

· Люди, оглянитесь-ка вокруг!

Как природа истинно прекрасна!

Ей нужна забота Ваших рук,

Чтобы красота ее не гасла. (Б. Рябинин)

· Не разоряйте птичьих гнезд,

Не убивайте пташек малых,

Чтобы вернулся певчий дрозд,

Весною песня не смолкала.

Пусть даст твое ружье осечку,

Пусть не прольется кровь на снег,

Из берегов пусть выйдет речка.

Природа просит: «Пощади!»

Жестокость будущим чревата,

Задумайся, что впереди?

Не избежать тебе расплаты.

Она умеет все прощать,

Смахнет слезу рукой осины.

Не заставляй её страдать,

Она ведь мать –

Так будь ей сыном.

(А. Колокольникова)

Печальный детектив: Роман; Затеси / Сост. А. Гремицкая. – М.: Изд-во Эксмо, 2003. С.

Даль словарь живого великорусского языка: В девятнадцати томах. – М.: Мир книги, 2002

Http://*****lib. info/word/bronzovet.

Http:///content_ef

Современный толковый словарь русского языка / Гл. ред. . – СПб.: «Норинт», 2005. С.163

Теленкова -справочник лингвистических терминов: Пособие для учителя. – М.: Просвещение, 1985. С. 52