Монах глеб биография малахов борис алексеевич. Газета "православный крест". Только церковь может остановить наступление врагов россии и православия

Семья

Я родился в Калининграде, вырос в семье железнодорожника. Папа был машинистом паровоза. Мама тоже трудилась на железной дороге, работая бухгалтером. Там они и познакомились. Мама моя была верующей женщиной. Отец, напротив, был несколько индифферентен к религии, но о Боге плохо никогда не говорил. После войны в 1948 году, в силу служебных обстоятельств родителей, мы переехали из Калининграда в Минск. Потом так и остались в Беларуси на постоянном месте жительства.

Воцерковление

В 10 лет я столкнулся со смертью очень близкого мне человека-отца. Я осознал всю хрупкость человеческой жизни. А в храме я ощущал реальное присутствие Живого Бога, и меня влекло к Нему. В то тяжелое для Церкви время было небезопасно посещать богослужение: ходили, озираясь, многие боялись неприятностей на работе. Я крестился достаточно поздно, в 20 лет. Не то чтобы я боялся, просто вырос в определенную духовную меру и сам осознал для себя необходимость в Крещении. Крестил меня протоиерей Петр Войтович. Мой брат-митрофорный протоиерей Вадим Шульмин-с юности также посещал богослужение. Впоследствии он закончил Московскую Духовную Семинарию и Академию, принял священный сан и всю жизнь нес пастырское служение в Минском Свято-Духовом кафедральном соборе. В храме меня особенно поразила та особая, не похожая ни на что, духовная атмосфера. Ведь не зря у нас церковь называется Домом Божьим-он пленил меня своей эстетической красотой и церковным пением. В Православной Церкви бережно хранится многовековое предание. Это, в прямом смысле-сокровищница, в которой собран как духовный опыт многих людей, достигших святости, так и богатое культурное наследие.

Духовные Школы

Беларусь в Советском Союзе считалась одной из атеистических республик. Поэтому власти на местах стремились всячески ограничить Церковь. Храмов в то время было мало, священников тоже. Как-то на одном из богослужений я познакомился с митрополитом Антонием (Мельниковым). Позже пришел к нему на прием, и он предложил поступать в Духовную Семинарию. К тому времени я уже работал на предприятии и одновременно учился в Институте народного хозяйства. Но я чувствовал, что все это-не то, к чему я призван. Поэтому я без сожаления оставил все и пошел в Семинарию. Сначала попытался поступить в Московскую Духовную Семинарию. Но, сдав экзамены, не был зачислен. Поехал в Одесскую Семинарию (там был конкурс поменьше) и с помощью Божьей поступил.Семинарию я закончил в 1977 году на одни «пятерки». Меня, как одного из лучших воспитанников, отправили для продолжения обучения в Ленинградскую Духовную Академию. Благодаря трудам митрополита Никодима (Ротова), в то время она славилась своим высоким богословским образованием. Мне посчастливилось застать владыку Никодима. Один год я учился еще при нем. У нас были великолепные преподаватели, профессора. Митрополит Никодим был компетентен во всех вопросах. Он преподавал Церковную Историю со всеми нюансами, которые до него еще никто не говорил. Он имел смелость открыто говорить такие вещи, о которых сейчас только начали писать. Это был передовой человек своего времени.

Приходское служение

В диаконы я рукополагался на 3-м курсе Академии, а в священники-на 4-м. В 1980 году я принял сан в состоянии целибата. Монашество же принял уже после 3-летнего служения на приходе. В диаконы меня рукополагал архиепископ Мелитон (Соловьев), викарий владыки Никодима (Ротова). К тому времени митрополит перенес уже несколько инфарктов. В иереи меня рукополагали уже после смерти владыки Никодима. На Ленинградскую кафедру назначили митрополита Минского Антония (Мельникова). Он-то меня и рукополагал. Рукополагали меня в Великом Посту. И, конечно, в первый день после рукоположения впечатления были особенно горячими. Мое приходское служение проходило в селе Марково под Молодечно. Приход был хороший. К моему приезду церковь в честь Святой Троицы была уже отреставрирована, поэтому мне оставалось только служить. Люди приняли очень радушно. Народ там был религиозный, а главное-искренний. Все жили скромно, благочестиво. Мне самому хотелось изнутри ознакомиться с приходской жизнью. Детей в храме было немного. Ходить на требы в облачении не приветствовалось властями, поэтому приходилось облачаться непосредственно, когда приедешь на требу. После богослужения, когда я говорил проповедь, в притворе уже стоял председатель сельсовета и зорко следил, о чем я проповедую людям. Побыл я на приходе 2 года, а потом мне все-таки захотелось именно монашеской жизни. И я отправился в Жировичи.

Монастырь

Я хотел остаться в Беларуси, а на то время здесь был только один действующий монастырь-Жировичский. Да и мама у меня была больной, надо было время от времени и ее утешать. Когда я приехал, наместником Жировичской обители был архимандрит Константин (Хомич), будущий архиепископ Брестский и Кобринский.В Жировичах я встретился с отцом Борисом (Пирогом), с ним мы и принимали монашество. Нашим восприемником был архимандрит Игнатий (Кударенко). В то время мы были молодыми иеромонахами, а он-духовником обители, и мы не всегда имели возможность быть рядом с ним. Но мне хорошо запомнился его духовный облик. Он никогда не позволял себе посмотреть на человека свысока. Никогда никого не оскорбил словом или поступком. Нам посчастливилось быть при нем год (потом он почил). Его очень ценил и любил простой народ. С уверенностью можно сказать, что ради чудотворной иконы Божией Матери и ради него люди стремились посетить Жировичи. Это был святой человек.Постригал нас с отцом Борисом Митрополит Минский и Слуцкий Филарет в Успенском соборе. Я чувствовал огромную радость внутри себя-радость оттого, что все-таки я нашел, что искал. Было ощущение некой завершенности и полноты. Молились мы в Успенском соборе около 3 дней. Нас было двое, и нам было легче. Кельи у нас были возле Явленского храма, где сейчас располагается монастырская амбулатория. Сначала послушания были общие-пели, убирали в храме. Потом я был казначеем, а когда открыли Духовную Семинарию-преподавателем. Для открытия Семинарии много сделал Владыка Филарет. Он же пожертвовал и часть своей библиотеки. Также были частные пожертвования. Конечно, ездили в другие Духовные Школы за литературой и конспектами. Мне приходилось раскапывать свои старые тетрадки с учебы в Академии. Я преподавал Общую Церковную Историю. Затем обстоятельства сложились так, что моя мама была серьезна больна, и я, как сын, должен был быть рядом при первой необходимости. В 2001 году меня перевели в Свято-Благовещенский монастырь, что в селе Малые Ляды под Минском.

О пастырстве

Священник должен соответствовать общему культурному уровню и быть внимательным к каждому человеку. Это должен быть церковный человек с живой верой, укорененный в Предании. Я имею в виду то, что пастырь должен не только умом верить в то, о чем проповедует, но жить по сказанному и всегда стремиться к совершенству. Священник обязан быть музыкален. Человек может не иметь слуха, но у него должен быть музыкальный вкус.

О современном монашестве

Современные монахи, конечно, отличаются от древних Отцов. Но, все-таки, не нужно перегибать палку. Монах не должен идти против канонов или толковать их таким образом, чтобы упростить себе жизнь и позволить различные послабления. Обеты есть обеты. И не обязательно, чтобы у него борода и волосы были ниже пояса (это еще не говорит о духовности человека, и это не символ монашества). Посмотрите на греков. У них архиереи аккуратно пострижены, имеют не всегда большие бороды. Но это образованнейшие люди и исповедники, а какие замечательные проповеди они говорят! Служить монаху на приходе не очень просто. Это практика в советский период была вызвана необходимостью. Чтобы храм не закрыли, приходилось ставить монаха. Что такое монашество вообще? Я скажу словами владыки Никодима (Ротова). Он сравнивал Церковь с деревом, на котором есть разные ветки. Одни-зеленые, с почками. Но есть отдельный ствол-по-видимому, сухой. Казалось бы, взять-и отрубить его. Но не так все просто. Он играет свою роль в жизни и росте дерева. И без этой «ненужной» ветки дерево уже не может существовать. Тут можно провести аналогию с монашеством.

Вечер, посвященный 20-летию со дня кончины отца Глеба Каледы

Так можно сказать о протоиерее Глебе Каледе – богослове, ученом, пастыре, видном миссионере и проповеднике, чью память почтили 2 ноября в Высоко-Петровском ставропигиальном мужском монастыре. Вечер, посвященный 20-летию со дня кончины отца Глеба, начался заупокойной литией в монастырском Сергиевском храме с участием более трехсот человек.

По окончании богослужения к собравшимся обратился Председатель Синодального отдела религиозного образования и катехизации митрополит Ростовский и Новочеркасский Меркурий, который зачитал приветственное слово Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Кирилла по случаю 20-летия со дня кончины протоиерея Глеба, а также напомнил, что приснопоминаемый пастырь стоял у истоков Отдела религиозного образования и катехизации Русской Православной Церкви.

«Когда отец Глеб начинал свои катехизаторские труды, уже выйдя на церковный амвон, было непростое время – 90-е годы... Нужно было иметь огромное мужество и огромную любовь к людям, чтобы осуществлять свое служение. Вот прошло с того времени немногим более двадцати лет... Иногда, вспоминая те годы, еще раз убеждаюсь в том, что научение вере – это не только научение слову, но и жизни. А жизни может учить только тот человек, который жизнь эту прожил, который знает ее не из книг, а изнутри. Который прошел тяготы и лишения, который претерпел скорби и гонения, который почувствовал Крест Христов на своих плечах и понял, что именно этот Крест является его Спасительным Крестом. Вот тогда человек говорит от сердца, обращается к другим людям, и тогда слово его становится тем словом, которое может воспламенить веру в человеческом сердце. Тем словом, которое другой человек воспринимает не как слово учительства только лишь, но как слово жизни, как послание жизни. Отец Глеб был таким человеком... И сегодня, вспоминая его молитвенно, мы с благодарностью ко Господу должны сказать, что то дело, которое он начал, в Церкви живет и развивается. Его труды и жизнь являются не просто вкладом, а основой тех дел, которые мы сегодня совершаем», – сказал в своем выступлении митрополит Меркурий.

Известный миссионер и преподаватель, руководитель издательства «Христианская жизнь», настоятель храма Всех скорбящих Радость в Клину, протоиерей Борис Балашов с теплотой вспомнил, как в молодости он иподиаконствовал в Феодоровском кафедральном соборе города Ярославля у митрополита Иоанна (Вендланда), куда в гости к Владыке приезжал профессор геологии Глеб Александрович Каледа. В 1972 году Преосвященный митрополит Иоанн рукоположил своего духовного друга во священники, но на открытое пастырское служение тот смог выйти только после празднования 1000-летия Крещения Руси, когда обстановка в стране стала меняться. По словам подмосковного пастыря, у отца Глеба было не только глубокое знание Православия и его духовно-благодатной жизни, но и очень чуткая совесть, которая не терпела никакой фальши. Таким он остался в его памяти навсегда.

У другого выступавшего – протоиерея Константина Кобелева – сохранились воспоминания о том времени, когда он бывал в гостеприимном доме Калед и с вниманием слушал сдержанные рассказы отца Глеба об окормлении осужденных. У молодого человека даже возникло тайное желание побывать в Бутырской тюрьме – только как его осуществить? Сегодня отец Константин является настоятелем церкви Покрова Пресвятой Богородицы при Бутырской тюрьме, которую открывал многосторонне одаренный человек священник Глеб Каледа – первый ее настоятель после семидесятилетнего запустения...

Вечер памяти стал не только вечером воспоминаний. В завершающей его части состоялась презентация книги «Небо и земля отца Глеба», выпущенной буквально накануне издательством Зачатьевского монастыря. Об идее новой книги, а также о работе над ней рассказал младший сын приснопамятного пастыря доктор медицинских наук, профессор Василий Каледа.

Читая эту книгу, видишь: действительно, цель, которую ставили перед собой члены семьи приснопамятного отца Глеба, выполнена. Сравнительно небольшой объем, но в этом издании есть главное: яркий и живой образ серьезного ученого и доброго пастыря, любящего мужа и отца, подвижника веры и благочестия. Раскрытию этого образа помогает описание событий, деталей, которые переносят нас в то время, в ту, казалось бы, давнюю, но в то же время совсем недавнюю эпоху, когда, например, эксперт по литолого-палеографическим картам ВНИГНИ (Всесоюзного научно-исследовательского геологического нефтяного института) Глеб Александрович Каледа ездил в командировку в Болгарию, где пользовался почетом как фронтовик. Где ему на улице улыбались прохожие, махали рукой, а болгарские пионеры отдавали салют. Где одна старая женщина его перекрестила: ее родителей спасли от турок русские солдаты, а от немцев – советские воины. Или другой рассказ: как батюшка, ставший духовником Бутырки, впервые появился в этой тюрьме, в камерах которой за долгие годы ее истории сидели многие пастыри. Но отец Глеб первым из священнослужителей после семидесяти лет советской власти пришел сюда не в наручниках, не как арестованный. Трогает душу воспоминание полковника внутренней службы в отставке Геннадия Николаевича Орешкина, являвшегося в начале 90-х годов прошлого века начальником следственного изолятора № 2. Он описывает, как однажды ему позвонили с КПП и сообщили, мол, пришел священник из Московской епархии. Когда же священник вошел в кабинет к Орешкину, тот увидел небольшого роста худощавого человека. Они разговорились. «Оказывается, он воевал, прошел большой жизненный путь, – говорит Геннадий Николаевич. – Мы как-то быстро поладили...» Через спонсоров, через друзей они стали собирать деньги на храм. Пошли слухи, что в тюрьме строится церковь, приходит священник, и даже смертники захотели принять Крещение...

Выступивший на вечере памяти отца Глеба Каледы ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев сказал, что его дед, священнослужитель, трижды был в узах за веру и умер в тюрьме. Отец Владимир вспомнил, что, сам он, впервые проходя по тюремным коридорам, испытывал страх и с удивлением думал о том, как протоиерей Глеб Каледа смог посещать камеры смертников, как он сумел принять в свое сердце и наставить на путь истинный преступников. Насколько велико оказалось влияние тюремного служения протоиерея Глеба Каледы на отца Владимира Воробьева и Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет (а отец Глеб стоял у истоков создания тогда еще Православного Свято-Тихоновского богословского института), об этом мы можем судить по тому факту, что при ПСТГУ давно и плодотворно действует Центр духовной поддержки православных общин в заключении. Этот факт нашел отражение и в самой книге.

И, пожалуй, особое место в ней занимает заключительная глава «Россыпи». В своей преамбуле к ней автор, Владимир Смык пишет, что в геологии есть такое понятие, означающее рассыпанные в горных породах крупицы и кристаллы ценных минералов: золота, платины, алмазов, рубинов, сапфиров. И своего рода россыпи – мудрые мысли, высказанные зачастую в блестящей афористической форме, – оставил нам в своем духовном наследии отец Глеб. Вот лишь некоторые из них: «Любовь должна быть горячей, деятельной и благоразумной». – «Трудовое воспитание – это подготовка к делам любви... Тот, кто не приучен к труду, не может оказать помощь нуждающемуся, выразить ему свою любовь и сочувствие». И вот еще очень важные слова о воспитании детей: «К неприятию зла мира, его страстей и соблазнов, а не к уходу от него надо готовить детей: в них нужно воспитывать способность противостоять миру в сердце своем, способность сохранить веру среди неверия, чистоту – среди грязи и греха». И это не просто слова, произнесенные или написанные пастырем-проповедником. Это, как показало время, – наипрочнейший фундамент семейной жизни протоиерея Глеба Каледы. «Лидия Владимировна родила мужу шестерых детей, – читаем в книге. – Двое из них, Иоанн и Кирилл, потом станут священниками. Мария – игуменией монастыря (настоятельница Зачатьевского ставропигиального женского монастыря игумения Иулиания – авт.), Александра – женой священника, Василий – доктором медицинских наук, профессором кафедры практического богословия. Самоотверженно будет помогать делу церковного строительства старший сын Сергей, жизнь которого трагически оборвется в 2000 году. Все дети Калед, как мы видим, станут по-настоящему верующими, в меру своих сил работающими на церковной ниве».

Не случайно вечер памяти протоиерея Глеба Каледы прошел в стенах трапезного Сергиевского храма Высоко-Петровского ставропигиального мужского монастыря в Москве. Этот монастырский храм был особенно дорог отцу Глебу. Здесь он служил, здесь его отпевали. Многое вспомнил из тех лет его духовный сын историк Игорь Гарькавый. И то, какое тут было ограниченное пространство: центральный придел был закрыт. Но тем не менее горячая молитва, которая поднималась в небо, и послужила основой той молитвы, что возносит сейчас братия монастыря.

Игумен монастыря Петр (Еремеев), поприветствовав собравшихся от лица братии обители, отметил, что насельники монастыря помнят протоиерея Глеба за труды во имя возрождения обители. «Отец Глеб пришел на Петровку, в эту древнюю обитель, на заре церковного возрождения. Глубоко символично, что этот, некогда тайный, священник раскрылся именно здесь как многогранная личность в открытом пастырском служении в то историческое время, когда из жизни ушли последние наследники Петровской монашеской общины – тайные монахини – постриженницы последних отцов Высоко-Петровского монастыря. Отец Глеб словно привил возрожденную петровскую христианскую общину к древу Русской Церкви, выжившей в трудную советскую эпоху в явных и скрытых подвигах ее верных чад»,– сказал в своем слове игумен Петр.

Хочется также обратить внимание на слова председателя Союза православных граждан, главного редактора журнала «Православная беседа» Валентина Лебедева, подчеркнувшего в своем выступлении, что протоиерей Глеб Каледа участвовал во всех церковных инициативах, вел большую работу по катехизации и был одним из организаторов Международных Рождественских чтений, которые, к слову сказать, сегодня удостаиваются внимания Президента России Владимира Путина...

Братья и сестры простите меня найгрешенейшего. Да вразумит нас всех Господь на исповедание Веры и защиту чистоты Православия в эти смутные и сложные времена,не отступать не на миг,против своей совести. Лично мне моя совесть и сердце говарит, братья и сестры о том что отец Рафаил Берестов и все поддерживающие его Священики монахи,иноки, и миряне, идут по ИСТИННОМУ пути,обличая ересь всех ересей. Каждый из нас братья и сестры должен бояться всегда ошибиться перед Богом что бы не предать Его,когда на наших глазах попирают Православие. И следовать за теми батюшками которые следуют Евангелию апостольским постановлениям,и преданию Святых Отцов не предавая Православие а но оборот всяческий: молитвою защитою,исповеданием борятся пытаются сохранить ту ЧИСТОТУ Веры которую Заповедал нам Господь Бог наш Иисус Христос Который и является Главой Церкви. Отец Глеб говарит что Патриарх поставлен нам Самим Господом Богом. Все происходят по Святой Воле Божией, по промыслу Божиему по попущению Божиему,и в то же время мы не должны забывать что Господь по Милости Своей Великой к нам,не вмешиваться в нашу свободу и выбор всегда остается за нами. Братья сестры разве первосвященники которые распяли Христа не были поставленны Самим Богом? Разве не они стоя в первых рядах толпы кричали СТРАШНОЕ РАСПНИ?? И народ слыша ихнее распни слепо доверясь ихнему сану ПОВТОРЯЛ за ними громко эти страшные слова??разве тогда не такой же похожий выбор стоял перед мирянами, послушать что говарят и кричат первосвященники которые не признали, осудили, и распяли Христа. Или пойти за Христом и спастись унаследовав с Ним Царство Небесное во веки веков. Те миряне которые тогда послушались Первосвященников доверились им их нему слову ихнему сану ихним проповедям против Христа спаслись ли они?????Господу известно все Одному. Так и сегодня ВЫБОР стоит перед каждым из нас. Пойти за теми кто сегодня принимает ересь всех Ересей ЕКУМЕНИЗМ попирая Веру Православную и идя на компрамис с Еретиками которые являются хулителями Святой Православной Веры нашей. Или пойти за теми отцами которые проповедуют чистоту Православия не на секунду не боясь: не осуждения,не гонении,не потери приходов и сана, не смерти лиж бы остаться Верными Христу до конца как Святые Апостолы две тысячи лет назад. Я наигрешнеиший маловерный и убогий раб Божий Боян выбираю чистоту Православия и тех отцов которые следуют за Христом а не за ЕРЕТИКАМИ хулителями Веры Православной. Помаги нам всем Господи, и укрепи Веру Православную в наших сердцах. Аминь. Простите меня грешного братья и сестры.

06 Ноя 2011 bull 1:13 дп

Некоторое время назад в ходе дискуссии о том, можно ли находиться в МП, нас попросили высказать своё мнение о фильме «Верою жив человек». Мы были весьма озадачены увиденным, но не пожалели потраченного времени.

1. Квартирный монах.

Фильм «Верою жив человек» является чрезвычайно уязвимым для критики объектом. Чего стоит хотя бы предсказание о том, что «при царе будет воскрешение преподобного Серафима Саровского, который будет вести свою проповедь даже по телевидению».

Пока же о. Глеб вынужден жить на квартире. Как ни странно, это обстоятельство не помешало журналисту вопрошать вернувшегося в мир человека прежде всего о монашестве. Думается, напрасно. О. Глеб размышляет о послушании, тогда как является принципиальным самочинником: не выказывая особой скорби по причине своей неприкаянности, он вещает о том, что «основу монашества составляет самовоспитание». Этот квартирный житель почему-то примеряет на себя подвиги граждан пустыни. Вместо того, чтобы использовать свои способности живописца для иконописания и, как подобает монаху, питаться от дел рук своих, он говорит, что «в первую очередь радел о спасении своей души и вечности, и потому за последние 25 лет не взял ни разу кисть в руки». Нелепейшим образом он демонстрирует перед камерой выставленный на балкон (то ли для того, чтобы был виден прохожим, то ли для того, чтобы в комнате не мешался) гроб, утверждая, что следует в этом древней монашеской традиции…

О. Глеб почему-то не хочет признать, что его квартирное существование само по себе является свидетельством отсутствия в его церкви нормальных монастырей, где он мог бы найти пристанище. Говорит, что если бы начал жизнь заново, то желал бы родиться в монастыре: в каком же? Он считает, будто один вид нынешних монахов укоряет совесть живущих плотской жизнью. Что же имеется ввиду? Плиссированные мантии, боярские шапки? Откормленные брюшки насельников богатых обителей? Или монахи Шаталовой пустыни, скитающиеся по квартирам благодетелей?

2. Сергианство кодоборцев.

Поначалу мы восприняли этот фильм как беседу о монашестве, как аргумент в пользу того, что оно ещё сохранилось в МП в своём подлинном виде. Однако, данный фильм оказался всего лишь одной из множества агиток противников кодов и документов. Герой фильма, о. Глеб, - представитель маргинального течения внутри МП, секты внутри секты (сектой сергианство называл священномученик Марк Новосёлов).

Хотя мы видели в своё время множество неофициальных фильмов подобной проблематики, само по себе ознакомление с этим произведением кодоборцев было для нас весьма интересным. При всей заурядности сказанного там по сути, фильм «Верою жив человек» оказался новаторским по форме подачи материала, можно сказать, «вторым поколением» антикодовой пропаганды. Ранние образцы её справедливо уличались в том, что говорят больше об антихристе, чем о Христе, что духовные вопросы там подменяются общественно-политической борьбой. Очевидно, эта критика была учтена. Основная тема фильма прикрыта здесь не только ничего не говорящим зрителю названием, но и общими, для затравки, благостными рассуждениями на духовные темы. Это и ввело нас в заблуждение.

Описанный нами весьма искусственный приём подслащения пилюли есть только один из примеров того поразительного лицемерия, которое характерно для фильма в целом. В этом его создатели также много превзошли своих предшественников - лукавство их творения совершенно неожиданно в своей наглости. Например, совершенно очевидный факт оппозиционности деятельности кодоборцев внутри МП в фильме последовательно отвергается. Авторы убеждают зрителя в том, что их позиция официально считается священноначалием МП допустимой. При этом они ссылаются на соответствующие обращения РПЦ МП к государству. И ничего не говорится о реальном отношении священноначалия к своим кодоборцам, о гонениях на них. Ситуация напоминает эпоху классического сергианства, когда гонимые утверждали об отсутствии гонений, а власти-гонители с готовностью это декларировали.

Так, о. Глеб наверняка замалчивает правду о том, почему он оказался квартирным монахом-изгоем. Из его слов выходит, что конфликта с архиереем не было - разве что непонимание. Впрочем, оставим это на его совести. Даже если поверить в искренность такой трактовки событий, то и здесь бросается в глаза явная ложь. О. Глеб проговаривается, что когда епископ спросил его о причине отказа от документов, он отвечал, будто их наличие противоречит обету отречения от мира. На самом же деле он отказывался от них по причинам, общим для всех христиан, не только монашествующих. В другом месте о. Глеб заявляет, что «вопрос о паспорте - вопрос нашей веры. Это уже черта, разделяющая царство дьявола и Царство Божие».

Пресловутого «благословения», без которого ничто в МП не делается, у фильма нет. Всё в фильме безымянно: и журналист, и монах Глеб с неизвестной фамилией, и анонимный монастырь неназванной епархии, из которого этот монах ушёл, и имя его епископа, и город, в котором монах обосновался. И всё это - на фоне видеовставок официозно-благолепного характера, с выступлениями патриарха и его верного слуги прот. В. Чаплина, с видами процветающих монастырей, в которых интервьюируемый, однако, не остался, предпочтя противоестественное для монаха квартирное существование. Это оппозиция, которая боится своей оппозиционности, своей квартирности, которая самым нелепым образом прикрывается знаками, несоответствующими её реальному положению.

Скрытое сектантское существование внутри МП таких хитрых кодоборцев, как о. Глеб, позволяет сравнить их с ересью жидовствующих. У них своя особая вера, но они пытаются распространить её по возможности тайно, завоевать МП изнутри. Мы на самом деле не склонны демонизировать кодоборцев, и понимаем, что этот их образ действий в действительности является не то чтобы злодейски продуманным планом, а плодом их самообмана.

Большинство членов МП не понимают, что такое Церковь. Будучи сергианами, они верят в Церковь как в организацию, безотносительно её исповедания. Вот и о. Глеб принципиально не может допустить отпадение целой Поместной церкви или большей её части в ересь: «Тысячелетнюю Церковь, имеющую сонм святых, лишили благодати. Да вы что?!» - вразумляет он переставших причащаться в МП, хотя среди последних есть и те, кто сделал это по причине еретичности данной организации. О. Глебу и в голову не приходит, что его аргументами да ссылками на Евангелие (Мф. 28:20) с таким же успехом можно оправдать, например, и Католическую церковь, ввергшуюся в ересь после той самой тысячелетней истории и явления множества святых.

Сергиане подменяют вопрос о вероисповедании, то есть о ереси, вопросом о благодатности: вместо разума, объективных критериев истинности, руководствуются своими субъективными ощущениями. С другой стороны, то же понятие благодати у них искажено - странным образом формализованно. Это некая сила, которая почиет на церковной организации, просто будучи положенной ей по статусу, даже если она явным образом идёт по пути отступничества. О. Глеб сам дискредитирует всю свою апологию благодатности МП, когда в качестве примера утверждает, что «даже на синедрионе, который распял Христа, была благодать» (!!!). Это и есть сергианство, считающее, что можно распинать Христа, оставаясь при этом благодатной церковью.

3. Слепые вожди слепых.

О. Глеб обманывает своих зрителей, обманывает священноначалие, да и вообще его позиция является внутренне противоречивой. У кодоборцев есть учение о греховности обладания документами, но при этом они делятся на два класса: тех, кто верит в это и от документов отказывается, и тех, кто тоже верит, но по каким-либо причинам имеет их. В этом плане кодоборцы копируют модель радикальной беспоповской секты бегунов, по аналогичному принципу разделявшуюся на странников и так называемых «пристаноимущих». Странники исполняли требования, считавшиеся в их секте необходимыми для спасения, а именно не имели никакого имущества, документов и денег, но могли существовать только за счёт наличия бегунов-грешников, пристаноимущих. Так и о. Глеб, и многие другие кодоборцы существуют милостью благодетелей, имеющих не только материальные средства, но и «дьявольские» документы.

Воззрения кодоборцев пронизаны дурной эсхатологичностью, также напоминающей старообрядческое сектантство. Причём, пытаясь разобраться в их взглядах, быстро теряешься. Чего ждать: голода, войны и воцарения антихриста? телевизионных выступлений Серафима Саровского и возвращения царя-батюшки? восьмого вселенского собора, Filioque и поминания папы? Здесь много нелепостей, разбирать которые мы не станем; отметим лишь, что страшилки об унии с латинянами о. Глеб рассказывает… на фоне типичного католического плаката - «Цена нашего спасения». Это скрупулёзный подсчёт телесного ущерба, нанесённого Христу во время крестных страданий, причём абсурдным образом сделанный как бы от лица Самого милостивого Бога. «Терзали Меня за нос - 20 раз. По переносице били Меня - трижды. За уши терзали Меня - 30 раз»… И прочее в таком же роде.

Для несчастного о. Глеба, не по способностям оказавшегося в роли учителя (Иак. 3:1), католичество определяется какими-то формальными признаками. На самом же деле униаты, не читающие Filioque, или старокатолики, не поминающие папу, латинствуют ничуть не меньше, чем рядовые паписты - потому что духовность их идентична. В пору ли о. Глебу рассуждать о таких серьёзных проблемах, когда он в элементарном вопросе не может различить православие и католичество?

Трагедия всякого большого или малого правдоискательства в вероисповедных вопросах со стороны членов МП, остающихся в её ограде, заключается в том, что взгляды таких людей всегда становятся гораздо более противоречивыми, чем воззрения рядовых последователей официального курса. Вера МП не только лжива, но и аморфна, и как только на её основе пытаются создать систему чётких убеждений, вся её неправда проявляется в концентрированном виде. Потому, когда в МП смеются над сумасшедшими кодоборцами и царебожниками, смеются над собой же.

Лучшая часть современного сергианского монашества, хоть как-то претендующая на это имя, является в той или иной степени сторонниками кодоборческих, царебожнических и т.п. взглядов. Именно они пользуются народной любовью, славой «старцев». И этим они делают для МП большую услугу. С одной стороны, они удерживают в составе этой юрисдикции тех, кто склонен к подобному им правдоискательству, и при этом хочет видеть перед собой проявления живой веры, подвижничества и т.п. С другой стороны, абсурдностью своих взглядов, очевидной для здравомыслящих людей, они дискредитируют православный фундаментализм как таковой - в частности, Истинно-православную Церковь.

Роман и Дарья Нуриевы.

24.Х/6.ХІ.2011 г.

Материал эксклюзивен, при копировании рецензии ссылка на сайт «Nеофит» обязательна.