Британская школа культурных исследований массовой коммуникации. Критические исследования в области СМИ: неомарксистские теории, Франкфрутская школа, британские исследования. Бирмингенский центр культурных исследований

Любая теория, отмечает Н. Пикор, должен содержать следующие элементы: предположение, объяснения, способность к обобщению и предвидения. Теория должна давать ответ на главный вопрос "почему?" Она толкует весь феномен, включая тем, что происходит с ним и вокруг него. Теория опирается на опыт (наблюдение) и затем производит знания (объяснение). В процессе исследования определенная концептуальная модель состоит в результате оценки ситуации (процессов, контекста, понимание) и усвоения имеющейся литературы (конструктов, теорий, исследовательских находок). Новая теория может возникнуть на основании развития такой модели. Теория объясняет природу причинных связей, поэтому она должна быть способной отвечать не только на текущие вопросы, но также предусмотреть закономерности функционирования этого феномена в будущем.

Существует большое количество теорий, концепций и гипотез массовых коммуникаций, которые у разных авторов имеют другой статус и поле для применения. Наибольшее количество примеров дает американская традиция. Хотя развитие американской науки, опиравшаяся на систематическое проведение медийных исследований, во многих теоретических источниках имеет европейское происхождение. Мы рассмотрим 41 теорию, отталкиваясь от результатов исследования Дж. Брайанта и Д. Мирон "Теории и исследования в массовой коммуникации". Все они расположены в хронологической последовательности. Здесь будут упомянуты социологические теоретические школы, которые повлияли на исследования массовых коммуникаций, общие теории массовых коммуникаций и, наконец, прикладные теории, затрагивающие отдельные вопросы влияния на коммуникационные процессы.

Чикагская школа: прагматизм. Основана Дж. Дьюи во время 10-летнего преподавания в этом университете (1894-1904). Вокруг него объединились Д. Мид, Дж. Тафтс, Дж. Энжел, Е. Эймс и Е. Мур. После переезда Дж. Дьюи в Колумбийский университет эта группа ученых работала под руководством Дж. Тафтса. Прагматисты оспаривали идеализм и метафизику. Истинным и ценным является только то, что полезно людям и дает практический результат. Дьюи был эволюционистом и эмпиристы (его эмпиризм имел индивидуалистический и феноменологический характер). Он считал, что сознание и мышление человека обусловлены содержанием практических действий. Второй важной наследием Чикагской школы, внесла важный вклад в медиадослидження, был гуманизм, который в значительной степени вырос из подчеркивание американской журналистики на вопросах социальных реформ. Ч. Морис просунул семиотика и "неопрагматизм", тесно сотрудничал с Венским кружком.

Венский кружок: логический позитивизм. Круг ученых и философов, организованное М. Шлик, начало свою деятельность 1922

В него входили Г. Бергман, Ф. Франк, Р. Карнап, К. Годелье, Ф. Вайсман, А. Нерат, Г. Фейґл и В. Крафт. Венский кружок привлекал также К. Поппера и Л. Витгенштейна. Главным образом кружок сосредотачивался на логическом анализе научного знания. Противопоставляя науку философии, логические позитивисты считали, что единственно возможно только научное знание. Предметом философии должна стать речь, прежде всего язык науки. Представители этого направления утверждали, что знание имеет только два источника: логику и эмпирический опыт. Венский кружок распался после оккупации Австрии нацистами в 1938 Многие его членов, в т. Ч. Благодаря тесному сотрудничеству с Ч. Моррисом, эмигрировали в США. До 1950-х гг. Логический позитивизм был наиболее влиятельным направлением в философии науки.

Франкфуртская школа: неомарксизм. Была основана Ф. Вейлом в Институте социальных исследований Франкфуртского университета в 1923 В нее входили: М. Хоркхаймер, Ф. Поллок, К. Ґрюнберґ, Т. Адорно, Г. Маркузе, Э. Фромм, К. Ландавер, А. Кирхгаймер Ю. Хабермас Представители Франкфуртской школы ввели понятие социальной философии и методологически расширили рамки марксистской идеологии, исправляя ее догматизм. Институт социальных исследований уехал из Германии с приходом к власти Гитлера и работал длительное время в Женеве, Лондоне, Париже, а с 1936 г.. - В США. Франкфуртская школа знаменитая развитием метода анализа, названного критической теорией, которая стремится раскрыть скрытые властные отношения (связи) внутри культурного феномена. Другие достижения - теории культурной гегемонии и авторитарной личности. У1950 г.. Институт вернулся в Германию.

Бирмингемская школа (Британские культурные студии). Работала на базе Центра современных культурных исследований при Бирмингемском университете, основанном Р. Гогтартом и С. Голлом в 1963-1964 гг. Основные представители, Р. Уильямс, Д. Гебдидж, А. Мак-Робин, создали метатеоретический почву, применяя марксизм и политэкономию, пост структурализм, критическую теорию и феминизм. Они заимствовали свой методологический инструментарий по социологии, истории, этнографии, медиастудий (включая исследования текстов и аудитории). Теоретический вклад Бирмингемской школы охватывает социологические и философские перспективы в культуре, лингвистике и семиотике. ее представители особенно интересовались масс-медийной проблематике, что отразилось, в частности, в разработке концепта медиа империализма. Бирмингемская школа рассматривает интерпретацию аудитории и молодежные движения как формы оппозиции доминирующей идеологии.

Марксизм (1844). Опирается на исторический материализм и политэкономию. Составляет основу многих теорий массовой коммуникации. Сама история трактуется как история классовой борьбы. Прогрессивные классы возникают в связи с развитием новых форм производства. Поэтому новые общественные формы тесно связаны с победой этих классов, которая обычно является следствием революционного насилия. Это происходит потому, что господствующий класс никогда не отдает власть без борьбы. Государство является тем, с помощью чего господствующий класс насильственным путем удерживает власть над другими классами. К. Маркс предложил политическую доктрину коммунизма, задуманную как устранение классового деления и борьбу за то, чтобы сделать государство собственником продуктов производства, которые потреблялись всеми гражданами в равной степени по принципу: от каждого по возможностям, каждому - по потребностям. СССР был первым историческим экспериментом марксистского коммунизма.

Психоаналитическая теория (1909). 3. Фрейд первым употребил термин "психоанализ" в 1902 Он трактовал нарушение психики не как следствие физиологических или химических проблем, а проблем с подсознанием. Бессознательное выступает в Фойда как сфера первичных инстинктов, прежде всего сексуальных влечений. Это также система психики, которая состоит из: Оно (совокупности бессознательных влечений-инстинктов) Я (Ego) Сверх-Я (Super-Ego), которое формируется под влиянием семейного, а затем целостного культурного воспитания. Для Оно важнее всего возможность разрядить возбуждение, то сексуальную энергию, которая накапливается в нем. Это может угрожать психике человека, влиять на поведение, быть причиной невроза. Однако через защитные механизмы (сублимацию) сексуальная энергия может превращаться в духовную и творческую. Теория психоанализа развивалась многими авторами. Она проецируется на философию, культурологию, политологию, исследования массовых коммуникаций.

Бигевиоризм (1913). Возникает как методологическая реакция в психологии, стимулировалась научным объективизмом, в противовес интерпретативная (спекулятивном) направления, представленном психоанализом. Он был введен как теория обучения и приобретения новых типов поведения. Дж. Уотсон был сторонником методологического бигевиоризму. Он говорил, что только поведение может быть исследована объективно, в то время как мыслительные процессы - нет. Поэтому последние вообще не попадают в разряд научных исследований. Бигевиоризм игнорировал мотивацию и психическое тип действия в качестве основы для ее реализации. Б. Скиннер развил идеи Ватсона и предложил теорию, описывающую достижения в поведении как ассоциативное обучение из опыта (последствия предыдущих реакций на стимулы окружения). Она находилась под сильным влиянием социальных наук, особенно образования и социологии, а также была во многом созвучна принципам коммуникации.

Функционализм (1915). Французский социолог Э. Дюркгейм был одним из основателей структурного функционализма. Он исследовал связи между фактами социальной жизни, социальными структурами, культурными нормами и ценностями и лицом. Функционализм распространился в Великобритании благодаря усилиям антропологов в начале XX в., А в 50-60-х pp. стал доминантным направлением в американской теории. Краеугольным камнем функционализма является метафора живого организма, все части и органы которого организованы в единую систему. Подобный взгляд существует на общество, социальные институты и людей, которые являются членами этого общества. Р. Мертон и П. Лазарсфельд всего применяли идеи функционализма в исследованиях массовой коммуникации. Они исследовали использования медиа как функцию приобретения знаний, что осуществляется под влиянием социальных структур. Они также особо интересовались пропагандой и влиянием на массовые убеждения через медиа.

Общая семантика (General semantic, 1919). Основатель теории - польский ученый А. Коржибський, который эмигрировал в США после Первой мировой войны и работал в Чикагском университете. Изучал т.н. семантические реакции человека на информацию, поступающую из окружения. Коржибський верил, что способность к коммуникации является сущностью человека. Теория включает в себя три принципа: карта - это не территория (слова имеют много значений); карта изображает только часть территории (любое утверждение полифоническое) карты карт конденсированных территорию (общая картина складывается из изучения, усвоения и обобщения многих картин, впечатлений и информации по этой же теме). Иначе мы получим вместо понимания всей проблемы мозаику второстепенных дел. То есть существует угроза потерять понимание сути из-за ложного следования риторике, что всегда пытается представить дело односторонне.

Теория когнитивного развития Пьяже (1921). Основная концепция швейцарского психолога Ж. Пьяже известна под названием "генетическая эпистемология". Он оставил эмпирически обоснованную теорию роста знаний индивидуума с детства до взрослого возраста, представленную в виде прогрессирующей конструкции логично вводимых структур, заменяют друг друга в процессе последовательного включения низшего логического значения в выше. В соответствии с тем, как ребенок растет, он вступает в процесс социализации и проходит несколько стадий. Пьяже различает четыре стадии развития интеллекта: сенсомоторный период, операционная стадия, стадии конкретных операций и формальных операций. Теория Пьяже сделала ценный вклад в развитие искусственного интеллекта и компьютерные науки, способствовала исследованию развития ребенка, воздействуя на реформы в образовании, а также создала платформу для исследований массовой коммуникации с детьми.

Теория массового общества (1930-е pp.). Была закономерным ответом на скорую индустриализацию, атомизацию и индивидуализацию. Масса изолированных индивидов потеряла те культурные связи между своими членами, имеет традиционное общество, она дезориентирован и легко поддается различным манипулятивным воздействиям медиа. Зато существует также культурная "элита", которая должна вести за собой эти "массы".

Символический интеракционизм (1934). Берет свое начало с работ немецкого социолога М. Вебера и американского философа Д. Мида. Название теории была предложена Г. Блумером (1969). Для интеракционистов люди прагматичными актерами, которые постоянно подстраивают свое поведение под действия других актеров. Мы можем подстроиться под эти действия только потому, что готовы предоставлять им значения, толковать их как символические объекты и мысленно репетировать альтернативные варианты действий еще до того, как мы их сделаем. Теоретики интеракционизма рассматривают людей как активных участников, конструируют свой социальный мир. Поэтому общество выступает образцом такого взаимодействия между индивидуумами. Символический интеракционизм выдвинул методологию исследований межличностной коммуникации и социологии коммуникации вообще, которая, однако, была раскритикована за несистематичность и "импрессионизм".

Двухступенчатый движение коммуникации (Two-step flow, 1940). Эмпирические исследования 1940-1950-х pp. опровергли теории сильных медиа-воздействий. Функционалист П. Лазарсфельд вместе с коллегами предположили, что между личностная коммуникация рядом с лидерами общественного мнения выступает опосередкувальною звеном по медиа-воздействий. Эту модель была впоследствии использована теоретиками диффузии инноваций.

Теория атрибуции (Attribution theory, 1944). Основателем этой теории был социальный психолог Ф. Хайдер. Предметом теории атрибуции механизм, которым люди объясняют свое поведение. Это касается той информации, которую они используют, устанавливая причинные связи, и того, что они делают с этой информацией для ответа на вопрос о причинах. Внешняя атрибуция обращает внимание на те силы, которые находятся вне контроля человека, и поэтому она не чувствует собственной ответственности (пример - погода). Внутренняя атрибуция связывает причинность с собственно человеческими факторами, которые делают выбор, а потому и чувство ответственности (пример - интеллект). Вообще, люди склонны приписывать свои успехи внутренним факторам и объяснять свои неудачи влиянием внешних сил. Примеры внешней и внутренней атрибуции определенного человека проявляются через ее самопозиционирования в группе лиц, с которыми она связана.

Линейные модели (1946). Ранние модели масовокомуникацийних процессов брали за основу неуправляемое движение информации от коммуникаторов через медиа к аудитории. Г.Лассвеллом (1948) предложил модель, которая стала классическим образцом исследований массовых коммуникаций: кто сообщает? что? через канал? кому? с каким эффектом? Следующее теоретизирования фокусируется на отдельных сегментах и аспектах таким образом определенного процесса.

Теория четырех функций (1948). Г.Лассвеллом (1948, 1960) высказал предположение, что медиа осуществляют три основные социальные функции: наблюдение за текущими событиями (производство новостей), взаимосвязь между членами общества (отбирая, интерпретируя и критикуя текущие события), передачи социального наследия (социализация) . Ч. Райт (1960) добавил четвертую функцию: развлекательную.

Кибернетика. Общая теория систем (1948). Отец кибернетики, математик Н. Винер, описал случайные сети, лежащие в основе коммуникации и организации процессов в динамических системах. Кибернетика формирует метатеоретического надстройки для отдельных дисциплин, таких как теория систем, коммуникативная теория или анализ решений. Достижения кибернетики как вспомогательной дисциплины применяются также в других науках.

Математическая теория медиа Шеннона и Уивера (1949). Математическая теория коммуникации, предложенная К. Шенноном и В. Вивером, описывает коммуникацию как линейный процесс, включая источником информации, сообщением, передатчиком (технологическим), сигналом, шумом, который искажает сигнал во время его передачи через медиа, получателем (технологическим), переданным сообщением и местом назначения (человеком).

Модель вратаря (Gatekeeper model, 1950). Срок принадлежит Д. Байтовые, который назвал одного из редакторов, его деятельность он исследовал, "Мистер Гейтс". Байт оценивает работу "вратаря" как чрезвычайно субъективное и приходит к выводу, что наиболее ответственными за отбор новостей являются персональные мотивации ґейткипера. Однако более поздние исследования показали, что главными являются те факторы, которые извне влияют на него. На первой стадии журналисты и репортеры собирают "сырые" новости, на второй этот материал отбирается и сокращается ґейткиперамы, которые из-за этого селективный контроль буквально делают новости. Кроме их субъективизма, учитывается бюрократический, коммерческий, политический контроль. Существует также понятие news values - новостных ценностей, неформального кода, используемого для производства новостей. Это не прерогатива отдельных журналистов, а стандарт корпоративного стиля и профессиональной идеологии.

Медиативная теория смысла (1952). Ч. Осґуд утверждал, что значение выполняет посредническую роль в формировании поведения человека в ответ на внешние раздражения. Сначала человек реагирует на звук грома своими рецепторами. Затем она соотносит этот звук со своим опытом (что может означать и какие могут быть последствия). И только после этого ищет убежища от дождя. Вместе с коллегами Ч. Осґуд эмпирическим путем разработал семантический дифференциал как средство объективного измерения смысла. Были установлены три базовые измерения: оценка (это хорошо или плохо для меня?), Сила (это сильнее или слабее меня?) И активность (это проворнее или медленнее меня?). Осґуд верил, что эти три эмоциональные реакции (измерения аффекта) имеют универсальный характер и является средством для открытия семантического пространства. Он также изучал то, как люди достигают последовательности или согласованности в оценке определенных проблем и других людей.

Четыре теории прессы (1956). В нормативной теории Ф. Сиберт, В. Шрамм и Т. Питерсон описывают четыре основных типа прессы, которые стали классическими. Они раскрывают логику функционирования четырех прессовых макроструктур, которые принадлежат к разным социо систем. Авторитарная модель предполагает лояльность прессы к власти, журналисты не имеют независимости от своих медийных организаций. Свободная пресса функционирует в условиях свободного рынка идей, журналисты и медиапрофессионала являются независимыми. Модель социальной ответственности исходит из того, что свободный рынок не оправдал надежд относительно свободы прессы. Подчеркивает важную роль медиа в обществе и высоких профессиональных стандартах. СМК должны саморегулироваться. Согласно советская (тоталитарная) пресса полностью подчинена государству и идеологии марксизма-ленинизма. Свобода слова и профессиональная независимость здесь не рассматриваются.

Теория когнитивного диссонанса (1957). Эта теория Л. Фестинґера утверждает, что люди пытаются согласовывать свое поведение с собственными взглядами и взглядами других людей. Во время конфликта между убеждениями и действиями индивид корректирует когнитивный компонент для устранения его несоответствия. В стремлении устранить диссонанс может меняться поведение, отношение или поиск новых мыслей о том, что порождает диссонанс.

Доминантная парадигма (1950-е гг.). Другое название - парадигма, или теория, модернизации. Была популярна в развитых странах Запада после Второй мировой войны. В этой перспективе развитие рассматривали как тип закономерных социальных изменений, если в социальной системе определенной страны ввести производительные методы социальной организации. Этому способствовали укрепление самих западных стран, успех плана Маршалла, возникновение постколониальных государств, распространение коммунистической идеологии, западное либерально-капиталистическое мышление, которое опиралось на дарвинизм, функционализм и теории социальных и экономических изменений М. Вебера, а также результаты количественных исследований социальных наук. То есть развивающиеся страны, должны внедрить у себя западную общественную модель. Не учитывались местные особенности, которые требовали решения другого порядка культурных, экономических и политических проблем.

Теория модернизации Лернера (1958). Д. Лернер применял результаты этнографических исследований на Ближнем Востоке, которые подтверждали разрушение традиционной культуры и одновременно содействие распространению современного образа жизни как следствие введения и влияния радио. Эта теория была основой для политики модернизации в странах «третьего мира», в которых масс-медиа использовались с целью продвижения желаемых изменений. В этом же контексте Е. Роджерс (1962) также сосредоточен на проблеме диффузии инноваций адаптации положительных изменений и развития социальной системы. В. Шрамм в своей влиятельной труда "Масс-медиа и национальное развитие" отмечал роли медиа как агента социальных изменений в развивающихся странах. Социальные изменения рассматривались преимущественно как однонаправленный, сверху - вниз, процесс. Шрамм считал, что социальные изменения являются совокупным результатом изменений, происходящих с личностями.

Теория использования и удовлетворения (Uses and gratifications, 1959). Официальное рождение этой теории связывается с заявлением Б. Берельсона о том, что исследования коммуникаций, кажется, умерли, и ответом Е. Каца - исследования должны двигаться от выяснения того, что медиа делают с людьми (убеждение), к тому, что люди делают с медиа. Теория утверждает, что каждый член аудитории на основании собственных отличий отбирает для себя различные сообщения, разными способами и по-разному на них реагирует, поскольку сама информация, поступающая с медиа, является лишь одним из многих социальных и психологических факторов, определяющих выбор со стороны потребителя. Это означает, что индивидуальные социальные и психологические характеристики членов аудитории обусловливают влияние СМК так же, как и сама медиаинформации. Поэтому отбор потребителями программ, фильмов, газет и т.д. для удовлетворения определенных собственных нужд является активным процессом.

Теория диффузии инноваций (1962). Согласно этой теории, любая инновация (идея, методика, технология) распространяется в обществе по определенной предсказуемой модели. Е. Роджерс обращается к роли медиа и межличностных коммуникаций (лидеров общественного мнения), также к характеристикам инноваций, влияющие на скорость их усвоения (сравнительное преимущество, совместимость, незначительная сложность, возможность проверки, возможность обзора). Под влиянием теории линейных моделей коммуникации Роджерс сформулировал последовательность шагов процесса диффузии: знания, убеждения, решения, внедрение, подтверждение. Он различает новаторов (2,5%), ранних принимающих (13,5%), раннюю большинство (34%), позднюю большинство (34%) и отстающих (16%). В области массовых коммуникаций теория диффузии инноваций используется в исследованиях процесса усвоения новых технологий и распространения новостей. Также применяется во многих других отраслях.

Парадигма зависимости (1960-е гг.). Возникла в странах "третьего мира" как антитеза теории модернизации. Рассматривала развитие с точки зрения постколониальных стран, которые должны объединиться для решения общих (в т. Ч. Экономических и медийных) проблем. Связана с антиимпериалистической риторикой неомарксизму, структурализмом. Недостатком является переоценка внешних и недооценка внутренних (коррупция и т.д.) причин аномалий развития.

Теория расширения ощущение Мак-Люэна (1964). Имеет также название "Теория технологического детерминизма". М. Мак-Люэн рассматривал медиа как расширение человеческих чувств. По его мнению, главные влияния медиа обусловлены формой больше, чем содержанием. Мак-Люэн утверждал, что средство коммуникации сам является сообщением, различал "горячие" и "холодные" медиа. Первые расширяют одно чувство степени высокой определенности, то есть наполненности данными. Это радио, телевидение, книга. их отличает низкая степень участия аудитории. Холодные медиа характеризуются высокой степенью участия потребителей или же личным достройкой того, чего им не хватает. Эти средства только предоставляют аудитории форму и для своего функционирования требуют большого личного вклада (телефон). Когда медиюм перегревается, он видоизменяется в другой медиюм. Холодные медиа - это технологии племени (втягивают человека), согласно горячие являются технологиями цивилизации (исключают).

Социальное конструирование реальности (1966). Австрийские социологи П. Бергер (эмигрировал в США) и Т. Лукман утверждали: реальность социально конструируется и социология знания должны анализироваться процессы, по которым это происходит. Люди вместе создают собственное социальное окружение. Специфическая природа человека предполагает ее социальность. Любая человеческая деятельность узвичаюеться, то есть усваивается и становится образцом для последующего выполнения. Благодаря распределению труда и инновациям всегда будет открыта дорога для других общепринятой. Следующим шагом является институционализация. Это следствие взаимной типизации принятых действий различными деятелями. Институты предусматривают историчность и контроль. Институциональный мир мы квалифицируем как объективную реальность. Согласно масс-медиа играют важную роль (в основном из-за новостей и развлечения) в процессах узвичаення, институционализации и стабилизации социальных систем.

Теория культивации (1969). Д. Гербнер и его сотрудники в Пенсильванском университете верили, что люди вовлекаются в культурное окружение, созданное медиа, и не могут вырваться из-под "культивированного" ими влияния. Эта теория начинается с исследовательской программы проблем медийного насилия, которая получила название "Проект культурных индикаторов". Главное утверждение теории культивации заключается в том, что чем больше времени зритель проводит перед телевизором, тем больше его восприятие мира приближается к тому образу, который он видит на экране. В зависимости от некоторых характеристик телезрителей эффект культивации может быть больше или меньше выраженным. Исследования показали, что мировоззрение потребителей с высоким уровнем образования меньше попадает под влияние телереальности. Ключевые понятия: телевидение как главный поставщик образов; господствующая тенденция; резонанс; взаимодействие; комплексные психологические процессы.

Теория разрыва в знаниях (Knowledge gap theory, 1970). Теория П. Тиченора, Г. Донахью и К. Олиена утверждает, что часть населения с высшим социоэкономическим статусом имеет наклон к получению информации гораздо более быстрыми темпами, чем та, что имеет более низкий статус. Причем эта разница между обеими группами имеет тенденцию к постоянному увеличению. Разрыв в знаниях углубляется в связи с технологическим прогрессом.

Медийная гегемония (1971). Концепты культурного / медийного империализма или гегемонии (А. Грамши) связаны с марксистской теорией экономического детерминизма, переосмысленной Франкфуртской школой. Теоретики медийной гегемонии утверждают, что класс, который имеет экономическую власть, использует не только политику (идеологию, правительственные структуры), но и культуру (науку, искусство, образование, публичную коммуникацию) как средства контроля над всем обществом. Концепт медийного империализма также выражает убеждение идеологов антиколониализма, что культурные институты, распространены по всему миру Западом (включая СМИ), продолжают использоваться в тех странах, которые обрели независимость, как инструмент контроля над общественным мнением, социальной, экономической и политической практикой. Обслуживание правительства как функция медиа была сформулирована в противовес функции "сторожевого пса" и свободного рынка идей.

Повестка дня (Agenda-setting, 1972). Б. Коген говорил, что пресса не могла бы быть успешной, если бы она только говорила людям, что думать, но она потрясающе успешной, потому что говорит своим читателям, о чем думать. Исследование повестки дня были инициированы М. Мак-Комбсом и Д. Шоу, которые проводили лонгитюдный анализ медийного контента по определению влияния политической повестки дня на медийный повестку дня. Более поздние исследования сосредоточены на вопросах: кто его определяет, чей он, с помощью которых техник, с каким интервалом времени основные положения перемещаются от одного места действия к другому, какие факторы важны для каждой арены. Изучаются главные факторы, которые важны для каждой арены, и техники, по которым выстраивается повестку дня. Дж. Диринг и Е. Роджерс считают способом своеобразного конкурирования между теми, кто хочет добиться внимания медийных профессионалов, публики и политических элит.

Спираль молчания (Spiral of Silence, 1973). Е. Ноэль-Нойман отмечала: кто не находит своего мнения в массовой коммуникации, то молчит. Эта теория объясняет, почему люди не склонны публично выражать свою точку зрения, скрывать взгляды или менять свою позицию, когда они являются меньшинством в определенной группе. Вот главные позиции теории: сначала люди пытаются узнать о доминирующей общественное мнение; они в основном готовы подстраиваться под нее; люди боятся остаться в изоляции; они колеблются по выражению взглядов, которые отнесут их к меньшинству. Люди различают для себя время, когда можно говорить и когда надо молчать. Так возникают возможности для манипуляций, так как представленной оказывается только одна сторона. Медиа имеют большую власть. По словам Э. Ноэль-Нойман, они даже могут представить большинство как меньшинство. Телевидение не только передает общественное мнение, оно также создает ее.

Социальное обучение (Social learning, 1973). Исследования А. Бандуры по усвоению детьми агрессивного поведения привело его к развитию теории социального научения из чужого опыта. Это наблюдательное обучения, описанное Бандурой, стало заметным теории изучения медийных воздействий (положительных и отрицательных). Она объясняет поведение через взаимодействие трех типов факторов: когнитивных, поведенческих и внешней среды. К когнитивных способностей принадлежат символика, саморегуляция, саморефлексия. В процессе социального обучения человек опирается на способности замещать, наблюдать, моделировать, мотивировать, абстрактно моделировать. Когда индивид воспринимает информацию, она может влиять на него в виде сдерживающего или разрешительного факторов. Эта теория широко используется для теоретического обоснования различных информационных кампаний, изучение влияния сцен насилия в медиа.

Теория фрейминга (1974). Главное предположение теории Э. Ґофмана свидетельствует о том, что контекст приводит наши действия, поведение и понимание. Фреймами являются когнитивные структуры, которые направляют наше восприятие и представления социальной реальности. Это своеобразные правила игры, которые могут развиваться. В медиа это принципы отбора - коды ударений, интерпретации и презентации. Медийные продюсеры обычно используют их для организации медийных продуктов и дискурсов, вербальных и визуальных. В этом контексте медийные фреймы дают возможность новостным журналистам, например, перерабатывать и оформлять большое количество разнообразной информации быстро и нормирован. Они очень важны в кодировке медийных текстов и декодировании их аудиторией. Как исследовательская методология фрейминговий анализ изучает набор определенных аспектов проблем, изображений, стереотипов, метафор, стиля, композиции и т.д., которые используются для намека на специфический ответ.

Медийная зависимость (1976). Теория С. Бол-Рокешо и М. де Флера утверждает, что чем больше индивидуум или населения возлагаются на медиа в необходимости иметь определенные ответы на свои вопросы, тем больше их зависимость от СМК. Любая непредсказуемая смена в социальном окружении, что влечет за собой переживания по поводу важных для всех дел, будет вследствие усиления интереса к медиа, которая только увеличивать тревогу.

Альтернативная парадигма (1970-е гг.). Плюралистическая перспектива: каждое общество, регион или группа должны найти собственный путь развития. Борьба за гражданские права и мир, экологический и феминистское движения в индустриальных странах, либеральные и национальные движения в коммунистических странах и развивающихся. В коммуникации требуется разнообразие, Деинституциализация, локальность. Критиковалась за утопичность.

Феминистская медийная теория (1970-е гг.). Преимущественно влияет на студии медийной культуры. Исходит из того, что медиа в своей социализацийного функции (через повторение тендерных ролей и усиление стереотипов) искажают роль женщины в обществе. В частности медиа всегда традиционно представляли место женщины дома и отводили ей второстепенные роли во всех сферах жизни. Феминистская медийная теория также распространяется на возражения точки зрения, что опыт женщины в обществе - исторически, культурно и фактически - достаточно отличным от мужского опыта. Это следует из того, что медиа контролируются мужчинами или, если это не так, женские аудитории все равно через призму определенных мужских ценностей. Это, конечно, следует изменить. Феминистские мотивы часто находят свое отражение в других теориях культурных исследований, преимущественно левого толка.

Теория эффекта третьего лица (1983). В. Дэвисон доказал, что люди склонны переоценивать влияния медиа на других людей, недооценивая эти влияния в отношении самих себя. Термин "третье лицо" происходит из ожидания, что медиа не уведомление не будет сильного влияния на "меня" (первое лицо) или на "Вас" (второе лицо), но будет иметь "них" - третьих лиц. Теория состоит из двух частей. Первая - это упомянутое индивидуальное предположения. Вторая содержит поведенческий компонент: ожидания людей относительно воздействий медиа на других склоняет их к определенным действиям, возможно, потому, что они хотят помешать этим предполагаемым воздействиям. То есть имеем интуитивное призывов к эффекта третьего лица. На такие решения влияет желательности или нежелательности сообщения социальная дистанция, личные и групповые различия. В отдельных случаях человек признает влияние медиа на себя, считая его социально желательным. Тогда речь идет о т.н. эффект первого лица.

Нормативные теории Мак-Кпейла (1987). Д. Мак-Квейл добавил к классическим "четырех теорий прессы" еще две: развитию и демократического участия. Первая подчеркивает специфические особенности развивающихся стран, среди которых: отсутствие необходимых для развития системы массовой коммуникации инфраструктур, профессиональных навыков, производственных и культурных ресурсов, определенной аудитории, отсутствие осознания потребности в независимых медиа. Отдается предпочтение горизонтальным коммуникациям. Государство легитимизирует возможность цензуры, журналисты должны быть лояльными к правительству. Главная идея второй заключается в интересах и потребностях активного получателя сообщений, в частности относительно прав на качественную информацию и ответ. СМК должны использоваться для взаимодействия в условиях небольших общин, в интересах группы и субкультуры. Теория отвергает централизацию, коммерциализацию и бюрократизацию, фокусирует внимание на интерактивности, доступе к медиа, широком участии.

Пропагандистская модель (1988). Е. Герман и Н. Чомски в своей теории исходят из того, что в странах с рыночной экономикой медиа не имеют свободы, а лишь обслуживают господствующую элиту. Существует пять фильтров, через которые проходят новости перед тем как попасть в аудитории. Это собственность (интересы крупного капитала), реклама (главный источник доходов), власть (ньюзмейкерство бюрократии), легальный давление на медиа (судебные иски, законопроекты, заявления и т.п.), антикоммунизм (сосредоточение внимания только на жертвах врагов). Поэтому американские СМК возникают эффективными и влиятельными идеологическими институтами, осуществляющими функцию пропагандистской поддержки рыночной системы без особых специальных принуждаемый. их деятельность санкционируется согласия внутри властной элиты. Позже Е. Герман уточнял, что речь идет не о теории заговора как такую, пропагандистская модель представляет "управляемую рыночную систему".

Теория прайминга (1991). Родственна когнитивными исследованиями. Она предусматривает, что понятия, каким образом взаимосвязаны, сочетаются в определенные ментальные структуры, так что в случае активации какого-то одного понятия активируются и все остальные. Эффект прайминга (предварительной подготовки аудитории) зависит от: оценки идивидуумом ситуации воспринимается; оправданности, с его точки зрения, увиденного насилия; степени отождествления себя с персонажем; реальности событий; связанности с предыдущим опытом. Эффект прайминга рассматривается как один из аспектов больших ментальных моделей, которые составляют определенный набор знаний индивида о мире, его воспоминаний, впечатлений, чувств. Он не всегда осознается человеком. Существует несколько концепций, которые его объясняют. Это модели корзины (актуальное "сверху"), аккумуляторной батареи (частотность активации) и синоптическая модель (недавние впечатления имеют сильнее и кратковременное воздействие).

Медийная грамотность (Media Literacy). Эта теория утверждает, что аудитория через получение специальных знаний может научиться сопротивления нездоровой зависимости от медиа и иметь собственный взгляд на медийные сообщения. Она легла в основу широкой просветительской политики в США, где наблюдается значимо разрыв в знаниях между различными социальными группами. Хотя ученые отмечают, что цель медийной грамотности - дать возможность отдельным людям контролировать (понимать и интерпретировать) медийное программирования, медийная грамотность выходит не столько из конкретных манипуляционных угроз, как с опасности дезориентации человека перед валом информации. Специальная Конференция национального руководства по медийной грамотности, спонсируемая 1992 Институтом Аспена, подчеркнула, что речь идет о "способность гражданина" пользоваться массовой информации. В Украине в этом направлении работает Б. Потятиник (медийная философия, медийная критика, медийная экология).

Теория самореференции Лумана (1996). Есть производной от системной теории, которую Н. Луман противопоставлял критической теории. Как консерватор он находился в оппозиции к представителям Франкфуртской школы (Т. Адорно, Ю. Хабермаса). Все, что мы знаем о нашем обществе и даже о мире, нам известно из медиа. Главный принцип существования медиа - самовосстановления (автопойезис). Теория рассматривает две реальности масс-медиа: первая основывается на их функциональности, вторую они создают сами. Медиа работают через взаимодействие самореференции и инореференции. Человек должен отличать индивидуальное восприятие реальности от других через собственный вклад в коммуникацию. Луман различает наблюдения первого порядка (наблюдение объектов) и наблюдения второго порядка (наблюдение наблюдения). Масс-медиа относятся ко второму. Они руководят процессом самонаблюдения современного общества.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Черемушкина Елена Федоровна. Истоки и становление проекта британских "Культурных исследований" : диссертация... кандидата культурологии: 24.00.01 / Черемушкина Елена Федоровна; [Место защиты: Морд. гос. ун-т им. Н.П. Огарева].- Саранск, 2009.- 148 с.: ил. РГБ ОД, 61 09-24/81

Введение

ГЛАВА 1. ИСТОКИ «КУЛЬТУРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ» В БРИТАНСКОЙ КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОЙ МЫСЛИ XIX-XX ВВ. 13

1.1. «XIX век: оппозиция «высокая» / «низкая» культура в работах С. Т. Кольриджа и М. Арнольда 13

1.2. XX век: культурологическая концепция представителей британского литературного модернизма (Т.С. Элиот и Ф.Р. Ливис) 31

ГЛАВА II. ОТ «ЛИТЕРАТУРНЫХ ИССЛЕДОВАНИЙ» К «КУЛЬТУРНЫМ ИССЛЕДОВАНИЯМ (КОНЕЦ 1950-Х 1960-Е ГГ.) 66

2.1. Р. Хоггарт как основатель Бирмингемского центра «Культурных исследований» 66

2.2. Концепция «обычной культуры» Р. Уильямса 83

2.3. «История снизу» Э. П. Томпсона: популярная культура в контексте классовых отношений 106

ЗАКЛЮЧЕНИЕ 121

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 127

Введение к работе

Многие академические гуманитарные дисциплины (история, философия, литературоведение и т. д.) давно определили собственные интересы и границы. Однако за последние десятилетия вновь возник интерес к междисциплинарным исследованиям культуры, и появилась область интеллектуальной деятельности, которая по-новому осмысливает особенности разнообразия человеческих культур и раскрывает новые перспективы. Это обусловлено тем, что сам термин «культура» имеет сложную историю и широкую сферу применения, что обеспечивает легитимно обусловленный ареал исследования сразу нескольким академическим дисциплинам. В нашей стране такой интегративной областью стала культурология, определившаяся как самостоятельная научная и учебная дисциплина в середине 1990-х гг. В Британии подобной интеграцией социально-гуманитарного знания в области изучения культуры являются «Культурные исследования» («Культуральные исследования».

Cultural Studies, сокращенно - CS). «Под культурными исследованиями понимается не отдельная социальная или гуманитарная дисциплина, а определенная мелодисциплинарная сфера, в рамках которой применимы методы весьма широкого круга дисциплин - от социологии и этнографии до истории и литературно-художественной критики», - пишет А. Ерофеев .

В 1964 г. был создан Бирмингемский центр современных культурных исследований (БЦСКИ), что положило начало развитию этого направления, ставшего сегодня одним из основных в изучении культуры - как в англоязычном мире, так и за его пределами. Как утверждает А. Р. Усманова, сегодня «Cultural Studies» «превратились в огромную культурноисследовательскую индустрию по воспроизводству живой... силы, охватившей своим влиянием практически все англо-саксонские университеты (от Южной Африки до Канады), а также весь остальной мир...» .

Актуальность темы исследования. Очевидно, что роль исследований в области культуры особенно возрастает в дестабилизационные периоды общественного развития, следствием которых, как правило, становится маргинализация не только отдельных людей, но и целых социальных групп, утрачивающих свою социальную идентичность вследствие резких изменений социально-экономической структуры общества.

События, происходящие в нашей стране в последние два десятилетия, наглядно показали значимость влияния культурных факторов на социальнополитическую, экономическую жизнь. Провозглашение намерения построить демократическое общество не избавляет автоматически от попыток манипулирования массовым сознанием. Трансформационные процессы в постсоветском пространстве приводят к аксиологическому хаосу, смешению ценностей, следовательно, к необходимости построения и трансляции новых культурных образцов, кодов, стилей жизни, а также необходимости их изучения.

Культурологическое знание способствует осмыслению и переосмыслению соотношения культурных традиций и инноваций, роли норм и ценностей, образцов и способов поведения, позволяет посредством инкультурации удерживать общество в рамках позитивного социального бытия. В рамках проекта британских «Культурных исследований» накоплен огромный опыт как эмпирических исследований культурных процессов, так и теоретической концептуализации культуры.

Актуальность темы исследования, таким образом, обусловлена следующими факторами.

Во-первых, необходимостью освоения и критического осмысления опыта мирового социально-гуманитарного знания для развития культурологических дисциплин и культурологического образования в нашей стране, преодоления тенденций к самоизоляции от познавательных подходов и концептов, которые используются в зарубежной науке.

Во-вторых, потребностью в преодолении распространенного в культурологической мысли XIX-XX вв. противопоставления «культуры» и «цивилизации», основанного на сведении первой исключительно к духовным ценностям и пренебрежительной трактовке второй как «низшей», неполноценной сферы материальной, технико-технологической и техническикоммуникативной практики, в формировании системного взгляда на культуру, позволяющего видеть в ней сложное взаимодействие и целостное единство материальной и духовной форм деятельности, а также синкретично объединяющей их деятельности худолсественной.

Степень научной разработанности проблемы. Осмысление истории становления и развития проекта «Культурных исследований» занимает значительное место в англоязычной литературе.

Общий обзор теории и практики британских «Культурных исследований» представлен в работах Баркера , М. Грина , Дж. Стори , Холла и др.

Эволюцию «Культурных исследований» в США и других странах анализируют Дж.У. Кэрри , А. О"Коннор и др.

Проблемы развития популярной и массовой культуры рассматривают англоязычные теоретики Т. Беннет , Д. У. Броган , Д. А. Дрейк , Р. Джонсон , Дж. Фиске , Д. Хобсон , М. Шайэк , И. Шилз , а также отечественные исследователи A. В. Аврамов , К. 3. Акопян , Г. К. Ашин , О. Ю. Биричевская , Н. И. Киященко , А. В. Кукаркин , Г. И. Маркова , B. В. Молчанов , К.Э. Разлогов и др. Феномены элитарной культуры, европейского эстетизма анализируют Ю. Н. Давыдов , Н. И. Киященко , И. В. Клюева и др.

В отечественной науке истоки и становление проекта британских «Культурных исследований» еще не были предметом специального анализа.

Освоение опыта данного направления гуманитарного знания в нашей стране началось в 1990-е гг. «Сейчас... в России только еще начинается дискуссия о том, что же в действительности представляют собой культурология и культурные исследования», - подчеркивает А. Ерофеев .

Важную роль в этом направлении сыграл Центр социологии культуры Казанского государственного университета, осуществивший публикации работ ряда современных представителей британских «Культурных исследований» .

Существуют работы, посвященные отдельным представителям и предшественникам «Культурных исследований», в которых они рассматриваются в ракурсе различных отраслей социального и гуманитарного знания.

С. Т. Кольридэ/с интересует отечественную науку исключительно как поэт (А. А. Елистратова ), его культурологические взгляды предметом специального анализа не были.

Существует большое количество литературоведческих работ, посвященные различным аспектам творчества Т. Элиота (А. А. Аствацатуров , Я. В. Любивый , О. М. Ушакова и др.). Литературоведческий анализ творчества М. Арнольда представлен в диссертации О. Б. Вайнштейн . Культурологическую концепцию Ф. Р. Ливиса рассматривает Т. Н. Красавченко .

Анализ историко-культурологических работ Э. П. Томпсона представлен С В. Оболенской . Краткие упоминания о нем можно найти в работах историков Д. А. Модель , а также В. В. Согрина, Г. И. Зверевой и Л. П. Репиной .

Наибольшее внимание отечественных исследователей привлекает Р. Уильяме. Одним из первых значение его работ для современной культурологии и социологии обозначил С А. Ерофеев, писавший в 1997 г.: «...следует подчеркнуть значение творчества выдающегося британского историка, литературоведа и социолога-марксиста Раймонда Уильямса, с которым отечественный читатель практически незнаком, но чья интерпретация истории и основных значений понятия «культура» сыграла большую роль в современном развитии теоретических концепций культуры» . Общий обзор проблематики работ Уильямса представлен в статьях Д. В. Галкина , А. Р. Усмановой . Его концепция массовых коммуникаций, прежде всего, телевидения рассмотрена в публикациях Е.Н. Шапинской .

Гипотеза исследования представляет совокупность следующих научных предположений: «Культурные исследования» в Британии связаны с интеллектуальной традицией XIX в, {линия консервативного либерализма: Т. Кольридж, М. Арнольд) и XX в. {консервативно-просветительские позиции: антилиберальные (Т. Элиот) и либеральные (Ф. Р. Ливис), для которых характерны антидемократизм, элитизм, литературоцентризм, критический пафос. Во второй половине XX в. молодое поколение интеллектуалов (Р. Хоггарт, Р. Уильяме, Э. П. Томпсон) коренным образом пересматривает не только соотношение элитарной, популярной и массовой культуры, сделав центром своего внимания повседневный опыт и сознание представителей английского рабочего класса, но и само понятие культуры, понимая ее не как высшие достижения гениев, а как «образ жизни» обычных людей.

Объект исследования - британские «Культурные исследования».

Предмет исследования - истоки и становление проекта британских «Культурных исследований».

Целью исследования является выявление истоков и разработка панорамы становления проекта британских «Культурных исследований».

В соответствии с целью исследования в нем ставятся два комплекса задач:
1. Задачи, связанные с выявлением теоретических истоков «Культурных исследований» в британской интеллектуальной традиции XIX-XX вв.: рассмотреть оппозицию «высокая» / «низкая» культура в трудах английских мыслителей XIX в. Т. Кольриджа и М. Арнольда; проанализировать культурологические взгляды представителей модернистской литературной критики XX в. Т. Элиота и Ф.Р. Ливиса.

2. Задачи, связанные с анализом работ основоположников британских «Культурных исследований»: определить социокультурные причины возникновения Бирмингемского центра «Культурных исследований» и охарактеризовать культурологическую концепцию его основателя Р. Хоггарта; представить модель концепции «обыденной культуры» Р. Уильямса; рассмотреть принцип «истории снизу» в исследованиях культуры рабочего класса Э. П. Томпсона.

Методология исследования. Методика исследования основана на соединении биографического и междисциплинарного подхода.

Оно осуществляется на стыке культурологии (теории, философии и истории культуры), литературоведения, социальной истории и социологии, на основе фундаментальных теоретических положений, полученных мировой и отечественной наукой по данной проблематике. В работе использованы идеи, разработанные такими выдающимися мыслителями, как М. М. Бахтин , X. Ортега-и-Гассет , а также современными исследователями А. Ерофеевым , Л. Г. Иониным , Н. И. Киященко , Е. Н. Шапинской , А. Р. Усмановой и др.

Интегративный, комплексный подход позволяет применить знания, полученные разными гуманитарными науками, к решению задач, поставленных в настоящем исследовании.

Диссертант исходит из принципа биографической и социокультурной детерминации творчества, предполагающего учет смыслового горизонта, субъективного опыта представителей британских «Культурных исследований» и их предшественников при анализе их работ.

Автор применяет научные методы, адекватные комплексу задач, обусловленные предметом и целью исследования: сравнительно-исторический, дающий возможность рассмотреть различные стадии и этапы эволюции парадигмы британских «Культурных исследований»; историко-генетический, позволяющий выявить преемственные связи в данном процессе; исторической и логической реконструкции, с помощью которых реконструируются концепции культуры рассматриваемых авторов.

Аналитико-интерпретативный, дающий возможность рассмотрения концепций представителей британских «Культурных исследований» и их предшественников с позиций современной культурологии; В работе использовался и комплекс общенаучных методов: абстрагирования, конкретизации, анализа и синтеза, аналогии, индукции и дедукции.

Источниковедческую базу работы составили труды основоположников проекта британских «Культурных исследований» (Р. Хоггарта, Р. Уильямса, Э. П. Томпсона) и их предшественников (С. Т. Кольриджа, М. Арнольда, Т. Элиота, Ф. Р. Ливиса).

Научная новизна работы. Диссертация представляет собой одно из первых в отечественной культурологии исследований заявленной темы. В нем впервые проведен анализ истоков британских «Культурных исследований» в XIX-XX вв., дана обобщающая характеристика основополагающих для данного проекта текстов конца 1950-х - 1960-х гг. Большая часть анализируемых текстов не издавалась на русском языке.

На защиту выносятся следующие положения: В XIX в. истоками британских «Культурных исследований» стали:
1) романтический критический анализ индустриализма в работах Т. Кольриджа, разделявшего «цивилизацию», принадлежащую нации в целом, и «культивирование», принадлежащее гуманитарной интеллигенции («clerisy») - небольшому меньшинству, обеспечивающему продвижение цивилизации вперед; 2) критика современной цивилизации М. Арнольдом, считавшим, что «высокая культура» элиты (способность знать лучшее; все то, что является лучгиим; следование лучгиему) призвана через систему образования и просвещения подавлять анархию рабочего класса («низкую культуру»).

В XX в, истоками британских «Культурных исследований» являются критические концепции литературного модернизма (Т. Элиот и Ф. Р. Ливис). Представления Элиота о наличии независимой от субъекта реальности, основанной на абсолютных метафизических ценностях, выражаются в принципах «деперсональности» искусства и «функциональной традиции»; культура трактуется как диалог с традицией (не исключающий трансформации популярных форм в элитарных видах искусства). Для Ливиса «высокая культура» - удел «университетской элиты», гуманитарной интеллигенции, окруженной враждебной средой коммерческой массовой культуры; функция «высокой культуры»: формирование зрелых индивидуумов, осознающих «смысл жизни»; функции массовой культуры: «компенсация», «отвлечение», психологический контроль над аудиторией, «стандартизация и уравниловка с уклоном вниз».

Стимулом к возникновению Бирмингемского центра «Культурных исследований» стала необходимость критического анализа изменений в британском обществе после Второй мировой войны, связанных с: 1) потерей старой имперской идентичности и трудностями приобретения новой; 2) разрушением традиционной культуры рабочего класса; 3) «новыми беспорядками», причинами которых были: а) усиление социальных противоречий; б) повышение роли выходцев из африканских стран, молодежи и женщин в жизни общества и в сфере потребления; в) возникновение движения «новых левых».

Книга Р. Хоггарта «Преимущества образованности» детерминирует основную тематику британских «Культурных исследований» (тема популярной и массовой культуры), их проблематику (проблемы «обычной жизни обычных людей», повседневной жизни семьи, политического противостояния в среде рабочего класса), методологию (антропологический подход, сравнительно-исторический метод), методику («непосредственное наблюдение», использование данных этнологии и др.) и основную парадигму (противопоставление традиционной популярной британской культуры современной коммерческой, упадочной, глобальной массовой культуре, распространяющейся из США).

Р. Уильяме, рассматривая культуру рабочего класса с позиций «обновленного марксизма», «демократизирует» и «социализирует» понятие культуры, подчеркивая, что она 1) материальна и «обыденна»; 2) представляет собой не только и не столько совокупность высших интеллектуальных и художественных достижений человечества, сколько определенный «способ жизни», а также способ интерпретации и репрезентации жизненного опыта. Методологическое значение его концепции заключается в признании полифоничности, гетерогенности культуры; в создании новой исследовательской парадигмы (выявление частных, конкретных, часто «невидимых» аспектов культурного процесса), определяющей основную методику - «документирование опыта»: фиксирование скрытых от общества жизненных миров. Понятие «обыденной культуры» стирает различие между понятиями «популярной» и «массовой» культуры.

Неомарксистская концепция Э. П. Томпсона выявляет историческое значение популярной культуры в создании классовых отнощений, определяя культуру английского рабочего класса как «самую выдающуюся популярную культуру Англии», Класс - это отношения единства и различия в процессе опыта и в сознании. Представляя «историю снизу», Томпсон бросает вызов «старому» марксизму, рассматривающему историю капитализма как предопределенную только неминуемыми изменениями способов производства и социальных формаций, не придающему значения культуре как образу жизни, опыту, ценностям, идеям, действиям, желаниям, творчеству «обычных людей». Концепция «истории снизу» предполагает изучение разнообразных документальных материалов, способствующее выявлению состояния сознания и характера повседневной жизни.

Достоверность результатов и основных выводов диссертации обеспечивают: методологическая обоснованность исходных теоретических положений; необходимый объем выборки; адекватность методов исследования его целям и задачам; разнообразие методов исследования; внедрение результатов исследования в практику.

Теоретическая и практическая значимость результатов исследования. Материалы, содержание и результаты диссертационной работы, могут использоваться в исследованиях проблем массовой культуры и межкультурного взаимодействия, для обобщающих работ по проблемам развития культурологической мысли, при подготовке основных и специальных курсов по культурологии, страноведению, истории культуры Великобритании, культурным коммуникациям, английскому языку и литературе в высшей школе.

Апробация результатов исследования. Диссертация обсулодалась на заседании кафедры культурологии Мордовского государственного университета им. Н. П. Огарева 6 мая 2009 г. Основные положения исследования излагались в выступлениях диссертанта на всероссийских и региональных научных и научно-практических конференциях (Саранск, 2003, 2005-2009 гг.) и отражены в 13 научных публикациях автора.

«XIX век: оппозиция «высокая» / «низкая» культура в работах С. Т. Кольриджа и М. Арнольда

Британские «Культурные исследования» не могут быть адекватно поняты вне своих идеологических и культурных предпосылок, развернутых в исторической ретроспективе. Основная проблема, рассматриваемая их представителями - проблема соотношения элитарной, популярной и массовой культуры - имеет в британской интеллектуальной традиции длительную историю.

Одной из наиболее ранних культурологических концепций, связанной с указанной проблематикой, является концепция представителя английского романтизма поэта и мыслителя Сэмюэла Тэйлора Кольриджа (1772-1834). В России он известен как поэт - один из представителей «Озерной школы» - вместе с Уильямом Вордсвортом (1770-1850) и Робертом Саути (1774-1843). В отечественной науке его творчество до сих пор оставалось почти исключительным достоянием литературоведения. .

При жизни Кольриджа его значение как философа и учителя затмевали все остальные свойства его таланта, в западной историографии XX в. он также получил признание, прежде всего, как видный представитель общественно-политической, философской, религиозной, культурологической мысли. С этих позиций творчество Кольриджа в отечественной науке не рассматривалось.

В Британии Кольриджа считают выдающимся теоретиком своего времени, во многом определившим дальнейшее развитие общественной мысли страны. Британский исследователь К. Бринтон полагает, что в «постоянных сомнениях и метаниях» Кольриджа «впервые в истории английской философии» создается критический метод» . «Универсальность» познаний и устремлений - эта характерная черта мыслителя отмечается в работах исследователей английского романтизма: «Он развивал новый стиль и охватывал широчайший спектр тем», - подчеркивают Р. Картер и Дж. Макрей .

Сын бедного провинциального священника, Кольридж учился в Кембридже на богословском факультете, но увлекся идеями французской революции и вынужден был оставить университет (спустя некоторое время ему позволили туда вернуться). В 1796 г. вышел первый сборник его стихов («Poems on various subjects»); в течение двух месяцев Кольридж издавал демократический журнал «The Watchman» («Страж»). Раннее творчество Коль-риджа отличает интерес к социальным вопросам, осуждение правящих классов Британии, грабивших и угнетавших народ и чинивших суд и расправу над ним от лица английской королевской власти. С 1789 по 1793 г. Кольридж пишет в честь 14 июля оду «На взятие Бастилии» («Destruction of the Bastile», 1789, опубл. 1834). Однако, разочаровавшись во Французской революции, уже в 1794 г. совместно с Робертом Саути Кольридж создает антиякобинскую драму «Падение Робеспьера» («The fall of Robespierre»), в которой осуждается революционный террор. Борьба против идей революционного терроризма продолжается и в последующем творчестве. Разочаровавшись в «старой Европе», Кольридж с Саути решили ехать в «свободную Америку», чтобы организовать там коммуну, которую Кольридж намеревался назвать «Пантисократия». Поездка не состоялась из-за отсутствия средств. Вслед за этим для Кольриджа наступил период окончательного разочарования во всех революционных и просветительных идеалах.

В 1795 г. Кольридж и Саути поселились в Бристоле и женились на сестрах Фрикер. В 1796 г. Кольридж знакомится с Вордсвортом. В 1796 г. выходит их первый совместный сборник, в 1798 г. - второй («Лирические баллады»), ставший манифестом английского консервативного романтизма, устремленного в прошлое и противостоящего революционному романтизму Дж. Г. Байрона и П. Б. Шелли. В 1798-1799 гг. они вместе посещают Германию, Кольридж слушает лекции в Геттингенском университете. Увлекшись немецкой литературой и идеалистической философией, Кольридж становится их пропагандистом в Англии.

В период пребывания Кольриджа в «озерном крае» в нем совершился религиозный переворот, он стал верующим христианином и стал много писать по религиозным и философским вопросам. Все его прозаические произведения написаны в это время. Лучшие из них: «Литературная биография» («Biographia Literaria»), «Побуждение к рефлексии» («Aids to Reflection»), «Церковь и государство» («Church and State»), «Literary Remains» и религиозные размышления, озаглавленные «Исповедь вопрошающего духа» («Confessions of an Inquiring Spirit»).

XX век: культурологическая концепция представителей британского литературного модернизма (Т.С. Элиот и Ф.Р. Ливис)

Томас Стернз Элиот (1888-1965) - крупнейший англо-американский поэт XX в. (одновременно авангардист и классик), литературный критик, шекспиролог, культуролог, философ, публицист. Он принадлежит к тому поколению англоязычных поэтов и критиков, чьи взгляды складывались в основном в полемике с поздним викторианским романтизмом и которых вследствие этого традиционно считают «модернистами». Выступая против романтизма, Элиот также являлся непримиримым противником философского позитивизма.

По происхождению Элиот - американец (белый англо-саксонский протестант). Он родился в городе Сент-Луисе (штат Миссури) в состоятельной и уважаемой семье выходцев из Великобритании. Семья Элиотов перебралась из Англии в Америку в XVII в., что по американским меркам означает принадлежность к аристократии. Дед будущего поэта, консерватор в вопросах политики, образования, культуры и одновременно либерал в теологии, зарекомендовал себя в Сент-Луисе как ревностный поборник унитарианской веры. Именно духом унитаризма была окрашена жизнь двух поколений семьи Элиотов. Их вера, либеральная в своем основании, предполагавшая, что мерой человека является сам человек, имела отчетливую социальную направленность. В служении обществу, в выполнении нравственных обязательств перед ним они видели цель человеческого существования. И Уильям Гринлиф Элиот был для своих детей и внуков достойным в этом отношении примером. Он построил церковь в Сент-Луисе, основал три школы и университет. Его сын, Генри Уэр Элиот, разделял убеждения отца. Потерпев неудачу на поприще изобразительного искусства, он стал неплохим бизнесменом и долгое время занимал пост Президента Гидравлической Кампании. Мать поэта Шарлотта Чемп Стернз, также увлекалась общественной деятельностью и, кроме того, была незаурядной поэтессой. Ее мировосприятие несколько расходилось с доктринами унитариев и представляло собой своеобразный синтез христианской религии и научных концепций конца XIX в. Вероятно, под влиянием авторитета матери, ее непоколебимой веры в воображение и интуицию будущий автор «Бесплодной Земли» еще подростком ощутил очевидную для него впоследствии ущербность протестантизма с его разрушающим воображение и целостное видение мира плоским рационализмом. Внутренняя обстановка и атмосфера местной католической церкви, куда юного Томаса брала с собой няня, ревностная католичка, всегда пробуждала в нем своим благородным величием чувство соприкосновения с иной реальностью, открывавшей глубины вселенской души. Идея личной ответственности человека, признание нравственных обязательств перед обществом, внутренняя необходимость выступить в роли просветителя - все эти характерные для Элиота нормы поведения были связаны с тем воспитанием, которое он получил в семье.

Окончив частную школу, юноша отправился изучать философию и литературу в Гарвардский университет (1906-1909), где изучал санскрит, пали. Затем он путешествует по Европе, совершенствуя свое образование в Сорбонне и в Меритон-Колледже (Оксфордский университет), где в 1914- 1915 гг. работает над завершением докторской диссертации об английском философе Ф. Г. Брэдли (1846-1924).

В 1915 г. Элиот навсегда переехал в Англию. Там, после неудачных попыток начать карьеру школьного учителя, он поступил в «Ллойдз банк», где служил до 1925 г. (в международном отделе). Приняв английское подданство в 1927 г., он сменил конфессию на традиционный (хотя и не без некоторого фрондерства) англо-католицизм.

В сентябре 1914 г. Элиот познакомился в Лондоне с поэтом Эзрой Паундом, который рекомендовал его стихи к печати. Литературная слава Элиота началась после Первой мировой войны в рамках так называемого «потерянного поколения», английского по преимуществу. Элиот писал о потерянности всего человечества, всей западной цивилизации, но воспринималось это поначалу именно как трагедия потерянного поколения. Именно в эти годы Элиот написал большую часть поэтических произведений, принесших ему мировую известность, а также многие критические, публицистические и философские сочинения.

Служа в «Ллойдз банке», Элиот занимался литературой и литературным строительством - литературтрегерством. Он издавал крошечным тиражом два литературных журнала: с 1917 по 1920 г. - небольшой поэтический журнал «Эгоист» (Egoist), где была напечатана его первая книга стихов, а затем в течение семнадцати лет - ежеквартальный журнал «Критери-он» («Criterion»), где в 1922 г. была напечатана его поэма «Бесплодная земля» («The Waste Land»). В стихах 1917-1919 гг., написанных в форме четверостиший, сатирический эффект достигается за счет нарочито педантичного нагромождения деталей и резких переходов от возвышенного к будничному.

Р. Хоггарт как основатель Бирмингемского центра «Культурных исследований»

Герберт Ричард Хоггарт (р. 1918) - филолог, социолог, культуролог, писатель, общественный деятель - известен как один из основателей Бирмингемского центра «Культурных исследований» и первый его директор. Сирота из рабочих кварталов города Лидса, благодаря своим способностям он, получив среднее образование, поступил в университет Лидса. Во время Второй мировой войны Хоггарт служил в Королевской артиллерии, демобилизовавшись после окончания войны в звании капитана. С 1946 г. он преподавал английский язык в небольших провинциальных университетах Англии. С 1962 по 1973 г. Хоггарт - профессор английского языка в Бирмингемском университете. В 1964 г. он основал здесь «Центр современных культурных исследований», занимая пост его директора до 1973 г. В 1971-1975 гг. Хоггарт занимал пост заместителя Генерального Председателя ЮНЕСКО, в 1976-1984 гг. преподавал в Университете Лондона, затем ушел из официальной научной жизни, продолжая, тем не менее, выступать как автор книг и по сей день. Перу Хоггарта принадлежит 27 книг. Среди них: «Высшее образование и культурные изменения: взгляд преподавателя» («Higher Education and Cultural Change: A Teacher s View», 1966); «Современные культурные исследования: подход к изучению литературы и общества» («Contemporary Cultural Studies: An Approach to the Study of Literature and Society», 1969), «Говоря между собой: о литературе» (Speaking Each Other: on Literature» 1970), «Идея и ее служители: ЮНЕСКО изнутри» («An Idea and Its Servants: UNESCO from Within»; «Английский характер» («An English Temper, 1982) - о роли образования, культуры и средств массовой коммуникации в обществе; «Будущее вещания» («The Future of Broadcasting», 1982), «Британский Совет и искусство» («British Council and the Arts», 1986), «Идея Европы» («An Idea of Europe», 1987), «Как мы сейчас живем: дилеммы в современной культуре» («The Way We Live Now: Dilemmas in Contemporary Culture (Chatto and Win-dus, 1995), «Политика в современном английском обществе» («Politics in Contemporary English Society», 1997), Первые и последние вещи: Пользы старости» («First and Last Things: The Uses of Old Age», 1999), «Между двумя мирами: эссе, 1978-1999» («Between Two Worlds: Essays, 1978-1999», 2001), «Между двумя мирами: политика, антиполитика и неполитическое» («Between Two Worlds: Politics, Anti-Politics, and the Unpolitical», 2002), «Повседневный язык и повседневная жизнь» («Everyday Language and Everyday Life», 2003), «Масс Медиа и массовое общество: миф и реальность» («ass Media in a Mass Society: Myth and Reality», 2004).

На протяжении долгих лет Хоггарт принимал активнейшее участие в культурной и общественной жизни Британии. Наряду с занятиями преподавательской деятельностью он являлся членом многочисленных организаций, комитетов, в том числе Совета по искусству Великобритании (1976-1981); председателем Консультативного совета по непрерывному образованию и образованию взрослых (1977-1983), руководителем Королевского Шекспировского театра (1962-1988). В 1960 г. он был главным свидетелем защиты на громком процессе в Центральном уголовном суде по поводу претензий ряда общественных организаций к издательству «Penguin Books Ltd», опубликовавшему «скандальный» роман Лоуренса «Любовник леди Чаттерлей». Хоггарт сумел доказать, что этот на протяжении длительного времени запрещенный роман - не только не «аморальное», но напротив, даже «пуританское» произведение.

«Культурные исследования», в основе которых лежат работы авторов, принадлежащих Британской школе культурных исследований (1), являются одним из самых влиятельных направлений современного гуманитарного знания. Начав в качестве явных научных маргиналов (сторонников Стюарта Холла первое время даже не допускали к преподаванию в более консервативных университетах), сторонники Бирмингемской школы в настоящее время полностью признаны академическим сообществом, а «культурные исследования» приобрели статус самостоятельной научной дисциплины. За последние тридцать лет «cultural studies» из маргинального научного направления, развиваемого в Бирмингемском университете, превратились в один из мейнстримов современного обществознания и породили несколько новых направлений, таких, как «subaltern studies» (колониальные исследования) или «queer studies» (исследования ненормативной сексуальности).

С самого начала сторонники Бирмингемской школы заявили о себе как о марксистах и не отказались от этого самоопределения даже после крушения СССР и социалистической системы в целом. Конечно, их марксизм всегда был очень далек от советской ортодоксии, настолько далек, что взгляды С. Холла и его последователей никогда сколько-нибудь подробно не анализировались в отечественной научной литературе.

Для теоретиков этого направления характерна активная рецепция структуралистских и постструктуралистских теоретических построений, хотя в основе их подхода лежит, по признанию основателя «культурных исследований» С. Холла, «марксизм без границ». Поэтому анализ дискурса ведется в культурных исследованиях в рамках марксистской теории доминирования. Именно с этих позиций описывается взаимодействие профессиональных работников СМИ и аудитории в теории «кодирования-декодирования» С. Холла, которая на сегодняшний день является главной дискурсивной моделью, функционирующей в «культурных исследованиях».

Общепризнанно, что «культурные исследования» возникли в результате адаптации частью английского академического сообщества идей А. Грамши и Л. Альтюссера. Кроме того, сильное влияние на британских исследователей оказал М. Бахтин, а точнее, приписываемая ему работа «Марксизм и философия языкознания». «Культурные исследования» честно следуют за всеми поворотами французской мысли последних трех десятилетий. Начав с переложения на английский лад идей Грамши и Альтюссера, они последовательно пережили увлечение Бартом и Фуко, и от анализа значений перешли к анализу дискурса.

Единственный крупный французский мыслитель, занимавшийся проблемами массовой коммуникации, который не повлиял на «культурные исследования» и которого ее сторонники позволяют себе критиковать, и критиковать очень резко, - это Ж. Бодрийяр. И это вполне объяснимо: идея Бодрийяра о том, что символический порядок - это просто абсурдное игнорирование смерти, лишает культурные исследования всякого смысла. По этой же причине английские исследователи не в восторге от идеи симулякра - если вещи и есть то, чем они кажутся, то исчезает всякая потребность в чтении, истолковании, декодировании и прочих процедурах, на которых базируются культурные исследования. Как сформулировал суть разногласий основоположник Британской школы культурных исследований Стюарт Холл, «есть огромная разница между утверждением, что не существуюет единственного, окончательного, абсолютного значения, никакого определенного означаемого, но только бесконечно изменяющаяся цепь означающих, и утверждением, что значения не существуют вообще» (2). Именно анализ «бесконечно изменяющейся цепи означающих» и лежит в основе теории дискурса в ее бирмингемском варианте.

Сторонники Бирмингемской школы предпочитают доказывать свои утверждения путем анализа конкретных текстов, транслируемых масс-медиа (причем текст они, как и подобает поструктуралистам, понимают предельно широко). Поэтому, как будет показано ниже, их главной методологической проблемой является текстоцентризм.

Культурные исследования основаны не столько на работах самого Маркса, сколько на теории идеологической гегемонии, разработанной А. Грамши. Как известно, итальянский марксист стремился ослабить жесткую связь между классом и его идеологией, которая характерна для нейтральной концепции идеологии в ее ленинском варианте. В отличие от В.И. Ленина, который исходил из непримиримой противоположности интересов и, следовательно, идеологий антагонистических классов, А.Грамши признавал, что господствующий класс может сохранять свое господство, если он опирается не только на голое насилие, но и на согласие всех остальных классов. Поэтому господствующий класс вынужден до определенной степени подниматься над собственным эгоистическим интересом, расширяя и возвышая его. Завоевание идеологической гегемонии А. Грамши описывает термином «катарсис», поскольку оно, с его точки зрения, является политико-этическим процессом и предполагает, что интересы класса интерпретируются не только в чисто экономических категориях, но также в политических и моральных. Отсюда важнейший вывод о том, что идеологическая гегемония не гарантирована автоматически ни одному классу и требуются постоянные усилия «для обеспечения «спонтанного» согласия широких масс с тем направлением социальной жизни, которое задано основной господствующей группой» (3)..

По мысли Грамши, господство тех или иных идей не есть простое следствие экономического господства тех или иных классов или социальных слоев, а есть результат их борьбы за право представлять свои идеи в качестве общезначимых и само собой разумеющихся. Некоторые идеологические процессы вообще не могут быть объяснены, если не учитывать внутренних потребностей организационного характера, т.к. они направлены на внутреннее сплочение той или иной группы или класса, в то время как другие процессы направлены на формирование «идеологических блоков» с другими группами или классами. В результате любой социальный институт, занятый производством или распространением идеологии, включая средства массовой информации и государство, «не является носителем единой, последовательной и однородной концепции» (4). Таким образом, в грамшианстве идеология как конструирующий процесс утрачивает монолитность и однозначную связь с тем или иным классом.

Кроме того, Грамши впервые четко развел гегемониальные идеологические построения, как они формулируются интеллектуальной элитой («органической интеллигенцией»), и обыденное сознание, включающее в себя напластования самых различных идеологических элементов, каждый из которых когда-то служил достижению консенсуса и поэтому в той или иной мере учитывает интересы широких масс.

Именно идея идеологической гегемонии как процесса борьбы за спонтанное согласие масс с определенным истолкованием социальной реальности активно используется для описания места и роли массовой коммуникации в современном обществе в «культурных исследованиях». Когда они утверждают, что средства массовой информацию обеспечивают гегемонию в современном обществе буржуазной идеологии, эта гегемония трактуется ими «по Грамши» как растворение буржуазной идеологии в обыденном сознании на уровне дискурсивных практик.

Дальнейшее развитие в рамках Бирмингемской школы получило и замечание Грамши о том, что у активного человека массы есть два сознания: одно - порожденное его деятельностью, и второе - «поверхностно выраженное или словесное», воспринятое без всякой критики. Поэтому борьба за гегемонию ведется не только между классами, но и внутри сознания каждого отдельного представителя массы (5). Идея «двух сознаний» легла в основу созданной С. Холлом концепции «семантической герильи» аудитории против средств массовой коммуникации.

Кроме А. Грамши, на созданную С. Холлом модель коммуникативного процесса как процесса «кодирования - декодирования» сильно повлияла теория идеологии Л. Альтюссера. Альтюссер пошел дальше Грамши и с помощью понятия «сверхдетерминации» еще сильнее ослабил связь между классом и идеологией этого класса Как известно, с точки зрения Л. Альтюссера идеология является не простым отражением экономической практики, но практикой самой по себе. Это относительно автономное образование, которое имеет собственную структуру и динамику и в этом смысле «сверхдетерминировано» базисом, а не детерминируется им.

Идеология реализуется посредством идеологического аппарата, одной из подсистем которого, наряду с семьей и школой, являются средства массовой информации. Средства массовой информации оперируют системой репрезентаций, посредством которых индивиды воспринимают и выражают свое отношение к реальности, что одновременно означает их самоидентификацию. Вслед за Л. Альтюссером идеология в «культурных исследованиях» описывается как механизм трансформации индивидов в субъектов путем «призывания» («интерпелляции») индивида на соответствующее место в системе репрезентаций.

Правда, в рамках «культурных исследований» наибольший интерес вызывают не столько ритуалы «идеологического узнавания», сколько анализ системы значений, расшифровка идеологических кодов и вскрытие их латентного идеологического содержания. Что касается самого термина «репрезентация», то он толкуется строго по Р. Барту (6). Впрочем, сторонники Бирмингемской школы рассуждают не только об означающем и означаемом, денотации и коннотации, языке и речи, культурных мифах, но используют и дискурсивный подход Фуко.

Однако на С. Холла и его последователей еще до М. Фуко оказал решающее влияние М. Бахтин, так что дискурсивный подход с их точки зрения выглядит дальнейшим развитием взглядов М. Бахтина об «ориентации слова на собеседника» и «стабилизованной социальной аудитории», которая определяет структуру мышления и структуру высказывания. Вслед за Бахтиным они исходят из того, что «значение никогда не может быть окончательно зафиксировано» (7) и «скользит» в зависимости от типа ближайшей социальной ситуации, т.е. значение определяется контекстом его употребления. С. Холл сам указывает на огромное влияние, которое оказала на него работа В. Волошинова (М. Бахтина?) «Марксизм и философия языка», и прежде всего - сформулированная в этой работе идея социальной акцентуации знака, а также тезис о том, что «в каждом идеологическом знаке скрещиваются разнонаправленные акценты», так что «знак становится ареной классовой борьбы» (8).

В целом в рамках Британской школы культурных исследований грамшианская концепция идеологической гегемонии накладывается на идеи М. Бахтина о том, что в процессе классовой борьбы господствующий класс стремится превратить идеологический знак из многоакцентного в моноакцентный, «погасить или загнать внутрь совершающуюся в нем борьбу социальных оценок» (9), и все это вместе трактуется в духе идей Л. Альтюссера о сверхдетерминации идеологии.

На основе данного комплекса идей С. Холл сформулировал собственную концепцию дискурса как процесса «кодирования-декодирования». Мы сочли необходимым подробно остановиться на теоретических истоках теории «кодирования-декодирования», поскольку на сегодняшний день это наиболее разработанная в «культурных исследованиях» концепция, которая охватывает весь процесс производства, распространения и восприятия сообщений.

Процесс кодирования описывается С. Холлом как единый направленный процесс «закрытия» («сlоsure») системы многоакцентных репрезентаций, то есть сужения всего потенциального спектра значений до тех, которые являются преференциальными в господствующей идеологии. Закрытие обеспечивает натурализацию и абсолютизацию моноакцентных идеологических конструкций, в результате чего они превращаются в нормы здравого смысла и становятся предпосылкой любого мыслительного акта. Таким образом формируется «гегемонистский культурный порядок», обеспечивающий легитимацию существующего положения вещей на уровне дискурса как естественного, неизбежного и само собой разумеющегося. Однако этот жестко структурированный, асимметричный и неэквивалентный по отношению к массам дискурсивный порядок все-таки не является всеобъемлющим. Его гегемония - это гегемония в грамшианском понимании этого термина, т.е. постоянно оспариваемое и нуждающееся в постоянном закреплении господство.

Основным местом борьбы за идеологическую гегемонию для С. Холла является сфера декодирования посланий, а не сфера их кодирования. Именно в процессе декодирования осуществляется «семантическая герилья» против господствующей идеологии путем переосмысления преференциальных смыслов, заложенных в послание отправителями. Она возможнапотому,что «не существует неизбежной зависимости между кодированием и декодированием: первое может попытаться навязать свои предпочтения, но не в состоянии предписать или гарантировать последнее, которое имеет собственные условия существования» (10). Между кодированием и декодированием возможен и регулярно возникает разрыв, а процесс массовой коммуникации является систематически искаженным процессом. Этот разрыв объясняется не особенностями субъективного восприятия членов аудитории а тем положением, которое они занимают в социальной иерархии, особенно когда это положение - подчиненное.

С. Холл выделил три возможных варианта соотношения кодирования и декодирования в процессах массовой коммуникации.

Во-первых, возможна ситуация, когда между кодированием и декодированием существует полное соответствие и процесс соответствует идеалу совершенно неискаженной коммуникации. Характерно, что для С. Холла полное понимание и совершенно неискаженная коммуникация - это худший из возможных вариантов, поскольку они означают, что индивид полностью вписан в гегемонистский культурный порядок и оперирует исключительно господствующими кодами. В этом случае успешно осуществляется идеологическая интерпелляция по Л. Альтюссеру, и индивид превращается в идеологически сконструированного субъекта.

Например, тот, кто осуществляет декодирование американских телесериалов в прямом соответствии с замыслом кодировщиков, оказывается на позиции белого мужчины, принадлежащего к среднему классу, европейца, разделяющего традиционные моральные нормы, т.е. имеющего гетеросексуальную ориентацию. Это означает, что если на самом деле он является женщиной, или рабочим, или не-европейцем, или человеком нетрадиционной сексуальной ориентации (или всем этим сразу), то средства массовой информации совершают над ним акт насилия, включая его во враждебный ему культурный порядок.

Полное слияние с той идеальной субъектной позицией, которую навязывают членам аудитории средства массовой информации, вознаграждается «удовольствием от узнавания». Как формулирует это один из виднейших представителей Бирмингемской школы Дж. Фиск, занимая навязываемую средствами информации гегемонистски-доминирующую позицию, мы испытываем «идеологическое наслаждение от того, что мы еще раз убеждаемся, что наша доминантная идеологическая практика работает: и значения реальности, и порождаемая ими наша субъективность кажутся имеющими смысл» (11). Тем самым обеспечивается спонтанное согласие членов аудитории с существующим положением вещей.

К счастью, случаи, когда члены аудитории занимают «гегемонистски-доминирующую позицию» (словообразование самого С. Холла), достаточно редки. Гораздо чаще соответствие между кодированием и декодированием является только частичным и достигается в результате переговоров, так что получившийся культурный порядок можно также определить как «переговорный». Суть переговорного процесса состоит в том, что в процессе декодирования член аудитории «признает легитимность гегемонистских определений на высшем (общем) уровне, но на более ограниченном, ситуативном уровне исходит из собственных оснований»(12) и действует методом исключения из правила. Тем самым у членов аудитории сохраняется возможность получать удовольствие от узнавания и верить в осмысленность существующего порядка вещей, но в то же время они отказываются полностью соответствовать той конструкции субъекта, которую им предлагают, и далеко не однозначно реагируют на интерпелляцию.

Иными словами, члены аудитории, в целом сохраняя лояльность господствующей идеологии, осмысляют определенные события в духе, противоречащем этой идеологии, но соответствующем их собственной социальной позиции, т.е. исходят из корпоративных соображений. Возникающие при этом противоречия, как правило, не осознаются, поскольку переговорная логика всегда является ситуативной и не выходит за пределы данной ситуации (13). Например, рабочий может полностью разделять буржуазные представления о рыночной экономике и соглашаться с тем, что «для того, чтобы уменьшить инфляцию, необходимо уменьшить объем ничем не обеспеченной денежной массы». Однако это отнюдь не означает, что он согласится с навязываемым ему средствами массовой информации негативным отношением к забастовщикам, которые добиваются повышения заработной платы, т.е. роста ничем не обеспеченной денежной массы. В результате интерпретация таким рабочим информационных сюжетов о забастовщиках будет расходиться с той интерпретацией, которая была изначально заложена в сюжет производителями посланий.

Таким образом, хотя кодирование было осуществлено исходя из гегемонистски-доминирующей позиции, декодирование осуществляется на основе «переговорно-корпоративной позиции» (еще одно словообразование С. Холла). Такое декодирование может восприниматься производителями посланий просто как недопонимание (например, недопонимание недостаточно образованными людьми механизмов роста цен), но на самом деле оно является одной из разновидностей семантической герильи против гегемонистского культурного порядка.

Декодирование может носить и радикальный характер, то есть осуществляться с позиций прямо противоположных господствующей идеологии. В этом случае член аудитории деконструирует гегемонистский культурный код и конструирует послание заново в оппозиционном коде. Декодирование с радикально-оппозиционных оснований происходит тогда, когда член аудитории меняет акцентуацию знака, например, превращает «общечеловеческое» в «классовое», «нормальное» в «патриархатное» и т.п. Это означает, что он отказывается испытывать удовольствие от узнавания, то есть производит денатурализацию идеологии, разоблачает ее претензии на общезначимость и перестает воспринимать предписанную ему позицию в социальной структуре как нормальную, естественную и непротиворечивую.

Классический пример радикальной семантической герильи приводит Д. Морли. Наблюдая за обитателями ночлежки, этот исследователь обратил внимание на то, что, развлекаясь просмотром американских боевиков, они неизменно прекращали просмотр в тот момент, когда герой оказывается на волоске от гибели, а злодей вот-вот восторжествует. Оказалось, что в ходе просмотра они идентифицировали себя именно со злодеем и радикально переосмысляли боевик, так что вместо утверждения господствующих ценностей происходило утверждение ценностей прямо им противоположных: то, что обозначалось в боевике как «хаос», получало значение «порядок» и т.п. Очевидно, что, когда события, которые обычно декодировались большинством аудитории с договорно-корпоративной позиции, начинают декодироваться с радикально оппозиционных позиций, у семантической герильи есть все шансы перерасти в полноценный политический и социальный кризис. Собственно, главная задача последователей Бирмингемской школы состоит именно в том, чтобы научить аудиторию занимать радикально-оппозиционную нишу.

Как видим, в «культурных исследованиях» аудитория активным, в высшей степени диверсифицированным субъектом коммуникативного процесса, активно занятым производством дискурса.

В то же время отправители посланий выступают в качестве агентов идеологического аппарата, транслирующих гегемонистский идеологический код массовой аудитории, поскольку профессиональные коды производителей посланий, определяющие форму этих посланий, детерминированы господствующими идеологическими кодами, и их дискурсивные практики принципиально несамостоятельны.

С. Холл и его последователи разделяют постулат М. Бахтина (и Н. Марра) о том, что «область идеологии совпадает с областью знаков»(14) . Процессы кодирования посланий отправителями описываются С. Холлом с помощью следующей формулы: «в определенные моменты... происходит конституирование [темы] посредством символических средств по общим правилам языка»(15). При этом подчеркивается, что язык полностью детерминирован социальными структурами и одновременно являетсяинструментом, с помощью которого эти структуры воспроизводятся и поддерживаются. Поэтому «конструирование темы по общим правилам языка» тождественно ее идеологическому конструированию.

Аналогичная логика характерна и для другого крупного исследователя Бирмингемской школы - Дж. Хартли. С одной стороны, Дж. Хартли определяет процесс массовой коммуникации как процесс автокоммуникации, т.е. коммуникации культуры с самой собой. Но с другой - сама культура является для него синонимом идеологии, поскольку идеологическая гегемония - это процесс трансляции классовых отношений в факты культуры. Язык средств массовой информации находится в отношении метонимии к языку в целом. Иными словами, это часть, которая представляет целое, но представляет его с точки зрения доминантного культурного порядка, так что все альтернативные позиции вытесняются за пределы массовой коммуникации или допускаются в ней лишь постольку, поскольку они совместимы с доминантным порядком. Это означает, что производители посланий, в отличие от их получателей, в принципе неспособны к семантической герилье и занимаются только «воспроизводством идеологического дискурса в сфере своей компетенции» (16).

В то же время сторонники Бирмингемской школы признают наличие у работников средств массовой информации собственной сферы компетенции, то есть того, что, наряду с общеидеологическими, они применяют и профессиональные коды. Однако эти коды используются исключительно для дополнительной кодировки посланий, которые уже были закодированы с помощью гегемонистского культурного кода. На первый взгляд профессиональный код относительно независим от гегемонистского кода, поскольку он оперирует на уровне технических приемов и практических навыков (например, оператор стремится подобрать удачный визуальный ряд, репортер - собрать оперативную информацию и т.п.). Однако на самом деле профессиональный код существует в пределах гегемонистского культурного кода, поскольку он вырабатывается внутри идеологического аппарата агентами этого аппарата.

В целом сторонники Бирмингемской школы исходят из того, что наличие у производителей посланий профессиональных кодов только закрепляет гегемонистский культурный порядок - «профессиональные коды способствуют воспроизводству гегемонистских определений именно потому, что они открыто не смещают свои операции в направлении доминирующей идеологии: в силу этого идеологическое производство осуществляется неумышленно, бессознательно, как бы «за спиной» (17). Получается, что каких бы убеждений на сознательном уровне ни придерживался журналист, сам факт использования им профессиональных дискурсивных практик уже превращает его в буржуазного журналиста.

Подчеркнем, что С. Холл построил свою теорию дискурса, опираясь не столько на эмпирические данные, сколько на внутреннюю логику марксизма в его позднем, грамшианском и фукольтианском варианте. Попытка Д. Морли осуществить верификацию данной теории методами прикладной социологии не увенчалась особым успехом, так как довольно быстро обнаружилось, что декодирование - это не единый акт чтения текста, а целый набор процессов, включающий в себя концентрацию внимания на послании, определение его значимости, понимание послания, его интерпретацию и реакцию на него и т.п., причем все эти процессы могут осуществляться одним и тем же членом аудитории, оказавшимся перед экраном. Главным недостатком модели кодирования-декодирования, с точки зрения ее эмпирической верификации, оказалось то, что в ней «отсутствует четкая грань между пониманием-непониманием знаков и согласием-несогласием с теми значениями, которые генерируются этим знаками» (18) .

Однако появление Интернета и формирование виртуального пространства создали ситуацию, когда сложные теоретические построения основоположника «культурных исследований» обрели непосредственную наглядность, благодаря интерактивному характеру нового средства коммуникации. Интернет дал возможность получателям посланий, которые располагают достаточной культурной компетентностью, чтобы преодолеть все описанные Д. Морли барьеры, осуществлять семантическую герилью в публичном виртуальном пространстве форумов, чатов и блогов. Теперь любой отправитель «закрытого» послания, закодированного в соответствии с гегемонистским культурным кодом, может напрямую столкнуться и с переговорным, и с радикально-оппозиционным декодированием этого послания.

Учитывая, что нормы сетевого этикета только складываются, и далеко не все считают себя обязанными им следовать, не вызывает удивления, что радикально-оппозиционное декодирование зачастую приобретает форму «флуда», когда полное неприятие соответствующей позиции выражается в намеренно оскорбительной и грубой форме. Хотя большинство форумов и чатов вводит особые ограничения для флудеров, и даже исключает их из общения, само существование флуда, с точки зрения культурных иследований, свидетельствует не столько о невоспитанности части сетевой аудитории, сколько о ее нежелании мириться с гегемонистским культурным порядком и принятыми в нем нормами общения.

То, что хамство и грубая брань одобряются как образцы радикально-оппозиционного дискурса, не должно вызывать удивления. В культурных исследованиях в полной мере работает известный марксистский парадокс, согласно которому чем профессиональнее работают средства массовой информации, тем хуже для аудитории, верен и на этом уровне: профессионализм работников средств массовой информации оказывается только еще одним (и самым коварным) способом борьбы за идеологическую гегемонию.

Так, один из наиболее известных последователей С. Холла Дж. Фиск в свое время доказывал, что таблоиды (иначе «желтая» или «бульварная» пресса) оказывают на массы гораздо более позитивное воздействие, чем престижные качественные издания, потому что размещаемые в таблоидах сенсационные сообщения легче поддаются истолкованию с переговорно-корпоративной позиции, чем аналитические статьи и объективные репортажи, которые публикуют элитарные издания. Это происходит потому, что сенсация предполагает оппозицию нормальному порядку вещей и, следовательно, подрыв официального порядка. Такого рода сообщения не претендуют на полную достоверность и, следовательно, интерпеллируют к скептическому субъекту, который колеблется между верой и неверием, потому что «видит всех насквозь» и не желает, чтобы его провели. В то же время, претензия элитарных изданий на правдивость и объективность своих сообщений (и следование профессиональным критериям, гарантирующим эту правдивость и объективность) представляет собой политический акт, направленный на то, чтобы дисциплинировать своих читателей, превратить их в «верующих субъектов» и тем самым заставить их занять подчиненную позицию по отношению к властям предержащим.

Иными словами, «желтая пресса» лучше элитарных изданий, потому что она имеет менее жесткие профессиональные критерии: журналисты таких изданий «не предпринимают никаких усилий для того, чтобы представить свою информацию как объективный набор фактов в неизменной вселенной; для них информация является не эссенциалистской характеристикой познавательной системы, а процессом, который находится в политическом отношении ко всем другим видам знания» и противостоит всему официальному и нормальному (19).

Естественно, «желтая пресса» не идеальна, поскольку она не позволяет своим читателям занять радикально-оппозиционную нишу и консервирует их на переговорно-корпоративной позиции. В этом смысле популярная пресса заметно уступает радикальным изданиям, напрямую побуждающим свою аудиторию к семантической (и не только семантической) герилье. Однако она имеет перед такими изданиями явное преимущество - большие тиражи.

Учитывая, что аудитория, с точки зрения последователей Бирмингемской школы, активна, в то время как производители посланий просто перекодируют с помощью мнимо независимых профессиональных кодов господствующую идеологию, можно было бы предположить, что в исследованиях сторонников этого направления главное внимание уделяется именно тому, как аудитория трансформирует гегемонистский культурный порядок. Однако на самом деле основное внимание уделяется именно анализу дискурса посланий, и прежде всего - тому, как осуществляется идеологическая гегемония на уровне технических приемов. Именно этой проблеме посвящены основные работы С. Холла, Дж. Хартли, Дж. Фиска, А. Макробби и других менее известных представителей Бирмингемской школы. При этом поле «культурных исследований» постепенно все более расширялось, втягивая в себя не только новости и другие информационные жанры, но и «мыльные оперы», телевизионные шоу, спортивные передачи и прочие популярные жанры, так что от изучения посланий, имеющих явное идеологическое содержание, сторонники Бирмингемской школы перешли к изучению посланий, в которых это содержание становится все более и более скрытым. При этом каждое отдельное послание описывалось и описывается особо (по схеме, предложенной Р. Бартом в «Мифологиях»), что придает работам сторонников Британской школы некоторую хаотичность. Впрочем, разнообразие объектов исследования не влечет за собой разнообразия выводов, поскольку рано или поздно исследователь обнаруживает в своем объекте явные признаки гегемонистского культурного порядка.

Из всего сказанного очевидно, что основной задачей исследователей Бирмингемской школы является, так сказать, «академическая герилья» - разоблачение господствующей идеологии с позиции тех, за счет кого осуществляется доминирование и кто способен противопоставить ему стратегии радикального переосмысления. Это означает, что точка зрения исследователя - не нейтральная, а радикально-оппозиционная. Эпатирующее заявление Дж. Фиска о том, что для понимания подлинной природы американских СМИ надо быть не белым мужчиной, а черной женщиной, желательно нетрадиционной сексуальной ориентации, показывает, как мыслится наиболее эффективное решение исследовательской задачи. Однако как бы легко ни поддавались критике массовая культура и средства массовой информации с радикально-оппозиционной точки зрения, такая критика всегда оказывается замкнутой в рамках текста.

При этом внешние критерии, позволяющие оценить качество этой критики, просто отсутствуют: при всем желании трудно найти достаточное количество черных лесбиянок из низших слоев общества, способных выступить в роли независимых критиков весьма сложных текстов Дж. Фиска и других исследователей Бирмингемской школы, а высказывания других, более благополучных авторов всегда могут быть отвергнуты как буржуазные. В результате С. Холл даже был вынужден критиковать своих последователей за текстоцентризм: увлечение интерпретацией текстов в отрыве от социокультурного контекста, в котором эти тексты производятся, и сведение проблем власти и политики исключительно к вопросам языка.

Таким образом, анализ взаимодействия аудитории и СМИ как «семантической герильи» дискурсивных практик, порождает серию неустранимых парадоксов и противоречий, преодолеть которые «культурным исследованиям» пока не удается.

Примечания:

1. Иначе это научное направление называют Бирмингемской школой, поскольку оно сложилось в Центре по современным культурным исследованиями Бирмингемского университета (BSCS).

2 . On Postmodernism and Articulation. In interview with Stuart Hall. Ed. By L. Grossberg// Critical Dialogues in Cultural Studies. L.; N.Y.: Routledge, 1996. Р. 137. Кстати, С. Холл был не в восторге и от проведенного М. Фуко различия между дискурсом и идеологией

3. Грамши А.Тюремные тетради. Ч. 1. М. Политиздат, 1991. С. 332.

4. Грамши А.. Указ. соч. С. 43.

5. См.: Грамши А.. Тюремные тетради. Ч. 1. С. 34 - 35.

6. Приведем определение репрезентации, данное С. Холлом в учебных целях: «В основе производства значений в языке лежит отношение между «вещами», концепциями и знаками. Процесс, который связывает эти три элемента воедино, и есть то, что мы называем репрезентацией» (Hall S. The Work of Representation // Representation: Cultural Representations and Signifying Practices. L., Thousand Oaks, New Dehli: SAGE Publications , 1997. Р. 19).

7. Hall S. The Work of Representation. Р. 23.

8.Волошинов.Философия и социология гуманитарных наук. СПб.: Аста-Пресс, 1995. С. 236. Весьма показательно, что из всех работ бахтинского круга британские ученые выбрали наиболее ортодоксальную с марксистской точки зрения.

9.Там же. С.236

10. Hall S. Encoding/Decoding // Media and Cultural Studies. Key Works. L., Blackwell Publishers. 2001. Р. 173.

11. Fiske J. Television Culture.L.;N.Y.: Methuen &Co Ltd, 1987. Р. 51.

12.Hall S. Encoding/ Decoding , . 175.

13. Отметим близость данного утверждения к одному из основных тезисов социальной феноменологии о ситуативности повседневного мышлении..

14. Волошинов В.Философия и социология гуманитарных наук. С. 222.

15.Hall S. Encoding/Decoding in the Television Discourse. Birmingham, 1973. Р. 3.

16. Hartley J. Understanding New. L.: Routledge, 1995. Р. 62.

17 Hall S. Encoding/Decoding // Media and Cultural Studies, Р. 174.

18. Morley D. Television, Audiences and Cultural Studies. L.,N.Y.: Routledge, 1992. Р. 121.

19. Fiske J. Popularity and the Politics of Information// Journalism and Popular Culture. L., 1992. Р. 54.

О.Ф.Русакова, Е.В.Ишменев

КРИТИЧЕСКИЙ ДИСКУРС-АНАЛИЗ

Под критическим дискурс-анализом (сокращенно КДА) подразумевается весьма популярное и широкое научное течение, фокусирующее внимание главным образом на властно-политической и идеологической природе дискурса и делающее предметом исследования реализуемые в дискурсах отношения подчинения, неравенства, дискриминации.

Ведущими представителями КДА являются Мишель Пешо (Michel Pecheux), Норман Фэркло (Norman Fairclough), Рут Водак (Ruth Wodak), Лили Чоулиораки (Lilie Chouliaraki), Тьон А. ван Дейк (Teun A. Van Dijk), Пол Чилтон (Paul Chilton), Кристина Шафнер (Christina Schäffner), Гюнтер Кресс (Gunter Kress) .

Представители КДА изначально рассматривают свои дискурс-теории как методологический инструментарий, предназначенный для критического разоблачения закодированных в дискурсивных практиках отношений социального доминирования и дискриминации.

Дискурс в КДА трактуется как коммуникативный ресурс, способствующий формированию и воспроизводству неравного распределения власти между социальными группами.

Дискурсивные практики анализируются с позиции производимых ими идеологических эффектов: они формируют и воспроизводят неравенство в социальных отношениях, создают идентичности путем позиционирования и категориальной классификации групп и людей.

Дискурс в КДА рассматривается как определенный способ доминирования и контроля в обществе. Важной составляющей критического дискурс-анализа является признание изменчивости социальных норм и регуляций, которая выступает следствием трансформации дискурсных практик.

Занимаясь выявлением властных отношений в дискурсе, представители КДА определяют власть как производительную силу, появляющуюся в результате усвоения и признания некоторого типа языка участниками социальных взаимодействий.

Главная особенность КДА, отличающая данное направление от других дискурс-теорий, заключается в том, что его представители сознательно встают на сторону борьбы подавляемых и угнетаемых социальных групп против групп, продуцирующих и воспроизводящих репрессивные дискурсы.

Все возрастающий исследовательский и общественный интерес к КДА в последние годы объясняется рядом факторов. Одним из них является появление в политической жизни новых социальны

Во-первых, что социальная теория должна базироваться на определенном наборе ценностей и являться основой для критики социальных институтов и социальных порядков в целом. Во-вторых, цель критической теории - направлять реформирование или преобразование социальных институтов или социальных порядков с тем, чтобы реализовать важные ценности. В-третьих, критическая теория часто сначала изучает конкретные социальные проблемы, выявляет источники этих проблем, а потом предлагает рекомендации по их решению. В-четвертых, сторонники критического подхода часто являются участниками общественных движений и пытаются с их помощью претворить свои теории в жизнь. Иногда критическая теория является программой общественного движения, ставящего своей целью конструктивные реформы общества, а иногда обобщает итоги его деятельности.

Критические теории часто анализируют конкретные социальные институты, проверяя, насколько полно достигнуты поставленные перед ними цели. Масс-медиа и продвигаемая ими массовая культу-Ра неспроста оказались в центре внимания ученых-критиков - их связали с целым рядом социальных проблем. Даже если масс-медиа не считаются источником конкретных проблем, их критикуют за то, что они препятствуют выявлению и решению этих проблем. В критических теориях медиа утвердилось мнение, что производство содержания находится в таких жестких рамках, что неизбежно укрепляет статус-кво и мешает попыткам медиа существенно реформировать общество. Журналисты оказываются в центре схватки.

Лидеры различных общественных движений требуют, чтобы их критические выступления против власти находили отражение в средствах массовой информации. Элиты же стремятся свести освещение подобных событий к минимуму или прибегают к «подтасовке фактов», чтобы представить свою позицию в выгодном свете. Согласно исследованиям, в таких материалах почти всегда общественное движение изображается в негативном свете, а элита в позитивном.

Ученых-критиков интересует, как влиятельные группы используют медиа для продвижения и закрепления определенных форм гегемонной культуры с целью сохранения своего доминирующего положения в общественной системе, систематически подавляют альтернативные формы культуры и как элиты насаждают гегемонную культуру.

По иронии судьбы, именно в 1970-1980-е годы, когда марксизм продемонстрировал свою несостоятельность в качестве практического руководства в политике и экономике в странах социалистического лагеря, популярность больших социальных теорий, основывающихся на марксистских идеях, в Европе возросла.

4.2.1. Неомарксистские теории

Согласно идеологии марксизма, медиа - это средства производства, соответствующие капиталистической промышленности в самом общем виде - с производительными силами и производственными отношениями. Будучи в монопольной собственности капиталистов, они организованы в национальном или международном масштабе, чтобы служить интересам своего класса за счет эксплуатации работников культуры (извлекая прибавочную стоимость) и потребителей (получая сверхприбыли). Они выполняют идеологическую работу по распространению идей и мировоззрений правящего класса, отвергая альтернативные точки зрения , которые могут привести к изменению или росту осознания рабочим классам своих интересов, и предотвращая формирование активной и организованной политической оппозиции. Из-за сложности этих предположений появилось несколько вариантов навеянного марксизмом анализа современных масс-медиа, среди ко­торых Маккуэйл выделяет политэкономическую теорию.

Несмотря на то что, на первый взгляд, все неомарксистские подходы кажутся взаимодополняющими, между их сторонниками идет острое соперничество. Они расходятся по важным теоретическим вопросам, а также пользуются разными методами исследований и опираются на различные академические дисциплины. Сосредоточившись на экономических институтах и сделав упор на идее, что экономическое господство ведет к культурному господству или способствует ему, политэкономисты не сразу признали, что экономические институты могут испытывать воздействие культурных изменений. Кроме того, они не учитывали разнообразия популярных культур и способов осмысления людьми культурного содержания. Чтобы примириться, сторонникам разных направлений надо отказаться от ряда концепций и признать, что надстройка и базис - культура и индустрия медиа - могут влиять друг на друга.

Политэкономическая теория медиа - это старое название, которое снова вошло в научный обиход для описания такого подхода к изучению медиа, когда в центре внимания оказывается экономическая структура, а не идейное содержание. Во главу угла она ставит зависимость идеологии от экономической базы и направляет внимание исследователей на эмпирический анализ структуры собственности и деятельность рыночных сил в области масс-медиа. С этой точки зрения, институты медиа следует считать частью экономической системы, хотя и тесно связанной с политической системой. Преобладание знаний об обществе и для общества, создаваемых средствами массовой коммуникации, можно в значительной мере объяснить современной стоимостью различных видов содержания в условиях расширения рынка, происходящего вертикальной и горизонтальной интеграции, и фундаментальными интересами тех, кто владеет медиа и принимает решения.

Следствием этих тенденций считается уменьшение числа независимых СМИ, усиление концентрации медиа на более крупных Рынках, отказ от риска, игнорирование малочисленных и более бедных секторов потенциальной аудитории. Действие экономических сил носит не случайный характер, и, по мнению Грэхема Мэрдока и Питера Голдинга , они постоянно стремятся исключить: «те голоса, которые не обладают экономической силой или ресурсами... основополагающая логика стоимости действует систематически, консолидируя положение тех групп, которые уже утвердились на основных рынках средств массовой коммуникации и исключая те группы, у которых недостаточно капитала, чтобы успешно конкурировать. Таким образом, выжившие голоса в основном принадлежат тем, кто менее всего расположен критиковать превалирующее распределение богатства и власти. И, наоборот, те, кто мог бы бросить вызов подобной системе, лишены возможности обнародовать свое недовольство или оппозицию поскольку не распоряжаются ресурсами, необходимыми для эффективного общения с широкой аудиторией».

Хотя на первый взгляд обе школы неомарксизма кажутся взаимодополняющими, между ними идет острое соперничество. Они расходятся по важным теоретическим вопросам, а также пользуются разными методами исследований и опираются на разные ака­демические дисциплины. Сосредоточиваясь на экономических институтах и делая упор на идее, что экономическое господство ведет к культурному господству или ему способствует, политэкономисты не сразу признали, что экономические институты могут испытывать воздействие культурных изменений. Кроме того, они не учитывали разнообразия популярных культур и способов осмысления людьми культурного содержания. Сторонникам обоих направлений надо отказаться от ряда своих концепций и признать, что надстройка и базис - культура и индустрия медиа могут влиять друг на друга.

Основное достоинство этого подхода Маккуэйл видит в том, что он позволяет выдвинуть проверяемые эмпирическим путем предположения относительно рыночных детерминантов, хотя последние настолько многочисленны и сложны, что эмпирическая проверка нелегка. Недостаток политэкономического подхода в том, что не так-то просто описать медиа, находящиеся под общественным контролем, в терминах свободного рынка. В соответствии с политэкономической теорией к массовой коммуникации надо подходить как к экономическому процессу, результатом которого является товар (содержание), хотя существует мнение, что на самом деле средства массовой коммуникации производят аудиторию в том смысле , что обеспечивают рекламодателей аудиторией и определенным образом формируют поведение людей.Марксизм, являющийся идеологической основой для критического анализа структуры и экономики медиа, однако не обладает монопольным правом на научный инструментарий, который так же широко используется во всех социальных дисциплинах. Сосредоточившись на экономических институтах и поставив во главу угла концепцию, что экономическое доминирование ведет к культурному господству или ему способствует, политэкономисты не сразу признали, что экономические институты могут, в свою очередь, испытывать воздействие культурных преобразований. Кроме того, они отрицали разнообразие форм культуры и способов осмысления людьми культурного содержания.

Теория гегемонии медиа (если использовать термин, предложенный Антонио Грамши) интересуется не столько экономическими и структурными детерминантами классово-окрашенной идеологии, сколько самой идеологией, формами ее выражения и механизмами выживания и процветания при явном согласии ее жертв (в основном рабочего класса) на то, чтобы она вторгалась в их сознание и формировала его. Отличие этого взгляда от классического марксистского и политэкономического подходов кроется в признании большей независимости идеологии от экономической основы.

Идеология в форме искаженной дефиниции реальности и картины классовых отношений или, словами Луи Альтюссера, «воображаемых отношений индивидов с реальными условиями их существования не является доминирующей в том смысле, что насильно навязывается правящими классами, она - всеобъемлющее и намеренное культурное влияние, служащее для интерпретации опыта реальности скрытым, но настойчивым способом.

Теоретические работы ряда марксистских мыслителей, в особенности Пулантцаса и Альтюссера, внесли вклад в разработку этого подхода, направив внимание на способы репродукции и лигитимизации капиталистических отношений в соответствии с более или менее добровольным согласием самого рабочего класса. Инструменты для проведения такой работы появились в основном благодаря успехам в семиологии и структурном анализе с их методами выделения скрытых смыслов и базовых структур значения Перенос внимания теоретиков с экономических причин выживания капитализма на идеологические поднял престиж средств массовой коммуникации среди других «идеологических государственных аппаратов» (выражение Альтюссера) и привел к расколу в марксистской теории.

4.2.2. Франкфуртская школа

Одной из первых выдающихся школ неомарксистского толка стала Франкфуртская школа, сложившаяся в 1930-е годы. Самыми видными представителями этого направления были директор Института социальных исследований Макс Хоркхаймер и авторы многочисленных теорий Теодор Адорно и Герберт Маркузе.

Их интересовал очевидный провал предсказанных Марксом революционных изменений в обществе и, пытаясь объяснить эту неудачу, они занялись анализом того, как надстройка, особенно в форме масс-медиа, может влиять на исторические процессы.

Монополистический капитал мог добиться этого только с помощью универсальной , коммерциализированной массовой культуры. Вся система массового производства товаров, услуг и идей в большей или меньшей степени способствовала распространению системы капитализма вместе с ее приверженностью техническому рационализму, консьюмеризму, краткосрочному удовлетворению и мифу «бесклассовости». Товар является главным идеологическим инструментом этого процесса. Франкфуртская школа утверждала, что и человек, и класс зависят от общепринятых дефиниций, образов и терминов. Маркузе назвал «одномерным» общество, созданное с помощью «индустрии культуры».

В отличие от большинства более поздних форм неомарксизма Франкфуртская школа сочетала критическую теорию с проблематикой культуры. Рассматривая проблемы культурологического функционирования массовой коммуникации, они сохраняли приверженность марксистскому постулату о важности исторического подхода к анализу факторов, обусловливающих социальные отношения в обществе. Основная вина за идеологизацию экономического базиса в интересах господствующего класса была возложена на масс-медиа. Массовое производство культурных форм также сопряжено с автомизацией общества, когда ослабляются межличностные контакты, утрачиваются чувства социальной и моральной солидарности. Как утверждалось, стереотипные формы культуры даже могут изменить психологический тип личности.

Адорно, специализировавшийся в теории и социологии музыки и других видов искусств, показывал разрушительное воздействие медиа на личность посредством распространения стереотипов массовой культуры, которые ведут к унификации индивидуальных особенностей. По его мнению, качество воспроизведения образцов высокой культуры средствами массовой информации настолько низко, что убивает в людях желание наслаждаться подлинниками. К примеру, грамзаписи, передаваемые по радио, не способны адекватно воспроизводить звучание «живого» симфонического оркестра, и репродукции шедевров искусства в популярных журналах или публикации литературных произведений мировой классики в сжатой, сериальной форме просто вредны. Если культурные суррогаты будут легкодоступными, то слишком много людей станут ими довольствоваться и откажутся поддерживать высшие формы культуры.

В своей философии Франкфуртская школа пыталась сочетать заимствованные у Маркса элементы критического подхода к буржуазной культуре с идеями гегелевской диалектики и психоанализа по Фрейду. Ее критиковали за излишнюю элитарность и патернализм.

В определенных отношениях критика школы в адрес медиа совпадала с идеями теории массового общества. С их точки зрения, власть медиа направлена скорее на сохранение существующего порядка, нежели его изменению.

4.2.3. Британские культурные исследования

Работа, проведенная в Центре современных культурных исследований в Бирмингеме в 1970-е годы, сделала британскую школу Идущей в этой области. Британские культурные исследования объединяют марксистскую теорию с идеями и методами исследований, заимствованными из различных источников - в том числе литературной критики, лингвистики, антропологии и истории. Эта школа попыталась проследить доминирование элиты над культурой в историческом контексте, подвергнуть критике социальные последствия этого господства и показать, что под гнетом элиты д0 сих пор находятся определенные меньшинства и субкультуры. Особенно острой критике подвергались поддержка элитой высокой культуры и презрительное отношение к популярным, повседневным формам культуры, практикуемым меньшинствами.

С деятельностью этой школы наиболее тесно связано имя Стюарта Холла. Особенно сильно его влияние проявилось в ряде ис­следований масс-медиа, которые напрямую бросили вызов понятиям ограниченных эффектов и предложили новаторские альтернативы. По его мнению, масс-медиа лучше понимать как народный форум , на котором различные силы стремятся внушить людям собственные представления о социальной действительности и проводят демаркацию границ между разными социальными мирами. Выражаемая на этом форуме культура - это не простое отражение надстройки, а результат динамичного взаимодействия конфликтующих групп. У элит, однако, есть немало преимуществ в борьбе за формирование своей версии социальной реальности, поэтому противоборствующим группам приходится много работать.

Сторонники культурных исследований утверждают, что нельзя быть хорошим социальным теоретиком, если лично не способствовать проведению реформ. Они активно участвуют в самых разных общественных движениях - феминисток, молодежи, расовых и этнических меньшинств, фракции лейбористской партии Великобритании. Но это иногда мешает объективному анализу движения и его культуры. Как правило, теоретиков культурных исследований это мало волнует, ибо они отрицают объективность и даже ставят под сомнение ее необходимость в социальных исследованиях. Их цель - осуществлять те исследования, которые способствуют целям движения, вместо того чтобы служить традиционным целям науки.

В серии книг «Плохие новости» и «Больше плохих новостей» и др. Группа по изучению медиа при университете Глазго использовала ряд методов для изучения новостей о профсоюзах в Англии. Деятельность этой Группы служит примером глубокого долговременного исследования массовых коммуникаций, в котором широко использовались методы критических исследований. Контент-анализу подвергались в основном новости Би-би-си. Выводы оказались спорными, но убедительными.

Группа привела ряд доказательств в поддержку утверждения, что профсоюзы в новостях систематически освещались предвзято. Например, почти во всех информационных сюжетах о профсоюзах фигурировали забастовки, и в типичном телематериале менеджеры изображались более положительно в отличие от членов профсоюзов. Однако в адрес этого исследования были высказаны два важных замечания: 1) для контент-анализа использовались только те сообщения, которые не соответствовали их критериям; 2) не было попыток узнать, интерпретируют ли зрители эти сообщения так же, как Группа. Другими словами, Группа даже не посчитала нужным определить степень оппозиционного декодирования.

4.3. Анализ новостей

Хотя вопрос «что такое новости?» сами журналисты считают явно метафизическим и трудным для ответа, если только не прибегать к интуиции, «чутью» и внутреннему убеждению, определенный положительный результат дают попытки ответить на него путем анализа медиа. «Отцами-основателями» социологии новостей были профессиональные журналисты, которые, пытаясь выяснить природу новостей, использовали свой опыт. Уолтер Липпман сосредоточился на процессе сбора новостей, под которым он подразумевал поиски «объективного четкого сигнала, означающего событие», следовательно, «новости - это не зеркало общества, а информация о каком-нибудь его аспекте , который выдвинулся на передний план»1. Таким образом, аудитории предлагается что-то заметное (и достойное внимания) в форме стандартного информационного сообщения. Именно по этой причине средства Массовой информации поддерживают тесные контакты с правоохранительными органами, судами, больницами, где могут появиться первые признаки события.

Расширение диапазона коммуникационных исследований в конце прошлого века ярко проявилось в росте научного интереса к содержанию масс-медиа. Единицей контент-анализа стал жанр потеснивший привычные отдельно взятые заголовки, побудительные призывы и акты насилия. Жанр рассматривается как своего рода «контракт», когда «режиссеры», «актеры» и «публика» негласно договариваются о производстве и потреблении культурных товаров, В центре внимания исследователей оказываются институты и организации - от индустрии грамзаписи до Би-би-си, участвующие в реализации подобных «соглашений».

Термин «жанр» в обиходе просто означает вид или тип какого-нибудь объекта. В XIX в. он служил для обозначения определенных видов реалистической живописи, но в литературной критике и киноведении этот термин обычно используется в значении любой узнаваемой категории или типа культурного товара. В теории кино он отличается особой неоднозначностью, ибо собственный взгляд творца на свое произведение и причисление его к тому или иному жанру зачастую не совпадают. Что касается большей части содержания масс-медиа, концепция жанра не вызывает особых споров, поскольку, как правило, не связана с вопросом художественного авторства и этот термин играет роль подсказки для аудитории.

Ни одно из предложенных определений жанра в журналистике нельзя считать исчерпывающим. Это могут быть «устойчивые группы публикаций, объединенные сходными содержательно-формальными признаками». Или любая категория содержания, обладающая своеобразием, которое в относительно равной степени признают его производители (медиа) и потребители (аудитория). Это своеобразие (или дефиниция) зависит от цели (например, информировать, развлекать и т.п.), формы (продолжительности, темпа, структуры, языка и т.д.) и смысла (опоры на реальные факты) произведения.

Жанры, как правило, устоялись во времени и обладают узнаваемыми чертами- Они сохраняют культурные формы, которые, однако, тоже могут меняться и развиваться в рамках исходного жанра. Каждый жанр имеет стандартную структуру повествования или пос­ледовательность действий, базируется на предсказуемом ассортименте образов и включает несколько вариантов основных тем.

В тележурналистике жанр помогает найти форму, он включает в себя весь спектр художественных приемов, различных сочетаний способов изображения, художественного и музыкального оформления, способствующих наиболее эффективному раскрытию темы. Жанр является тем конкретным средством, которое помогает всем масс-медиа наладить непрерывное и эффективное производство и соотнести свою продукцию с ожиданиями его потребителей. Поскольку он (жанр) к тому же является практическим средством, позволяющим отдельному пользователю медиа планировать свой выбор, его можно считать механизмом упорядочения отношений между двумя основными участниками массовой коммуникации.

Эта точка зрения подтверждается весомыми доказательствами, полученными в результате изучения показа терроризма на британском телевидении в новостях, документальных фильмах, общественно-политических программах и драматических сериалах. Анализ строится вокруг двух концептуальных оппозиций: «открытое» изображение в противовес «закрытому» и «плотное» в противовес «свободному». Открытое изображение оставляет место для нескольких взглядов на проблему (в их случае - на терроризм), включая альтернативные или оппозиционные точки зрения. В закрытом изображении содержится только официальное, доминирующее или консенсуальное мнение ; чем «плотнее» фабула, тем больше зритель склоняется к выводу, выбранному автором, редактором или ведущим программы. Оба параметра взаимосвязаны, но могут действовать самостоятельно, и оба применимы как к реальности, так и к вымыслу. Таким образом, теленовости бывают как «закрытыми», так и «плотными», тогда как документалистика и художественные передачи более разнообразны. Однако, чем больше аудитория, скажем, у вымышленных сцен терроризма, тем «закрытее» и «плотнее» они могут показаться, сливаясь, таким образом, с «официальной» версией реальности, представляемой в новостях.

Теория жанров, как и практика, постоянно развивается, видоизменяется и усложняется. Определенный тип логики, ассоциируемый с одним средством коммуникации, проникает в другое. В ходе живого взаимодействия и модификации жанров различных масс-медиа ломаются междужанровые границы, рождаются новые жанры со своими особенностями4. Например, есть основания полагать, что телеразвлечения (и реклама) оказывают большое влияние на манеру подачи новостей и структуру информационных выпусков в целом.

Так называемые критические исследования средств массовой коммуникации предполагают, во-первых, что социальная теория должна базироваться на определенном наборе ценностей и являться основой для критики социальных институтов и социальных порядков. Во-вторых, цель критической теории - направлять реформирование или преобразование социальных институтов на реализацию важных ценностей. В-третьих, критическая теория часто сначала изучает конкретные социальные проблемы, выявляет источники этих проблем, а потом предлагает рекомендации по их решению. В-четвертых, сторонники критического подхода часто являются участниками общественных движений и пытаются с их помощью претворить свои теории в жизнь.

Иногда критическая теория даже может стать программой общественного движения. Часто анализирует конкретные социальные институты. В частности, ученых-критиков интересует как влиятельные группы используют медиа для продвижение и закрепления определенных форм гегемонной культуры.

Неомарксистские теории: Согласно идеологии марксизма, медиа - это средства производства, соответствующие капиталистической промышленности, с производительными силами и производственными отношениями. Они выполняют идеологическую функцию и предотвращают формирование оппозиции в рабочем классе. К неомарксистским теориям относятся:

1. Политэкономическая теория медиа: В центре внимания экономическая структура, а не идейное содержание. Во главу угла ставится зависимость идеологии от экономической базы. Институт медиа – часть экономической системы, тесно связанной с политической. Как следствие – уменьшение числа независимых СМТ, отказ от риска, игнорирование малочисленных и бедных секторов потенциальной аудитории.

К массовой коммуникации надо подходить как к экономическому процессу, результатом которого является товар (содержание). Достоинство подхода в том, что он позволяет выдвинуть предположения, которые можно проверить эмпирическим путем. Недостаток в том, что не так-то просто описать медиа, находящиеся под общественным контролем, в терминах свободного рынка.

2. Теория гегемонии медиа: Термин предложен Антонио Грамши. В отличие от первой теории интересуется самой идеологией, формами ее выражения и механизмами выживания. Теория признает бОльшую независимость идеологии от экономической среды.

В данном случае идеологи предстает в форме искаженной дефиниции реальности. Она не является доминирующие, но при этом навязывается правящим классом. Она - всеобъемлющее культурное влияние.

Франкфрутская школа: Одна из первых выдающихся школ неомарксистского толка. Представители: Макс Хорхаймер, Теодор Адорно, Герберт Маркузе. Их интересовал очевидный провал предсказанных Марксом революционных изменений в обществе. Попытавшись объяснить эту неудачу, они занялись анализом того, как надстройка в форме масс-медиа, может влиять на исторические процессы.

Франкфуртская школа утверждала, что и человек, и класс зависят от общепринятых дефиниций, образов и терминов. Маркузе назвал «одномерным» общество, созданное с помощью «индустрии культуры». Школа сочетала критическую теорию с проблематикой культуры. Они сохраняли исторический подход к анализу факторов.

Адорно показывал разрушительное воздействие на медиа личность посредством распространения стереотипов массовой культуры. По его мнению, качество образцов высокой культуры настолько низко, что убивает в людях желание наслаждаться подлинниками (грамзаписи по радио, которые не передают «живой» звук). В своей философии Франкфуртская школа пытается сочетать элементы марксисткского критического подхода с идеями гегелевской диалектики и психоанализа по Фрейду.

Британские исследования: Британские культурные исследования (1970) объединяют марксистскую теорию, литературную критику, антропологию, историю и лингвистику. Эта школа попыталась проследить доминирование элиты над культурой в историческом контексте, подвергнуть это критике.

С деятельностью этой школы наиболее тесно связано имя Стюарта Холла. По его мнению, масс-медиа лучше понимать как народный форум, на котором различные силы стремятся внушить людям собственные представления о социальной действительности.

Культура на этом форуме – это результат взаимодействия конфликтующих групп. Сторонники этих исследований утверждают, что нельзя быть хорошим социальным теоретиком, если лично не способствовать проведению реформ. Они активно участвуют в общественных движениях.

В серии книг «Плохие новости» и «Больше плохих новостей» и др. Группа по изучению медиа при университете Глазго использовала ряд методов для изучения новостей о профсоюзах в Англии. Группа привела ряд доказательств в поддержку утверждения, что профсоюзы в новостях систематически освещались предвзято. (изображении забастовок, и прочее).

Предыдущие материалы: Структурно-функциональный подход в изучении СМИ. Теория «среднего уровня» и «парадигма социального анализа» Роберта Мертона. Попытки систематизации функций СМИ (Лассуэлл, Маккуэйл).