Псевдо дионисий ареопагит основные идеи. "ареопагитики" или псевдо-дионисий ареопагит. Смотреть что такое "псевдо-дионисий ареопагит" в других словарях
УКРАИНСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ
Одесская епархия
Одесская Духовная Семинария
Сочинение
по Общей церковной истории
на тему: «Псевдо-Дионисий и его Corpus Areopagiticum»
Воспитанника: 3-А класса
Дроговоза Игоря
Одесса 2003 г.
1. Введение
2. О Дионисии Ареопагите.
3. История «Корпуса Ареопагитикум».
5. Трактаты:
· «О мистическом Богословии».
· «О Божественных именах».
· «О небесной иерархии».
· «О церковной иерархии».
6. Письма к разным лицам.
7. Утраченные трактаты.
8. Композиция памятника:
· Богословское учение псевдо-Дионисия.
· Учение о богопознании.
· Космология.
· Миропорядок.
· Экклесиология.
· Христология.
9. Заключение.
Список использованной литературы.
«Сборник произведений с именем Дионисия Ареопагита
принадлежит к числу самых загадочных памятников
христианской древности»
Протоиерей Флоровский Г.В.
«Византийские Отцы V – VIII вв.»
Многовековая история святоотеческой письменности не знает явления более загадочного, чем корпус сочинений, надписанных именем Дионисия Ареопагита. Влияние «Ареопагитик» на христианскую письменность и культуру начиная с VI в. вплоть до настоящего времени было настолько беспримерным и широким, что трудно назвать какой-либо литературный памятник, сопоставимый с ними по масштабам духовного воздействия. Ни одно произведение христианской письменности патристического периода не породило столь обширной научной литературы, столь разнообразных гипотез о своём происхождении и авторстве, чем «Корпус Ареопагитикум». ¹
Дионисий Ареопагит ()4@<ßF4@H UDg@B"(\J0H) жил в I веке. Достоверных известий о его личности очень мало. Обращённый ко Христу проповедью апостола Павла в афинском ареопаге, он был, по свидетельству Дионисия Коринфского у Евсевия Кесарийского, первым епископом в Афинах. Там же принял мученическую кончину, во время гонения Домициана, в 96 году. ²
рис. 1 Дионисий Ареопагит, епископ Афинский.
___________________
1. Иером. Иларион (Алфеев). Восточные Отцы и Учители Церкви III - V в.в. С. 243.
2. Христианство. Энциклопедический словарь. С. 480 – 481.
Однако ни один из христианских богословов и историков древности нигде не говорит о том, что этот апостольский муж оставил какие-то литературные произведения.
Не приходится сомневаться в его псевдоэпиграфическом характере «Корпуса». Свидетельством этого является не только полное отсутствие, каких бы то ни было упоминаний о творениях Дионисия вплоть до начала VI-го века, но и самый характер памятника, слишком далекого и по языку, и по строю мысли от безыскусственной простоты первохристианской эпохи. Это было самоочевидно и до тех пор, как с непререкаемой определенностью была установлена не только идеологическая, но и прямая литературная зависимость «Ареопагитик» от последнего неоплатонического учителя, Прокла (411-485 г.г.). Вместе с тем неизвестный автор, по-видимому, хотел произвести впечатление человека апостольской эпохи, - ученика апостола Павла, очевидца затмения в день смерти Спасителя, очевидца Успения Пресвятой Девы, друга и сотрудника святых апостолов. Притязание на авторитет древности совершенно очевидно, и возникает вопрос о преднамеренном "подлоге." Вплоть до эпохи Возрождения сомнений в древности и подлинности «Ареопагитик», однако, не возникало ни на Востоке, ни на Западе, - кроме, быть может, патриарха Фотия... «Творения великого Дионисия» пользовались бесспорным авторитетом и оказали исключительно сильное влияние на развитие богословской мысли и в позднюю отеческую эпоху, и в эпоху византийскую, и на Западе во все протяжение Средних веков. ¹
О сочинениях Дионисия впервые было упомянуто на встрече православных с монофизитами в 553 году.
В своей церковной политике император Юстиниан применял метод «кнута и пряника». В 533 году, когда улеглась очередная волна гонений на монофизитов, в Халкидоне состоялся Собор, на котором православным и монофизитам была дана возможность спокойно обсудить христологические вопросы. На этой конференции противники Халкидонского Собора начали ссылаться на автора по имени Дионисий Ареопагит. И доныне никому не известно, кто скрывался под именем ученика Апостола Павла (Деян. 17, 34), которого в IV веке считали первым епископом Афин. На Халкидонском Соборе 533 году монофизиты ссылались на выражение "единая богомужная энергия ", употребленное Дионисием, который стал известен как автор следующих писаний: «О небесной иерархии», «О церковной иерархии», «Об именах Божиих», «Мистическое богословие», письма (числом 10).
В своих писаниях автор сам провозглашал себя учеником Апостола Павла, очевидцем затмения в день смерти Спасителя и свидетелем Успения Богородицы. Среди его адресатов мы находим Гайя, Тимофея, Поликарпа Смирнского (жившего, как известно, во II веке) и святого Иоанна Богослова.
___________________
1. Прот. Г. Флоровский. Византийские Отцы V - VIII в.в. С. 95.
В подлинности «Ареопагитик» (как стали называть сочинения Дионисия) никто не усомнился, и вокруг псевдо-Дионисия начала формироваться традиция. Так, в IX веке возникла легенда, что он был первым епископом парижским и умер мученической смертью в Париже в 110 году. К северу от Парижа в его честь была построена базилика Сен-Дени, где были помещены мощи ранних христианских мучеников, а позднее - тела французские королей. Известно также, что в 827 году византийский император Михаил II послал в дар французскому королю Людовику Благочестивому орган (изобретенный, кстати сказать, в Византии) и рукопись Дионисия Ареопагита. Постепенно составилась легенда о святом мученике Дионисии, покровителе Франции, и народна традиция связала этого Дионисия с автором вышеупомянутых писаний, выдававшим себя за ученика Апостола Павла. Рукопись эта и по сей день хранится Парижской национальной библиотеке. ¹
Схолии² на сочинения Дионисия Ареопагита пишет в VI веке Иоанн Скифопольский. Всем восточнохристианским писателям после VI века «Корпус» известен: на него ссылаются Леонтий Византийский, Анастасий Синаит, Софроний Иерусалимский, Феодор Студит. В VII веке сочинения толковал св. Максим Исповедник, позднейшими переписчиками его схолии были соединены со сколиями Иоанна Скифопольского. Преподобный Иоанн Дамаскин (VIII в.) ссылается на Дионисия как на общепризнанный авторитет.
В VIII веке схолии к «Корпусу» были переведены на сирийский язык, в этом же веке появляются армянский и арабский переводы, к IX веку – коптский, к XI веку – грузинский. В 1371 году сербский инок Исаия заканчивает полный перевод «Корпуса Ареопагитикум» вместе со схолиями Иоанна-Максима на славянский язык; с этого времени сочинения Дионисия Ареопагита становятся неотъемлемой частью славяноязычной, в первую очередь русской, духовной культуры.³
Только с началом новой филологической критики в ХVI-ом веке вопрос об «Ареопагитиках» был впервые поставлен, - сперва Георгием Трапезунтским, Феодором Газским, на Западе Лоренцо Валлою и Эразмом, потом Сирмондом, Петавием и Тиллемоном, - позднее происхождение «Ареопагитского» сборника было показано совершенно ясно. Впрочем, с этим выводом далеко не все и не сразу согласились; и даже в самые последние годы встречаются запоздалые защитники "подлинности" и апостольской древности «Ареопагитик». Во всяком случае, происхождение памятника остается загадочным и неясным до сих пор; о его действительном авторе, о месте его составления, о целях этого "подлога" ничего бесспорного до сих пор сказать не удалось.
___________________
1. Прот. И. Мейендорф. Введение в святоотеческое Богословие. С.337 – 338.
2. СХОЛИЯ - это разъяснение к тексту, которое может вылиться и распространиться в целую теоретическую выкладку.
3. Иером. Иларион (Алфеев). Восточные Отцы и Учители Церкви III - V в.в. С. 243 - 244.
Попытки отожествить мнимого Дионисия, с каким либо известным нам Дионисием из деятелей и писателей IV-V-го века или с каким-нибудь другим историческим деятелем (в частности, с известным монофизитским патриархом Севиром Антиохийским) нужно признать решительно неудачными и произвольными.
Значение «Ареопагитик» определяется, прежде всего, их историческим влиянием. В начале VI-го века они уже находятся в обращении. На них ссылается известный Севир Антиохийский, на соборе 513 года в Тире, святой Андрей Кесарийский, в своем толковании на Апокалипсис, писанном около 515-520 года. Сергий Ришайнский, умерший в 536 году, переводит «Ареопагитики» по-сирийски, - и этот перевод получает широкое распространение, особенно в монофизитских кругах, хотя сам Сергий, первоначально монофизитский пресвитер и в то же время врач, занимал в догматических спорах какую-то двусмысленную позицию, был близок даже с несторианами. Учился он в Александрии, а по философским симпатиям был аристотеликом. Во всяком случае, он перевел «Введение» Порфирия, «Категории» Аристотеля, составил, кроме того, ряд самостоятельных книг по логике. Особенно характерен его перевод псевдоаристотелевской книги «О мире», в котором он сумел достигнуть большой точности и строгости. Вместе с тем Сергий был мистиком, что видно из его предисловия к переводу «Ареопагитик». Имя Сергия очень характерно, как косвенное указание на ту среду, в которой, прежде всего, обращались «Ареопагитики». На известном собеседовании между православными и севирианами в Константинополе в 531 иди 533 году возникает вопрос об их достоинстве, - на них ссылаются севириане, а руководитель православных Ипатий Ефесский отвергает эту ссылку и объявляет «Ареопагитики» апокрифом, которого не знал и не называл никто из древних... Но уже очень скоро начинают пользоваться ими и православные. Первым толкователем «Ареопагитик» был Иоанн Скифопольский (около 530-540 г.г.). По-видимому, именно его схолии известны под именем Максима Исповедника. Позднейшие переписчики сводили вместе схолии разных толкователей, а диакритические знаки с течением времени исчезли. Свод схолий, известных под именем пресвятого Максима, представляет собою довольно однородное целое. И очень немногие схолии напоминает по стилю преподобного Максима. Схолии Иоанна Скифопольского были переведны по-сирийски уже в VIII-ом веке Фокою бар-Сергием Едесским. Еще раньше, в VII-ом веке занимался толкованием «Ареопагитик» Иосиф Гадзая ("созерцатель"), известный более под именем Ебед-Иезу. С официального сирийского текста «Ареопагитик» очень рано делается арабский перевод, тоже получающий церковное одобрение, и армянский, в VIII-ом веке. Нужно отметить еще остатки коптского перевода. Все это свидетельствует о широком распространении и авторитете памятника. Из православных богословов пользуется «Ареопагитиками» уже Леонтий Византийский, позже Анастасий Синаит и Софроний Иерусалимский. Сильное влияние оказали они на преподобного Максима Исповедника, который занимался объяснением "трудных мест" у мнимого Дионисия и у Григория Богослова. Для преподобного Иоанна Дамаскина "великий Дионисий" есть уже бесспорный авторитет. На «Ареопагитики» опираются, как на надежное основание, православные защитники иконопочитания, уже на VII-ом Вселенском соборе и позже, - в особенности преподобного Феодор Студит. Вся метафизика икон связана у него с учением Дионисия, и он песнословит глубину его богословия. Святой Кирилл, первоучитель словенский, ученик Фотия, говорит о них с уважением. По указанию Анастасия Библиотекаря святой Кирилл цитировал "великого Дионисия" наизусть. В более позднее время в Византии толкованием «Ареопагитик» занимались очень многие, Corpus Аreopаgiticum стал как бы настольной книгой византийских богословов. Эти толкования до сих пор еще не собраны и не изучены. Нужно особо отметить толкования знаменитого Михаила Пселла (1018-1079) и Георгия Пахимера (1242-1310), - парафразы последнего, как и схолии, приписанные преподобному Максиму, в рукописях как бы прирастают к самому тексту. О популярности «Ареопагитик» в ХIV-ом веке, в эпоху нового мистического возрождения в Византии, в век святого Григория Паламы, свидетельствует славянский (болгарский) перевод, сделанный афонским иноком Исаией в 1371 году, по поручению Феодосия митрополита Серрского (в южной Македонии). Из Евфимиевской Болгарии он был перенесен на Русь (вероятно, митрополитом Киприаном, - сохранился список его руки), вместе с другими памятниками аскетической и мистической литературы.
Первые сомнения относительно подлинности писаний Дионисия возникли в XV веке у Эразма Роттердамского. Поводом для сомнений были очевидные анахронизмы¹, особенно в книге «О церковной иерархии».
На Запад «Ареопагитики» были перенесены очень рано. Впервые здесь ссылается на них папа Григорий Великий, затем папа Мартин на Латеранском соборе 649 года. На «Ареопагитики» ссылается папа Агафон в письме, читанном на VI-ом Вселенском соборе. Анастасий Библиотекарь переводит схолии Иоанна Скифопольского и преподобного Максима. В особенности большое уважение приобрели «Ареопагитики» во Франции, благодаря (ошибочному) отожествлению мнимого Дионисия с Дионисием Парижским. В 757 году список творений Дионисия был прислан папою Павлом I в числе прочих книг к Пепину Короткому. В 827 году византийский император Михаил I дарит прекрасный список королю Людовику Благочестивому. Во Франции в то время немногие знали по-гречески.
___________________
1. АНАХРОНИЗМ (от греч. ana - обратно, против и chrónos - время),
1) ошибка против хронологии, отнесение какого-либо события, явления к др. времени.
2) Намеренное внесение в изображение какой-либо эпохи несвойственных ей черт.
3) Пережиток старины.
В монастыре Сен-Дени аббат Гильдуин (ум. 840) перевел «Ареопагитики» по-латыни, но его перевод распространения не получил. Он был заслонен переводом знаменитого Скота Эриугены. Эриугена, по его собственному признанию, пользовался при переводе творениями преподобного Максима, которые он тоже переводил. Греческий язык Эриугена знал не безупречно и в его переводах не мало грубых недоразумений. Но на собственной системе Эриугены, одного из самых замечательных мыслителей раннего средневековья, влияние Дионисия и преподобного Максима сказалось исключительно сильно. Во все Средние века «Ареопагитики» пользовались на Западе большим влиянием. Это видно уже у Ансельма. Гуго из Святого Виктора занимается толкованием книги «О небесной иерархии», - мистические теории викторинцев вообще очень тесно связаны с мистикой мнимого Дионисия. Петр Ломбард смотрел на «Ареопагитики», как на бесспорный авторитет. Иоанн Сарацин в ХII-ом в., Фома Верчельский и Роберт Гроссетесте в XIII занимаются переводом и комментированием «Ареопагитик». Альберт Великий комментирует все книги мнимого Дионисия. С большим уважением относится к ним и Аквинат.
В Сумме Фомы Аквинского насчитывают 1.700 цитат из «Ареопагитик», - «Ареопагитики» и Дамаскин были его главным источником по восточной патристике. Аквинату принадлежит и особый комментарий на книгу «О божественных именах». Бонавентура тоже испытал сильное влияние «Ареопагитик», - он составил особое толкование на книгу «О церковной иерархии»... Вообще, в Средние века Дионисий был самым сильным и уважаемым авторитетом для представителей всех школ и всех веков. К Дионисию восходят и в рассуждениях о бытии и свойствах Божиих, и в учении о богопознании и созерцании, и в вопросах аскетики, и в толковании богослужения, - через литургическую литературу влияние «Ареопагитик» сказывается и в памятниках средневекового искусства. Итоги средневековой литературы подводит в своих обширных комментариях известный Дионисий Картузианский, doctor extаticus.
Влияние «Ареопагитик» очень сильно чувствуется у немецких и фламандских мистиков ХIV-го и ХV-го веков, у Эккегарда, у Рюисбрука, у неизвестного автора знаменитой книги «О подражании Христу». В новом мистическом и спекулятивном опыте вновь оживают предания таинственного созерцателя давних времен. С «Ареопагитиками» связан в своих философских построениях Николай Кузанский.
Над переводом «Ареопагитик» работал знаменитый флорентийский платоник, Марсилий Фичино... Лютер резко поставил вопрос о мнимом Дионисии, - «Ареопагитики» он считал апокрифом, а в авторе видел опасного мечтателя. В тоже время выступил Эразм (вслед за Л. Валлою) с доказательством позднего происхождения памятника, но влияние «Ареопагитик» не ослабело. Католические богословы ХVI-го и ХVII-го веков продолжали доказывать подлинность памятника (Л. Лессий, кард. Бароний, В. Кордерий, знаменитый издатель «Ареопагитик»), мистики продолжали им вдохновляться, - Ангел Силезий, отчасти квиетисты¹... Не будет преувеличением сказать: вне влияния «Ареопагитик» останется непонятною вся история средневековой мистики и философии. «Ареопагитики» были живым и главным (но не единственным) источником «платонизма», т.е. неоплатонизма в Средние века. ²
Попытки угадать настоящего автора «Коруса Ареопагитикум» предпринимались неоднократно – назывались, в частности, имена Севира Антиохийского, Дионисия Александрийского, Петра Монга и других монофизитских деятелей послехалкидонской эпохи, но ни одна из этих гипотез не нашла подтверждение. Но большинство ученых считает, что сочинения псевдо-Дионисия происходят из умеренных монофизитских кругов Сирии. В недавнее время была выдвинута наиболее серьезная (хотя далеко не доказанная) гипотеза, что Corpus Areopagiticum принадлежит перу Петра Иверийского, который, как указывает его прозвание, был родом из Грузии, где всегда существовал необычайный интерес к псевдо-Дионисию и даже в наше время имеется общество его имени. Это предположение подтверждается сходством некоторых деталей биографии Петра с известными нам фактами жизни псевдо-Дионисия. ³
Внутренние признаки позднейшего происхождения «Ареопагитика»: 1) Произведения мужей апостольских и вообще все сочинения, относящиеся к древнему периоду христианской литературы, отличаются безыскусственностью формы, отсутствием всяких философских влияний и чисто библейским характером содержания. Сочинения, известные с именем
___________________
1. КВИЕТИЗМ, общее название сходных религиозных течений, распространившихся в 17 в. в Испании, Франции и Италии. Обычно с квиетизмом ассоциируют имена Мигеля де Молиноса, мадам Гюйон (Жанны Марии Бувье де Ла Мотт-Гюйон) и Фенелона (Франсуа де Салиньяка де Ла Мотт), архиепископа Камбре.
Квиетисты рассматривали церковь как основное, но недостаточное средство для единения души с Богом и выдвинули учение о присущем человеческой душе непосредственном знании Бога.
Уверенность в истинности каждого такого непосредственного переживания Бога обеспечивается, согласно учению квиетистов, состоянием «пассивности», т.е. умерщвления всех желаний. Фенелон говорил, что человек, достигший состояния пассивности, «подобен пушинке, подчиняющейся дуновению всех ветров благодати». Идеалом является состояние «святого безразличия», в котором пребывает человек, утративший даже желание достигнуть личного спасения и блаженства.
2. Прот. Г. Флоровский. Византийские Отцы V - VIII в.в. С. 96 - 97.
3. Прот. И. Мейендорф. Введение в святоотеческое Богословие. С.339.
Дионисия Ареопагита, как по внешней форме, так и по содержанию отличаются строго философским характером и в этом отношении оставляют позади себя не только апологетов, но и александрийцев. 2) Новозаветный канон является в них совершенно завершённым и строго определенным. 3) Вполне законченная троичная терминология указывает на время после 362 года: слово ßB`FJ"F4H употребляется здесь в смысле индивидуальности и противополагается @ÛF\" как совокупности общих или родовых свойств. 4) Учение о девяти ангельских чинах и их разделении на три степени не встречается ни у одного из древнейших писателей. Наоборот, со времени появления «Корпуса Ареопагитик» это учение стало обычным в церковной литературе. 5) Употребление христологических терминов FL(PbJTH, JDXBJTH, <"88@4fJTH, :gJ"$`8TH, и намеренное устранение терминов:\>4H и iDF4H указывают на происхождение сочинений после Халкидонского Собора. 6) Автор говорит о монашестве, возникшем лишь в IV веке, описывает обряд пострижения и излагает учение о церковной иерархии так подробно и определённо, как ни один из древнейших памятников. Наоборот, он ничего не говорит о харизматических служениях, свойственных апостольскому времени. 7) Сочинения полны указаний на disciplina arcane (см. arcane disciplina), чуждой первым векам христианства и процветавшей в IV – V веках. 8) Автор говорит о пении на Литургии Символа веры. Обычай этот введён в 476 году монофизитами в Антиохии и потом был усвоен православными. 9) Описание обрядов крещения, миропомазания, помазания мёртвых елеем, обычай приобщать детей – всё это вполне соответствует данным, извлекаемым из сочинений писателей IV – V веков, и не имеет параллелей в древнейшей литературе. 10) Детальные научные изыскания вполне установили факт зависимости «Корпуса» от сочинений неоплатоника Прокла (умер в 485 году), из которых автор приводит буквальные выдержки без указания источника.
Внешние доказательства позднейшего происхождения «Ареопагитика»: 1) Ни один церковный писатель до начала VI века не упоминает о существовании «Корпуса», ни один не цитирует их, хотя для этого имелось достаточно поводов. 2) В начале VI века эти сочинения неожиданно появляются и сразу приобретают популярность. О них упоминает Андрей Кесарийский в толкованиях на Апокалепсис, Север, глава умеренных монофизитов, патриарх антиохийский (512-518 г.г), антиохийский патриарх Ефрем (527-545 г.г.).
На основании приведённых данных постараемся определить время составления Corpus Areopagiticum. Можно заключить, что сочинения эти составлены не ране 476 года, года введения петь на Литургии Символ веры. Первые следы «Ареопагитик» указывают на Сирию как на место их составления. ¹
___________________
1. Христианство. Энциклопедический словарь. С. 481 - 482.
Все сохранившиеся трактаты Дионисия Ареопагита адресованы «соприсвитеру Тимофею ».
Трактат «О мистическом богословии » состоит из 5 глав, в котором говорится о Божественном мраке, окружающим Троицу, об отрицательном и положительном методах богословия.
Трактат «О Божественых именах » состоит из 13 глав и посвящён рассмотрению наименований Бога. Встречающихся в Ветхом и Новом Заветах, а также в античной философской традиции. Например, он рассматривает такие Божественные наименования как Свет, Красота, Любовь, Мудрость, Разум, Смысл, Истина, Справедливость, Великом и Малом, Покое и Движении, Тождественном и Ином, Искуплении и Неравенстве, Совершенное и Единое и другие.
Трактат «О небесной иерархии » состоит из 15 глав и является систематическим изложением христианской ангелологии. Это пожалуй, самый известный его трактат. По Дионисию, ангельские чины составляют иерархию, цель которой – уподобление Богу: «Иерархия, по моему мнению, есть священный чин, знание и деятельность, по возможности уподобляющаяся божественной красоте, и при озарении, сообщаемой ей свыше, направляющаяся к возможному богоподражанию…. Имея Богом наставника во всяком священном ведении и деятельности и постоянно взирая на божественную Его красоту, она по возможности отпечатывает себе образ Его и своих причастником делает божественными подобиями, яснейшими и чистейшими зерцалами, приемлющими в себя лучи светоначального и богоначального света так, что, исполняясь священным сиянием, им сообщаемым, они сами, наконец…обильно сообщают его низшим.» (гл. 3, 1 – 2). Дионисий пользуется названиями ангельских чинов, встречающимися в Библии, - серафимы, херувимы, архангелы и ангелы (в Ветхом Завете), престолы, господства, начала, власти и силы (Кол. 1, 16 и Еф. 1, 21) – и располагает их в трёхступенчатом иерархическом порядке: высшую иерархию составляют престолы, серафимы и херувимы (гл. 7), среднюю – начала, власти и силы (гл. 8), низшую – начала, архангелы и ангелы (гл. 9). Хотя нам открыты имена девяти ангельских чинов, их настоящее количество известно только Богу и им самим (гл. 6). Божественное «светолитие » передаётся от высших ангельских чинов к низшим, а от них – людям. Дионисий в завершении трактата говорит об антропоморфических изображениях ангелов в Священном писании (гл. 15).
В трактате «О церковной иерархии » Дионисий говорит об иерархической структуре христианской Церкви: во главе всех чинов – и небесных, и земных – стоит Иисус, затем следуют ангельские чины, передающие божественное излияние «нашей иерархии ». ¹
«Коропус Ареопагитикум» включает 10 писем, адресованных разным людям, в которых автор выдаёт себя за Дионисия апостольских времён. Все
___________________
1. Иером. Иларион (Алфеев). Восточные Отцы и Учители Церкви III - V в.в. С. 247 - 248.
упомянутые в его сочинениях лица, за исключением тех, от которых не осталось никаких следов в истории, принадлежат апостольскому времени. Четыре первых его письма адресованы «терапевту Гайю » (Рим. 16, 23 и 1 Кор. 1, 14), шесте письмо - «иерею Сосипатру » (Рим. 16, 21), седьмое – «иерарху Поликарпу », в восьмом упоминается Карп (2 Тим. 4, 13), девятое направлено к Титу, десятому предпослано написание: «Иоанну Богослову, апостолу и евангелисту в изгнании на острове Патмос ». В письме говорится, что Иоанну буден возвращена свобода и что с Патмоса он вновь возвратится в Азию. Кроме этого, автор упоминает о Варфоломее, об Иусте, о Симоне и Елиме волхвах как о своих современниках. В седьмом письме описывается чудесное затмении солнца, которое автор наблюдал вместе с Аполлофаном (софист I века) в Гелиополе. Подробности описания не состовляют сомнения в том, что здесь разумеется затмение солнца, сопровождавшее крестные страдания Господа. ¹
Автор ареопагистских трактатов часто ссылается на свои сочинения, которые до нас не дошли. Дважды он упоминает трактат «Богословские очерки », в котором в многочисленными ссылками на Священное Писание говорилось о Троице и о воплощении Христа. О «Символическом богословии » Дионисий упоминает четыре раза, в этом трактате речь шла о символических изображениях Божества, встречающихся в Библии. В сочинении «О Божественных гимнах » говорилось об ангельском пении, и были изъяснены «высочайшие славословия пренебесных умов». Трактат «О свойствах и чинах ангельских » представлял собой, по-видимому, не что иное, как «О небесной иерархии ». В трактате «Об умопостигаемом и чувственном » говорилось о том, что чувственные вещи являются образами умопостигаемых. В сочинении «О душе » говорилось об уподоблении души ангельской жизни и приобщении к божественным дарам. Сочинение «О праведном и Божием Суде » было посвящено нравственной тематике и опровержению ложных представлений о Боге. ² Ввиду общего псевдоэпиграфического характера «Корпуса» в науке неоднократно высказывались сомнения относительно существования упоминаемых автором, но не дошедших до нас произведений. Протоиерей Г. Флоровский считает их «литературной фикцией». ³ Такой же фикцией могут быть сочинения Иерофея и сам Иерофей, на которого часто ссылается Ареопагит.
Композиция памятника достаточна, интересна и разносторонняя. Автор охватывает и вопросы богопознания, и вопросы об именах Божиих, и объяснение иерархического строя ранней Церкви.
___________________
1. Христианство. Энциклопедический словарь. С. 481.
2. Иером. Иларион (Алфеев). Восточные Отцы и Учители Церкви III - V в.в. С. 250 - 251.
3. Прот. Г. Флоровский. Византийские Отцы V - VIII в.в. С.100.
Богословское учение псевдо-Дионисия.
Преследуя в основном апологетические цели, псевдо-Дионисий добивался созвучия между своими богословскими взглядами и неоплатонической идеологией философов своего времени. В этом и кроется причина его необычайной популярности: Псевдо-Дионисий выполнял основную задачу богословия, которая состоит в объяснении Священного Писания в категориях и терминах, доступных и привычных современному миру. Как и любого богослова, на этом пути Дионисия подстерегали две опасности: исказить суть учения в угоду вкусам и запросам своих современников или же совершенно забыть о своей аудитории и "заняться повторением излюбленных цитат". ¹
Учение о богопознании
В учении о богопознании автор «Ареопагитик» идет вслед за каппадокийцами, - за Григорием Нисским, прежде всего - в своем пресущественном бытии, "по собственному своему началу или свойству ", Бог непознаваем и непостижим. Он выше всякого понятия и имени, выше всех определений, "выше ума, и сущности, и знания". Его нельзя не осязать, ни вообразить, ни уразуметь, ни наименовать, ни постичь... Внутрибожественная жизнь совершенно сокрыта от тварных взоров, превышает всякую вместимую и доступную для тварного разума меру. Но это не значить, что Бог далек от мира или что Он скрывает Себя от разумных духов. Бог существенно открывается, и действует, и присутствует в тварях, - тварь существует, и пребывает, и живет силою этого Божественного вездеприсутствия... Бог присутствует в мире не существом своим, которое всегда остается недосягаемым, недоведомым и неизреченным, но в Своих "промышлениях " и благостях, которые исходят от несообщимого Бога изобильным током, и которым причащается существующее, - Он пребывает в мире в своих «сущетворных исхождениях » и «благотворящих промышлениях» , в Своих силах и энергиях . В этом своем самооткровении миру Бог познаваем и постижим. Это значить, что Бог постижим только из откровения.
Бог постижим и описуем двояко. Или чрез резкое и решительное противоположение миру, т.е. через отрицание о Нем всех речений и определений, свойственных и подобающих твари, - и именно всех, каждого и всякого. Или чрез возвышение всех определений, прилагаемых к твари, - и снова всех и каждого. Так открываются два пути богопознания и богословия: путь положительного или катафатического богословия, и путь богословия отрицательного или апофатического. И путь апофатического богословия есть высший, - только он вводит в тот Божественный мрак, каким является для твари Свет неприступный.
Среди имен Божиих Дионисий на первом месте называет благость , J` ("2`<.
___________________
1. Прот. И. Мейендорф. Введение в святоотеческое Богословие. С.341 – 342.
По причине благости своей Бог и творит, и созидает, и животворит, и совершает всяческая. Благу свойственно благотворить. Так от источника света повсюду распростираются его живительные лучи, так и Первоверховное Благо своим неизменным сиянием озаряет все существующее, источает повсюду свои сверхсущностные и животворящие лучи, "лучи всецелой благости." ¹
Заслуга автора «Ареопагитик» заключается в том, что он раз и навсегда вышел за рамки платонических воззрений. В его системе богопознания путь к Богу состоит из двух ступеней - очищения, или катарсиса, и "выхода из себя", или экстаза. За очищением, достаточным для неоплатоников, следует вторая ступень: она заключается в парадоксе "выхода из себя" для встречи с Богом, знание Которого "превыше ума". Идея экстаза связана с уже знакомой идеей любви, эроса, с которой мы встречались в учениях Оригена и святого Григория Нисского, видевших в библейских изображениях эротической любви аллегории стремления души к Богу. Эрос невозможно держать при себе, он всегда вырывается наружу и направлен на кого-то другого. Так же и душа, вдохновленная любовью к Богу, "выходит из себя" и устремляется к недостижимому объекту своего желания - движение, представляемое Дионисием как постоянное и бесконечное приближение к Богу, бытие Которого неисчерпаемо.
Космология
Космологическая система псевдо-Дионисия, изложенная в книге «О небесной иерархии », далеко не столь же убедительна и сильна философски, однако она, тем не менее, оказала большое влияние на развитие христианской мысли. Учение Дионисия о миропорядке непосредственно связано с его литургической мистикой, отраженной в церковной иерархии, взгляды на которую изложены в книге «О церковной иерархии». Обе эти книги о "иерархиях" отражают так называемое александрийское мировоззрение, согласно которому весь мир организован по принципу иерархической лестницы. Автором, по-видимому, двигало стремление каким-то образом заполнить разрыв между абсолютным Богом и относительным творением, сделав тем самым свою космологию приемлемой для неоплатоников, и в то же время сохранить в неприкосновенности христианскую идею трансцендентности Бога. Недостатком такого мировоззрения была очевидная иллюзорность всех промежуточных ступеней: по сути дела, это была все та же эллинистическая космология, выряженная в христианское платье.
Цель небесной иерархии, согласно Дионисию, заключается в возможности уподобления творения Богу, своего рода "богоподражании". Употребляемое им греческое слово иерархия предполагает движение, некое динамическое устремление творения по направлению к Богу.
___________________
1. Прот. Г. Флоровский. Византийские Отцы V - VIII в.в. С.101 - 105.
Классифицируя чины иерархии, он пользуется модным среди неоплатоников троичным принципом: греческая мысль, не проводящая различия между онтологией и эстетикой, любила повсюду видеть триады. Дионисиевы ангельские чины были организованы в три триады. Наверху лестницы, как бы в преддверии Божества, находятся херувимы, серафимы и престолы - это первая триада. На второй ступени стоят господства, силы и власти, на третьей - начала, архангелы и ангелы. Чинам каждой иерархической ступени доступ к Богу открыт только через чины более высокой ступени, и таким образом небесный и земной миры как бы смыкаются. Каждая триада передает вниз некий аспект Божества, не уменьшая при этом Источника.
Упоминания об ангельских чинах встречаются в книге пророка Даниила и в других ветхозаветных книгах, о них говорит также и святой Григорий Назианзин, однако лишь псевдо-Дионисий классифицировал их со свойственной одному ему точностью. Для христианской традиции эта классификация представляет большое неудобство, ибо ветхозаветная ангелология сложна и никак не укладывается в иерархию Дионисия. Так, например, серафим в книге пророка Исайи является непосредственным посланником Бога. Церковь чтит Архангела Михаила как главу небесного воинства (в послании Иуды он сражается с сатаной), и в некоторых апокрифических сочинениях он едва ли не приравнен Богу, однако в системе Дионисия архангельский чин - один из низших в небесной иерархии. В общем можно сказать, что Дионисиева классификация небесных сил не соответствует библейскому откровению о них, и его триады приходится признать вымышленной конструкцией.
В качестве примечания стоит заметить, что есть основания предполагать, что протоктисты ("сотворенные в начале"), еретики, по поводу которых святой Савва ездил жаловаться в Константинополь, были каким-то образом связаны с псевдо-Дионисием. В его представлении, действительно, иерархия сил тварного мира была "сотворена от начала", а не является следствием грехопадения, как утверждали враждовавшие с ними орнгенисты-исохристы.
Поразительно, что в устройстве системы псевдо-Дионисия нет места вере в Боговоплощение, даже имя Христа почти, что не упоминается. В связи с этим факт усвоения его учения Церковью можно отнести к области довольно удивительных явлений истории. Разумеется, оно было принято в общее соборное русло Предания с необходимыми поправками. Так, святой Григорий Палама принимает классификацию Дионисия, но с той лишь оговоркой, что Воплощение нарушило первоначальный порядок: в нарушение всех иерархических рангов Бог послал Архангела Гавриила, то есть одного из низших ангелов, объявить Деве Марии благую весть о Воплощении. ¹
___________________
1. Прот. И. Мейендорф. Введение в святоотеческое Богословие. С.344 - 345.
Миропорядок
Бог есть Бог мира. Все в мире стройно и созвучно, все состроено и согласовано между собой; и ничто не теряет при этом своего своеобразия, но слагается в живую гармонию. Этот мир есть Божественная печать в мире. Он сказывается, прежде всего, в иерархии, в иерархичности мира. Иерархия, по определению Дионисия, есть "священный чин, знание и деятельность, по возможности уподобляющаяся Божественной красоте и, при озарении, сообщаемом ей свыше, направляющаяся к возможному Богоподражанию ." Цель иерархии - "возможное уподобление Богу и соединение с ним ". Чин иерархии требует, чтобы одни просвещали и совершенствовали, другие просвещались и совершенствовались. Высшие должны сообщать свое озарение и чистоту низшим. Начало иерархии - Святая Троица, источник жизни и единства. Иерархия есть ступенчатый строй мира. В мире есть ступени, определяемые степенью близости к Богу. Бог есть все во всем. Но не во всем равно... По естеству своему не все равно близко к Богу. Но между этими, как бы все отступающими, концентрами есть живая и непрерывная связь, и все существуют для других, так что только полнота всего осуществляет цель мира. Все стремится к Богу, но стремится чрез посредство, сквозь среду более тесных концентров. Иначе, как с содействием высших, низшие не могут взойти к Богу. Этот лествичный принцип Дионисий выдерживает очень строго. Таким образом, порядок оказывается путем и действием. Цель иерархии - любовь к Богу и общение с ним.
Bce создано Богом для Себя, т.е. для блага и блаженства, для мира и красоты, - чтобы все устремлялось к Нему и, соединяясь с Ним, приобщаясь Ему, внутренне соединялось между собою. Во всем мире, вплоть до самого небытия, можно наблюдать эту взаимность, это влечение, подвигнутое и движимое любовью и красотой. Это сказывается и во внешнем мире, и во внутренней жизни души.
Цель жизни в общении с Богом, в обожении... Для этой цели и установлена иерархия. Обожение есть уподобление и соединение с Богом. Уподобление, но не слияние, - непреложная грань Божественной неприступности остается всегда ненарушенной. Это уподобление распространяется на весь мир, не только на разумные и словесные существа, - для каждого типа существ в сообразной мере... Только высшим горним ним чинам доступно "первое и преимущественное обожение "... Понятие обожения у Дионисия иногда почти растворяется в понятии мира и лада, созвучия и единства, почти сливается с понятием естественной Богообразности всего существующего. ¹
Экклесиология
Небесной иерархии, согласно Дионисию, соответствует церковная иерархия - продолжение и отражение небесной. В этом случае, мысль
___________________
1. Прот. Г. Флоровский. Византийские Отцы V - VIII в.в. С.110, - 114.
псевдо-Дионисия явно следует платоновскому параллелизму между духовным и материальным мирами. Церковной иерархии предшествовала ветхозаветная "иерархия от закона ", в которой в осязаемых типах и символах были представлены реалии церковной иерархии. Структура Церкви представляет собой "более совершенное посвящение ", называемое "наша иерархия ".
Здесь Дионисий обнаруживает триады. Три иерархии на трех разных уровнях ведут к созерцанию Бога: ветхозаветная иерархия на уровне символов, промежуточная, новозаветная иерархия отчасти на уровне созерцания, но и не вполне отказавшись от символов, и, наконец, "наша иерархия", церковная - высшая ступень созерцания, примыкающая к миру небесных сил, причастная "ангельскому блеску".
Очевидно, в данном случае мысль Дионисия носит произвольный и неясный характер. Более того, его теория совершенно игнорирует Боговоплощение. К сожалению, несмотря на свою искусственность, его система оказала огромное влияние на экклесиологию не только того времени, но и последующих веков, по-новому определив все отношения между Богом и человеком. ¹
Церковная иерархия, будучи продолжением небесной, состоит из девяти чинов: высшую иерархическую составляют три таинства – Крещение, Евхаристия и Миропомазание, среднюю – иерархи пресвитеры и диаконы, низшую – ферапевты (монахи), «священный народ », и оглашенные. ²
Епископство изображается не как элемент внутренней структуры в церковной общине, а как состояние личности, Евхаристия у Ареопагита имеет лишь символический и нравственный смысл. Евхаристия не является средством приобщения к Богу - она лишь тень того важного, настоящего, того, что Ареопагит называет иерархией и что, по его мнению, прежде всего, выражает всеобщую склонность твари - стремиться к своему Творцу.
Следует заметить, что Дионисий никогда не употребляет слово "епископ", а вместо него вводит термин "иерарх " - переиначенный библейский термин "архиерей ", то есть первосвященник.
Псевдо-Дионисий оказал огромное влияние на литургическое богословие и богословие таинств, и влияние это прослеживается в мельчайших деталях богослужения и устройства Церкви.
К счастью, несмотря на то, что влияние Дионисия глубоко вросло в церковное сознание, Церковь никогда не поддалась ему до конца, сохранив в неприкосновенности евхаристические молитвы и понятие о сакраментальной роли священнослужителей.
История интерпретации учения псевдо-Дионисия Ареопагита развивалась
___________________
1. Прот. И. Мейендорф. Введение в святоотеческое Богословие. С.345 – 346.
2. Иером. Иларион (Алфеев). Восточные Отцы и Учители Церкви III - V в.в. С. 248.
в двух направлениях, связанных с наличием в нем двух разных способов общения с Богом: первый способ - богословие - общение на уровне отдельной личности, непосредственное и мистическое; второй - теургия - деятельность иерархии и многочисленных посредников. Соответственно, учение Ареопагита толковалось, во-первых, в направлении харизматического руководства, а во-вторых, - в легалистических категориях западной экклесиологии, приведших в схоластический и постсхоластический период к крайним формам клерикализма.
Христология
Христология псевдо-Дионисия также чрезвычайно туманна. Он избегает говорить о Воплощении, о событиях жизни Спасителя. Христос Дионисия - не Спаситель, а высшее откровение божественной природы, Инициатор, Учитель, подобно оригеновскому наставляющий падшие интеллекты на путь возвращения к Творцу. Иисус для него "богоначальнейший дух, начало, сущность и богоначальнейшая сила всей иерархии, всей святости и всех божественных действ" ("О небесной иерархии", 1, 1). Описание Боговоплощения изобилует превосходными степенями: «Сам Иисус, сверхсущая причина сверхнебесных сущностей, сошедший на наш уровень, не утратив Своего бессмертия, не уклоняется от прекрасного порядка, учрежденного и избранного Им ради человеческого удобства, но послушно подчиняется планам Бога, Отца Своего, сообщенным Ему ангелами».
("О небесной иерархии", 4, 4)
Иными словами, Воплощение у Ареопагита представляет собой лишь функцию иерархической структуры: приход Христа позволил спроецировать неподвижный, раз и навсегда установленный небесный порядок на наш тварный мир.
Несмотря на очевидную нечеткость христологических воззрений Дионисия, он - как мы говорили раньше - сумел выразить подлинно христианский подход к богопознанию, преобразив изнутри неоплатоническую терминологию. В этом состоит его основная заслуга как богослова и апологета. Однако его учение об иерархиях, зачастую слишком буквально воспринимавшееся его современниками и комментаторами, скорее запутало, нежели прояснило византийские представления о Церкви и таинствах. ¹
По-видимому, им человека, написавшего «Корпус Ареопагитикум» на рубеже V – VI веков и пожелавшего остаться неизвестным, так никогда и не будет открыто. Намеренно псевдоэпиграфический характер памятника, однако, нисколько не умаляет его значения в качестве важного источника христианского вероучения и одного из самых ярких, глубоких и значительных в богословском и философском отношении произведений святоотеческой литературы.
___________________
1. Прот. И. Мейендорф. Введение в святоотеческое Богословие. С.345 – 350.
Список использованной литературы :
1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Юбилейное издания, посвящённое тысячелетию Крещения Руси – М.: Издание Московской Патриархии, 1988 – 1371 с.
2. Флоровский Г. В., свящ. Византийские Отцы V - VIII в.в. - /Репринт. воспроизвед. изд., Париж, 1933 г./ - Издание Свято-Троицкой Сергиевой Лавры, 1999 – 260 с.
3. Антология. Восточные Отцы и Учители Церкви III - V в.в., V в. Составление, биографические и библиографические статьи иеромонаха Илариона (Алфеева) – М.: Издательство МФТИ, 2000 – 416 с.
4. Мейендорф И. , протоиерей. Введение в святоотеческое Богословие. – Клин: Фонд «Христианская жизнь», 2001 – 445 с.
5. Христианство. Энциклопедический словарь. В 3-х томах, том 1 – М: Научное издательство «Большая Российская энциклопедия», 1993 – 862 с.
 |
ПСЕВДО-ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ
ПСЕВДО-ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ
(Dionisios Areopagi-tus, т.е. член Ареопага, древней судебной коллегии в Афинах) - христианский мыслитель 5 или нач. 6 в., представитель поздней патристики. Трактаты и послания П.-Д. А. написаны от имени персонажа новозаветных «Деяний апостолов» - образованного афинянина 1 в., обращенного в проповедью апостола Павла; но первое известие о сочинениях П.-Д. А. связано с религиозным собеседованием между православными и монофиситами в Константинополе в 533. Фразеология и стилистика П.-Д. А., бытовые реалии, упоминаемые им в контексте символических истолкований, наконец, следы прямого использования текстов Прокла, выявленные в . 19 в. Г. Кохом и Й. Штигльмайром, - все это в совокупности не позволяет датировать «Ареопагитический корпус» («Corpus Areopagiticum»), как его принято называть в науке, ранее втор. пол. 5 в.; некоторые дополнительные данные указывают на сирийскую среду. Ш.И. Нуцубидзе и (независимо от него) Э. Хонигман предложили идентифицировать П.-Д. А. с монофи-ситским церковным деятелем и мыслителем Петром Ивером, уроженцем Иверии (вост. Грузии), епископом Маюмы (близ Газы); высказывались и др. гипотезы (авторство Севера Антиохийского, круг Иоанна Скифопольского и т.п.), ни одна из которых, однако, не обрела общего признания. «Корпус» включает 4 трактата («О небесной иерархии», «О церковной иерархии», «О божественных именах», «Таинственное ») и 10 посланий; развиваемая в них - высшая точка христианского неоплатонизма.
Усвоив и развив неоплатонические представления о безусловной неопределимости и неописуемости Бога ( - «Таинственного богословия») и об условной возможности восходить к богопознанию по иерархической лестнице аналогий ( - тема «О божественных именах»), П.-Д. А. связал онтологию неоплатонизма (и порожденное этой онтологией учение о символе) с социальной проблематикой; доктрина о «церковной иерархии» непосредственно подстраивается у П.-Д. А. к доктрине о «небесной иерархии». При этом в отличие от мистического историзма Августина ( как «град Божий») церкви у П.-Д. А. как идеального человеческого сообщества, находящегося в согласии с законами универсального бытия, предельно статичен: это людей, непосредственно продолжающая иерархию ангелов, чистого света в чистых зеркалах, передающих луч друг другу, стройный распорядок церковных «таинств» (описываемых как «посвящения», при помощи лексики античных языческих мистерий); к.-л. драматизм и противоречия полностью отсутствуют. Символизм в истолковании всего сущего, эстетически переживаемая как иерархии света оказали всеобъемлющее влияние на всю средневековую эстетику (в т.ч. на теорию света и символа у Сугера, воплощенную в художественной практике готического искусства, поэзию Данте - «Рай», и др.).
Учение П.-Д. А. получило официальное признание в византийском православии первоначально благодаря его интерпретации Максимом Исповедником. Его влияние испытали Иоанн Дамаскин, Григорий Пала-ма и противник Паламы Варлаам Калабрийский, позднее Максим Грек и др. др.-рус. мыслители. На Западе «Ареопагитический корпус» стал известен с 9 в.; к нему писали комментарии многие мыслители Средних веков и Возрождения, в т.ч. Фома Аквинский и М. Фичино, сильное влияние его идей испытали Иоанн Скот Эриугена и Николай Кузанский.
Философия: Энциклопедический словарь. - М.: Гардарики . Под редакцией А.А. Ивина . 2004 .
ПСЕВДО-ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ
(", т. е. член Ареопага, древней судебной коллегии в Афинах) , христ. мыслитель 5 или нач. 6 в. , представитель поздней патристики. Трактаты и послания П.-Д. А. написаны от имени персонажа новозаветных «Деяний апостолов» (17, 34) - образованного афинянина 1 в. , обращённого в христианство проповедью апостола Павла; но первое известие о соч. П.-Д. А. связано с религ. собеседованием между православными и монофиситами в Константинополе в 533. Фразеология и стилистика П.-Д. А., бытовые реалии, упоминаемые им в контексте символич. истолкований, наконец, следы прямого использования текстов Прокла, выявленные в кон. 19 в. Г. Кохом и И. Штигльмайром,- всё это в совокупности не позволяет датировать «Corpus Areo-pagiticum», как его принято называть в науке, ранее 2-й пол. 5 в. ; некоторые дополнит. данные указывают на сирийскую среду. Сов. исследователь Ш. И. Нуцубидзе и (независимо от него) бельг. Э. Хонигман предложили идентифицировать П.-Д. А. с монофисит-ским церк. деятелем и мыслителем Петром Ивером, уроженцем Иверии (вост. Грузии) , епископом Маюмы (близ Газы) ; высказывались и др. гипотезы (авторство Севера Антиохийского, круг Иоанна Скифопольского и т. п.) , ни одна из которых, однако, не приобрела общего признания. «Ареопагитич. корпус» включает 4 трактата («О небесной иерархии», «О церк. иерархии», «О божеств. именах», «Таинственное богословие») и 10 посланий; развиваемая в них доктрина - высшая точка христ. неоплатонизма. Усвоив и развив неоплатонич. представления о безусловной неопределимости и не-описуемости бога (апофатическая - тема «Таинственного богословия») и об условной возможности восходить к богопознанию по иерархия, лестнице аналогий (катафатическая теология - тема «О божеств. именах») , П.-Д. А. связал онтологию неоплатонизма (и порождённое этой онтологией учение о символе) с социальной проблематикой; доктрина о «церк. иерархии» непосредственно подстраивается у П.-Д. А. к доктрине о «небесной иерархии». При этом в отличие от мистич. историзма Августина (церковь как «град божий») образ церкви у П.-Д. А. как идеального человеч. сообщества, находящегося в согласии с законами универс. бытия, предельно статичен: это иерархия людей, непосредственно продолжающая иерархию ангелов, отражение чистого света в чистых зеркалах, передающих луч друг другу, стройный распорядок церк. «таинств» (описываемых как «посвящения», при помощи лексики антич. языч. мистерий) ; к.-л. драматизм и противоречия полностью отсутствуют. Символизм в истолковании всего сущего, эстетически переживаемая картина мира как иерархии света оказали всеобъемлющее влияние на всю ср.-век. эстетику (в том числе на теорию света и символа у Сугера, воплощённую в художеств. практике готич. искусства, поэзию Данте - «Рай», и др. ) .
Учение П.-Д. А. получило офиц. признание в визант. православии первоначально благодаря его интерпретации Максимом Исповедником. Его влияние испытали Иоанн Дамаскин, Григорий Палама и противник Па-ламы Варлаам Калабрийский, позднее Максим Грек и другие др.-рус. мыслители. На Западе «ареопагитич. корпус» стал известен с 9 в. ; к нему писали комментарии мн. мыслители ср. веков и Возрождения, в том числе Фома Аквинский и М. Фичино, сильное влияние его идей испытали Иоанн Скот Эриугена и Николай Кузанский.
Migne PG, t. 3; La hierarchie celeste, P., 19702; в рус. пер.-О божественных именах, Буэнос-Айрес, 1957 ; в кн. : Антологий мировой философии, т. 1, ч. 2, М., 1969 , с. 606-20.
Скворцов К. И., Исследование вопроса об авторе соч. , известных с именем св. Дионисия Ареопагита, К., 1871 ; Hу-цубидзе Ш., Тайна П.-Д. А., Тб. , 1942 ; его же, Петр Ивер и проблемы , Тб. , 1957 ; Хонигман Э., Петр Ивер и соч. П.-Д. А., Тб. , 1955 ; Данелиа С, И., К вопросу о личности П.-Д. А., в сб. : Визант. временник, т. 8, М.- Л., 1956 ; Rogues R., L"univers dlonysien, P., 1954 ; Ре-pin 3., Univers dionyaien et univers augustinien. Aspects de la dialectique, P., 1956 ; Vanneste J., Le Mystere de Dieu. Essai sur la structure rationelle de la doctrine mystique du Pseudo-Denys L"AreOpagite, Bruges, 1959 ; Goltz H., HIERA MESITEIA. Zur Theorie der hierarchischen Sozietat im Corpus Areopagiticura, Erlangen, 1974 («Oikonoinia», Bd 4) .
Философский энциклопедический словарь. - М.: Советская энциклопедия . Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов . 1983 .
ПСЕВДО-ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ
см. Дионисий Ареопагит.
Философский энциклопедический словарь . 2010 .
ПСЕВДО-ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ
ПСЕВДО-ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ (Διονύσιος Αρεοπαγίτης, т. е. член Ареопага, древней судебной коллегии в Афинах) - христианский мыслитель 5 или нач. 6 в., представитель поздней патристики. Его трактаты и послания от имени образованного афинянина 1 в., обращенного в христианство проповедью апостола Павла и упоминаемого в новозаветных “Деяниях апостолов” (17, 34). Первое известие о сочинениях Псевдо-Дионисия Ареопагита связано с религиозным собеседованием между православными и монофиситами в Константинополе в 533. Фразеология и стилистика сочинений, бытовые реалии, упоминаемые в контексте символических истолкований, наконец, следы прямого использования текстов Прокла, выявленные в конце 19 в. Г. Кохом и И. Штигльмайром,- все это в совокупности не позволяет датировать “Corpus Areopagiticum” (“Ареопагитики”), как его принято называть в науке, ранее 2-й пол. 5 в.; некоторые дополнительные данные указывают на сирийскую среду. Грузинский исследователь Ш. И. Нуцубидзе и (независимо от него) бельгийский специалист Э. Хонигман предложили идентифицировать автора трактатов с монофиситским церковным деятелем и мыслителем Петром Ивером, уроженцем Иверии (восточной Грузии), епископом Маюмы (близ Газы); высказывались и другие гипотезы (авторство Севера Антиохийского, круг Иоанна Скифопольского и т. п.), ни одна из которых, однако, не приобрела общего признания.
“Ареопагитический корпус” включает 4 трактата (“О небесной иерархии”, “О церковной иерархии”, “О божественных именах”, “Таинственное богословие”) и 10 посланий; развиваемая в них доктрина - высшая точка христианского неоплатонизма. Усвоив и развив неоплатонические представления о безусловной неопределимости и неописуемости Бога (апофатическая теология - тема “Таинственного богословия”) и об условной возможности восходить к Богопознанию по иерархической лестнице аналогий (катафатишская теология - тема “О божественных именах”), автор связал онтологию неоплатонизма (и порожденное ею учение о символе) с социальной проблематикой; доктрина о “церковной иерархии” непосредственно подстраивается к доктрине о “небесной иерархии”. При этом в отличие от мистического историзма Августина (Церковь как “град божий”) образ Церкви как идеального человеческого сообщества, находящегося в согласии с законами универсального бытия, предельно статичен: это иерархия людей, непосредственно продолжающая иерархию ангелов, отражение чистого света в чистых зеркалах, передающих луч друг другу, стройный распорядок церковных “таинств” (описываемых как “посвящения” при помощи лексики античных языческих мистерий); какой-либо драматизм и противоречия полностью отсутствуют. Символизм в истолковании всего сущего, эстетически переживаемая картина мира как иерархии света оказали всеобъемлющее влияние на всю средневековую эстетику (в т. ч. на теорию света и символа у Сугера, воплощенную в художественной практике готического искусства, поэзию Данте - “Рай” и др.).
Учение Псевдо-Дионисия Ареопагита получило официальное признание в византийском православии первоначально благодаря его интерпретации Максимом Исповедником. Его влияние испытали Иоанн Дамаскин, Григорий Палама и противник Паламы Варлаам Калабрийский, позднее Максим Грек и другие древнерусские мыслители. На Западе “Ареопагитический корпус” стал известен с 9 в.; к нему писали комментарии многие мыслители средних веков и Возрождения, в т. ч. Фома Аквинский и М. Фичино, сильное влияние его идей испытали Иоанн Скот Эриугена и Николай Кузанский.
Соч.: MPG, t. 3; La hiérarchie céleste. P., 1970; в рус. пер.: О божественных именах. Буэнос-Айрес, 1957; О божественных именах. О мистическом богословии. СПб., 1994; О небесной иерархии. СПб., 1997; Послание Титу-иерарху,- В кн.: Прохоров Г. М. Памятники переводной и русской литературы XIV-XV веков. Л., 1987, с. 179-199; Послание 1. Гаю Монаху. Послание 5. Дорофею диакону- В кн.: Историко-философский ежегодник-90. М., 1991, с. 226.
Лит.: Скворцов К. И. Исследование вопроса об авторе сочинений, известных с именем св. Дионисия Ареопагита. К., 1871; НуцубидзеШ. Тайна Псевдо-Дионисия Ареопагита. Тбилиси, 1942; Он же. Петр Ивер и проблемы ареопагитики. Тбилиси, 1957; Хонигман Э. Петр Ивер и сочинения Псевдо-Дионисия Ареопагита. Тбилиси, 1955; Данб/wa С. И. К вопросу о личности Псевдо-Дионисия Ареопагита.- В сб.: Византийский временник, т. 8. М.-Л., 1956; Roques R. L"univers dionysien. P., 1954, PépinJ. univers dionysien et univers augustinien. Aspects de la dialectique. P., 1956; Vanneste S. Le Mystère de Dieu. Essai sur la structure rationelle de la doctrine mystique du PseudoDenys L"Aréopagite. Bruges, 1959; Goltz H. HIERA MESITEIA. Zur Theorie der hierarchischen Sozietät im Corpus Areopagiticum. Erlangen, 1974 (“Oikonomia”, Bd 4).
С. С. Аверинцев
Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль . Под редакцией В. С. Стёпина . 2001 .
Смотреть что такое "ПСЕВДО-ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ" в других словарях:
- Псевдо-Дионисий Ареопагит , Творческий коллектив шоу «Объект 22». Псевдо-Дионисий Ареопагит – неизвестный автор сборника богословских сочинений на греческом языке, получившего название «Ареопагитики», и приписывавшегося жившему в I веке н. э. ученику… аудиокнига
Школа/традиция: патристика Значительные идеи: апофатическое богословие Оказавшие влияние: платонизм … Википедия
- (т. е. член Ареопага, древней судебной коллегии в Афинах), христианский мыслитель V или начала VI в., представитель поздней патристики. Трактаты и послания П. Д. А. написаны от имени персонажа новозаветных «Деяний Апостолов» (17:34) образованного … Энциклопедия культурологии
- (от греч. член Ареопага, судебной коллегии в античных Афинах) христианский неоплатоник 5 или начала 6 в., представитель поздней патристики. Наиболее известными мыслителями, ассоциировавшимися с П. Д.А., выступали: Петр Ивер (412 488), Север… … История Философии: Энциклопедия
ПСЕВДО-ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ - (Dionysios Areopagites) представитель восточной патристики V или нач. VI в., соч. к рого написаны от имени Д. А., упоминаемого в Библии. Настоящее имя не установлено. Опираясь на философско теологические доктрины предшествующего этапа патристики… … Эстетика: Словарь
См. Псевдо Дионисий Ареопагит. Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия. Гл. редакция: Л. Ф. Ильичёв, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалёв, В. Г. Панов. 1983. ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ … Философская энциклопедия
ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ, христианский мыслитель 5 в. или начала 6 в., представитель поздней патристики, которому приписывается так называемый Ареопагитический корпус (смотри Ареопагитики). Авторство Дионисия Ареопагита подвергалось сомнению (отсюда… … Современная энциклопедия
Дионисий Ареопагит - ДИОНИСИЙ АРЕОПАГИТ, христианский мыслитель 5 в. или начала 6 в., представитель поздней патристики, которому приписывается так называемый “Ареопагитический корпус” (смотри “Ареопагитики”). Авторство Дионисия Ареопагита подвергалось сомнению… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
Дионисий Ареопагит - Псевдо Дионисий Ареопагит христианский мыслитель 5 или нач. 6 в., представитель поздней патристики. Ареопагический корпус включает 4 трактата (О небесной иерархии, О церковной иерархии, О божественных именах, Таинственное богословие) и 10… … Словарь-справочник по философии для студентов лечебного, педиатрического и стоматологического факультетов электронная книга
В 532 г. на Константинопольском Церковном Соборе были предъявлены
произведения, которые оказались подписаны именем Дионисия Ареопагита --
жившего в Афинах в I в., обращенного в христианство Апостолом Павлом и
ставшего первым афинским епископом. Об этих событиях упоминается в "Деяниях
Апостолов". В корпус сочинений, приписываемых Дионисию, входят четыре
большие религиозно-философские работы -- "Об именах Божиих", "О таинственном
богословии" ("О мистическом богословии"), "О небесной иерархии" и "О
церковной иерархии", -- а также десять писем. Все эти сочинения были
написаны на греческом языке и переведены на латынь только в IX в.
Позднее было установлено, что произведения, приписываемые Дионисию, на
самом деле были написаны в V в. в Сирии, которая тогда была частью
этот счет в современной науке существует несколько различных мнений. Поэтому
сочинения "Ареопагитиками".
Уже в Эпоху Возрождения было выявлено, что на автора "Ареопагитик"
огромное влияние оказало учение неоплатонизма. Причем, если большинство
христианских философов IV--V вв. опирались на рациональные элементы
неоплатонизма, то в "Ареопагитиках" в большей степени использованы его
мистические черты. Возможность мистического познания Бога -- вот что
проповедуется в сочинениях Псевдо-Дионисия.
Псевдо-Дионисий считает, что у христианского богословия есть два метода
постижения Бога. Первый -- путь положительный (по-гречески --
"ката-фатическая" теология), когда от самых первых, низших понятий (камень,
воздух и т.д.) человек в своем стремлении понять сущность Бога приходит к
высшим понятиям -- Свет, Благо, Мудрость, Любовь, Всемогущество и др. В силу
абсолютности Бога к нему приложимы все его имена, упоминаемые в Священном
Писании. Однако этот путь не ведет к открытию Божественной истины, ибо
человеческими понятиями невозможно выразить сущность Бога.
Поэтому сам Псевдо-Дионисий формулирует так называемый отрицательный
путь познания, или отрицательную (по-гречески -- "апофатическую") теологию.
Суть ее заключается в том, что по отношению к единому и единственному Богу
можно употреблять лишь такие имена, как Сверхблаго, Сверхмудрость,
Сверхбытие и т.д. Используя их, необходимо последовательно отрицать все
возможные имена и понятия, доступные пониманию человека, ибо Бог совершенно
не похож ни на одно из них.
Бог вообще не доступен человеческим чувствам и мыслям, не постигается
ни чувственно, ни умственно, так как находится за пределами человеческого
разумения, "К сокровенному, --пишет Псевдо-Дионисий, -- мы устремляемся,
отрешась от всякой умственной деятельности". И в этом смысле он приходит к
признанию правильности лишь мистического понимания Бога, очень близкого по
своему характеру к неоплатоновскому экстазу.
Если в положительной теологии Бог становится "всеимянным", то в
отрицательной теологии Псевдо-Дионисия утверждается абсолютная
"безымян-ность" Бога. И вообще, неизреченность и непознаваемость Бога -- это
вершина его понимания человеком. В этом заключается главная идея
"Ареопагитик".
Приближенное к истине знание о Боге может совершаться только в качестве
мистических богоявлений: "Если кто-либо скажет, что некоторым святым
непосредственно являлся сам Бог, пусть он из Священного Писания уразумеет и
другое; что сокровенное Божие никто не видел и не увидит, богоявление же
праведникам свершалось через боголепные и соразмерные им видения и
изъяснения".
Господь изливает на все созданное им невидимый сверхъестественный свет,
который описывается в "Ареопагитиках" с необычайной художественностью:
"Божественный мрак -- это тот недосягаемый свет, в котором, как сказано в
Писании, обитает Бог. Свет этот незрим по причине чрезмерной ясности и
недосягаем по причине преизбытка сверхсущностного светолития, и в этот мрак
вступает всякий, кто сподобился познавать и видеть Бога именно через
не-видение и не-познавание, но воистину возвышается над видением и
познанием, зная то, что Бог -- во всем чувственном и во всем
умопостигаемом".
Бог вообще есть "Начало и Конец всех существ": "их Начало, поскольку Он
есть их Причина, их Конец, поскольку Он есть их высшая цель". Своими
световыми излияниями Бог порождает добро и любовь, а уже посредством добра и
любви сотворяет все мироздание. При этом любовь ежесекундно движет всеми
существами и снова ведет их к Богу. Поэтому, в понимании Псевдо-Дионисия, на
пути любви человеку доступ но то, что недоступно на пути разума --
приближение к познанию Бога.
Земной, телесный мир творится Богом в самую последнюю очередь, после
того как он сотворяет мир небесный -- небесную иерархию. В человеческом
обществе Божественный свет находит свое полное отражение только в церкви,
поэтому именно церковная иерархия отражает собой иерархию небесную,
следовательно, сама церковь есть воплощение Божественного света на Земле. И
только церковь способна открыть людям глаза на Божественную истину.
Учение Псевдо-Дионисия стало необычайно популярно и в Восточной, и в
Западной церквах. В Западной Европе "Ареопагитики" стали широко известны в
IX в., когда были переведены на латынь, потому что большинство католических
теологов не знали греческого языка. Западную, а позднее римско-католическую
церковь "Ареопагитики" привлекали своим учением о главенствующей роли церкви
в человеческой жизни.
На Востоке сочинения Псевдо-Дионисия стали известны раньше.
Православные мыслители большее внимание обращали на обоснование
Псевдо-Дионисием возможности мистического познания Бога, ибо именно в
мистике многие из них видели путь к постижению Божественной истины.
Перед Византийской мыслью всегда стояла существенная проблема - взаимоотношение между греческой философией и христианским Откровением. Осуждение оригенизма при Юстиниане, конечно, явилось важным этапом в истории византийского эллинизма, постоянно находившегося в конфликте с самим собой. Был нанесен серьезный удар по так называемому «александрийскому мировоззрению», которое представляет собой сочетание учений Аристотеля и Платона и составляет сущность системы неоплатонизма. Неоплатонизм получил признание в христианских кругах со времен Климента и Оригена, после того как он уже был широко принят гностиками. Согласно этому учению, мир представляет собой иерархическую структуру, все элементы которой исходят из Бога и стремятся к Нему, причем высшие по иерархии служат посредниками для низших. Пытаясь разрешить проблему отношения между абсолютным и относительным, философский «метод» неоплатонизма сознательно умножает число посредников, наделяя их прорицательскими и теургическими функциями. Такой метод удовлетворяет типично эллинистической потребности воспринимать мир как гармоническое целое (kosmos), подчиненное вечному и метафизически необходимому порядку (eimarmenh). Но поскольку идея творения ex nihilo при этом полностью исключается, метод неоплатонизма не позволяет избежать монистического и в сущности пантеистического взгляда на вселенную.
Вслед за Филоном Ориген пытался согласовать эту систему с библейским Откровением. Для этого ему пришлось объяснять существование иерархии как результат первоначального падения. Дифференциация умов на ангельские, человеческие и демонические является результатом их самоопределения по отношению ко злу, а не следствием божественной необходимости. Таким образом, в этом пункте Ориген вносит в систему неоплатонизма существенные коррективы, исповедуя учение о свободной воле. Не имея при этом ясной концепции творения, он не сумел избежать присущего неоплатонической философии монизма, следствием чего явилось осужденное в 553 году учение о предсуществовании душ и всеобщем восстановлении.
Однако в самый момент своего осуждения это «александрийское мировоззрение» возникает в новой форме, в своих целях используя авторитет Дионисия Ареопагита, афинского ученика ап. Павла. Поскольку личность автора неизвестна, весьма трудно определить историческую связь с оригенизмом. Вопрос заслуживает тщательного изучения. На сегодняшний день общепринято считать, что неизвестный автор Corpus Areopagiticuin принадлежал к севирианским кругам Сирии, то есть к умеренным монофизитам. Кроме того, известно, что в этих кругах был распространен общий для Оригена, Евагрия и Псевдо–Дионисия неоплатонический образ мысли с его стремлением включить в христианскую систему иерархический мир неоплатонизма. Эта по сути апологетическая установка лучше всего позволяет объяснить такое исключительное явление в истории христианской мысли, как Corpus Areopagiticum. Находясь под непосредственным влиянием Прокла, последнего из великих неоплатоников, автор Areopagiticuin не прибегает, подобно Оригену, к библейской идее грехопадения для объяснения иерархичности мира, но рассматривает ее как благословенную Богом и усвояет ей положительную роль в своем учении об отношениях между Богом и тварью (которому он стремится сообщить христианское содержание). Он полагал, что ему удастся сохранить неповрежденной сущность христианского Откровения, внеся в принятую им неоплатоническую систему изменения, связанные с учением об абсолютной трансцендентности Бога.
Мы не ставим своей целью дать полный анализ системы Дионисия. Мы лишь определим ее место в контексте византийского учения о спасении, на которое Дионисий оказал определенное влияние. Основное внимание будет уделено учению Дионисия о Боге, «богословию» в собственном смысле слова, и иерархической концепции.
До Дионисия вопрос богопознания в греческой патристике рассматривался главным образом в IV веке и был связан с полемикой против крайних ариан, Евномия и аномеев. В этом важнейшем споре участвовали великие каппадокийцы и свт. Иоанн Златоуст. По Евномию, божественная сущность, которую он отождествлял с сущностью Отца, Нерожденного, доступна для человеческого ума; человек способен знать Бога в такой же степени, в какой Бог знает Самого Себя. Этому учению свв. Отцы противопоставили апофатическое, или отрицательное, богословие: божественная сущность непознаваема, поэтому невозможно сказать, что есть Бог, можно знать лишь то, чем Он не является. Любое положительное определение Бога подразумевает Его отождествление с чем–либо. Но свв. Отцы утверждали, что Бог превышает Собою все, и именно поэтому ничто не может ограничивать Его существа. Познаваемый Бог неизбежно был бы ограничен, поскольку наш тварный разум ограничен по природе.
Отождествив божественное бытие с сущностью Отца, Евномий поставил христианскую мысль пред следующей альтернативой: либо признать божественную сущность познаваемой, либо впасть в агностицизм. Оригенистское направление, которого в его упрощенно–рационалистическом варианте придерживался сам Евномий, склонялось к первому. Конечно, и Ориген говорил, вслед за Филоном, о «божественном мраке», но он тем самым стремился исключить из богопознания любые материальные или чувственные образы. Его отрицательное богословие было связано с «платонической» антропологией, где условием истинного знания объявлялась дематериализация ума. Ум, однажды освободившись от телесных оков и выйдя из падшего состояния, восстанавливается, согласно Оригену, в своей изначальной божественности и становится способным к созерцанию Бога в Его сущности. Таким образом, непознаваемость Бога имеет причиной несовершенство падших умов, а не саму Божественную сущность. Каппадокийские Отцы, напротив, настаивали на абсолютной трансцендентности Божественной сущности. Отрицательные определения апофатического богословия не ограничиваются простым указанием на то, что падшему человеку невозможно познать Бога, - в них постулируется принципиальная непознаваемость Самого Бога, Который абсолютно трансцендентен, ибо Он есть Творец и Вседержитель. Но не приводит ли это к агностицизму? Отнюдь нет. Св. Григорий Нисский, обращая внимание на очевидное противоречие между обещанием «узреть» Бога, данное чистым сердцем (Мф. 5:8), и словами ап. Павла (Бога «никто из человеков не видел» (1 Тим. 6:16), пишет: «Он, будучи невидимым по природе, становится видимым через свои энергии, проявляющиеся в том, что Его окружает». Св. Василий Великий также утверждает, что «энергии [Божии] нисходят к нам, в то время как сущность Его остается неприступной». Оппонент его возражает: «Если вы не знаете Божественной сущности, то вы не знаете и Самого Бога». На что свт. Василий отвечает: «Каким образом я спасен? Верой. Но верой можно знать, что Бог есть, а не что Он есть».
В споре с Евномием свв. Отцы твердо отстаивали библейское представление о живом действующем Боге в противоположность рационалистической философской концепции Бога–Сущности. В этом вопросе их богословская мысль отличалась особенной ясностью, хотя терминология, которую они использовали для выражения своего учения, еще далеко не установилась.
На уровне богословия (qeologia) в строгом смысле слова Псевдо–Дионисий продолжает и развивает эту мысль свв. Отцов. Заимствуя язык и понятийную систему неоплатоников, он тем не менее определенно отмежевывается от последних и говорит о трансцендентности как о качестве, присущем именно божественной сущности. Для Дионисия Бог есть «Сверхсущностный» (uperousios) и, следовательно, не может быть отождествлен ни с каким познаваемым объектом - Он вне всякого познания. В первой главе своего трактата «О Божественных именах» Дионисий пишет:
Как для чувственного неуловимо и невидимо умственное, а для наделенного обликом и образом простое и не имеющее образа, и для сформированного в виде тел неощутимая и безвидная бесформенность бестелесного, так, согласно тому же слову истины, выше сущностей находится сверхсущественная неопределенность…
Согласно платонической и оригенистской традиции, ум, чтобы познать Бога, должен освободиться от своего падшего состояния и от окружающих его существ; другими словами, он должен снова стать самим собой. По Дионисию, это «сбрасывание оков» недостаточно; ум должен выйти из самого себя, поскольку познание Бога «превосходит ум» uper noun. Уму даруется особый путь познания - «через незнание» (di agnwsias). Сами ангельские чины, по определению и по природе являющиеся чисто духовными созданиями, постоянно наслаждаются этим таинственным созерцанием, но и они не могут достичь его высшей ступени. Дионисий представляет ангельское познание как постоянное, ибо даже для ангелов Бог остается непознаваемым в Своей сущности, являя Себя через теургические действия. Эти действия «объединяют», но не ведут непосредственно к Тому, что для Платона было Единым по сущности, противопоставленным множественности существ; ибо Бог «непознаваем ни для нас, ни для любых других существ, ни как Единый, ни как Троица», хотя Он одновременно и Один и Три, трансцендентная причина того, что для нас есть и единство, и множественность.
Псевдо–Дионисий, таким образом, совершенно отрицает два неоплатонических постулата: природную божественность ума (nous) и познаваемость божественной сущности. Его Бог есть трансцендентный библейский Бог–Творец, а не Единый Плотина, что, разумеется, не исключает общения между Богом и тварью; наоборот, это общение составляет цель и высший смысл бытия твари. Бог нисходит, выходит из Самого Себя, чтобы сделаться доступным и познаваемым; тварные же существа восходят: сначала обретают богоподобие, то есть способность участвовать в божественных добродетелях, затем, выходя из самих себя, приобщаются бытию Божию (но не Его сущности) и таким образом «возвращаются» (epistrojh) к Богу.
Нисхождение Бога к тварям описано у Дионисия в терминах, напоминающих плотиновские «исхождения». Бог не только «Единое» и «Молчание»: Он умножает Себя, Он выражает Себя и Он является. Он не только трансцендентная сущность, но и причина всего сущего, открывающаяся в действиях. Дабы быть понятым современными ему неоплатониками, Дионисий говорит о двойственности Божественной природы совершенно специфическим языком. Так, он пишет:
Как я уже сказал, святые основоположники нашего богословского предания называют божественное единство (enwseis tas qeias) тайной и непередаваемой реальностью, которая глубже всякого основания, реальностью, составляющей это единство, о котором нельзя говорить, что оно невыразимо и непознаваемо. И они называют различия (diakriseis) исхождениями и проявлениями, достойными благоприличной теархии (tas agaqoprepeis ths Qearcias proodous te kai ekjanseis).
Согласно Дионисию, поскольку божественная сущность не отождествляется с «Единым» Плотина, возможно говорить о различиях в Боге, которые являются основанием Его вездесущия и всепричинности. Именно это является главной темой трактата «О Божественных именах»:
Божество есть Сверхдоброе (uperagaqon), Сверхбожественное (uperqeos), Сверхсущностное (uperousion), Сверхживое (uperzwon), Сверхмудрое (upersojon), потому что Оно не укладывается в наши понятия о благе, о божественном, о существенном, о живом и о мудром, и мы вынуждены применять к Нему все эти выражения отрицания, предполагающие превосходство; поскольку Он является и истинной причиной всего существующего; можно применить к Нему имена Благой, Прекрасный, Сущий, Источник жизни, Мудрый, так как все это относится к благодатным дарам Божества, называемого поэтому Причиной всякого Блага.
Таким образом, можно сказать, что Бог «пронизывает» вселенную, что идеи красоты, добра, мудрости, открывающиеся нам в познании мира, подлинно вводят нас в общение с Богом. Но Бога нельзя отождествлять с этими идеями: Он остается трансцендентным, являясь их причиной.
Как и всякого платоника, развивающего идеи о единстве и различии в Боге, Дионисия в его богословствовании подстерегали две опасности. Первая - это пантеизм, а вторая - платоническое учение об эманации. Идея трансцендентного и «сверхсущностного» Бога с самого начала устраняла опасность пантеизма. Дионисий твердо придерживался концепции причинности, утверждавшей участие вещей в своей причине. Такое участие допускалось учением о Божественных «силах» и «исхождениях», благодаря которым Божество становится на одну ступень со своими созданиями и делается доступным для них. Согласно Плотину, эти нахождения представляют собой умаление Божества; эманации самим фактом того, что они исходят от Единого, теряют полноту божественного бытия. Дионисий сознательно избегал этой ловушки, которая могла бы привести его к понятию о фрагментарности Бога. Он пишет:
И это присуще всей вообще, объединенной и единой Божественности: Она каждым из причащающихся причаствуется вся, и никто не причащается лишь какой–то ее части. Подобно этому, все находящиеся в окружности радиусы причастны ее центру, и оттиски печати имеют много общего с ее оригиналом: оригинал присутствует в каждом из отпечатков весь, и ни в одном из них - лищь какой–то своей частью. Непричастность же всепричинной Божественности превосходит и это, поскольку ни прикоснуться к Ней невозможно, ни других каких–либо средств для соединяющего с Ней приобщения не существует.
В описании нисхождения Бога, подразумевающего «выход» Его из Своей сущности, так же, как в описании восхождения человека к Богу, основанного на понятии «экстаза», то есть выхода за пределы всяких проявлений собственно человеческой деятельности, телесной, зрительной и интеллектуальной, Дионисий, несомненно, очень близко подходит к тайне личной встречи с Божеством. Кто же есть Бог, всецело присутствующий в исхождениях и действиях ad extra, и в то же время остающийся неприступным, если не личный Бог Библии? Равным образом и человек, отрешающийся ради познания Бога от всех тварных вещей, в том числе и от собственного ума, в чем сохраняет свое подлинное человечество, если не в первом и основополагающем принципе существования, который христианское богословие называет ипостасью? Глубокое прозрение Дионисия становится очевидным там, где неоплатонический жаргон, обычно преобладающий в «Ареопагитиках», уступает место более традиционным выражениям, связанным с христологическими и эсхатологическими темами:
Тогда, когда мы станем нетленными и бессмертными, и достигнем состояния, подобного Христу и совершенно блаженного, мы всегда с Господом будем, как и Писание говорит (1 Фес. 4:17), всецело наслаждаясь самым чистым созерцанием Его видимого богоявления, которое будет просвещать нас своими ослепительными лучами, как учеников во время самого Божественного Преображения, и, участвуя нашим бесстрастным и невещественным умом в Его доступном сиянии, через неведомое и блаженное проявление этих пресветлых лучей будем достигать сверх–непостижимого единства, в Божественном уподоблении сверх–небесным умам. Ибо как Слово Истины, так и мы будем равны ангелам и будем сынами Божиими, будучи сынами воскресения.
Чисто христианский дух этого отрывка, обобщающего те аспекты, по которым Дионисий определенно отграничивается от неоплатонизма и в которых выражается христианское понимание богопознания на доступном для неоплатоников языке, объясняет, почему учение Дионисия в целом смогло оказать такое влияние на позднейшее христианское богословие. Однако необходимо отметить, что Дионисий умело избегает любых явных ссылок на личностное понимание ипостаси, которое каппадокийские Отцы применяли в учении о Пресвятой Троице и которое было использовано в знаменитом христологическом определении Халкидонского Собора. В хорошо известном отрывке из трактата «О Божественных именах» Дионисий говорит о Боге, Который одновременно есть и Единица, и Троица, утверждает, что для нашего познания невозможно реально достичь Бога ни как Единицу, ни как Троицу, поскольку Бог есть Причина, безымянная и трансцендентная по отношению к любому числу и всякому единству. Итак, здесь уже ничего не остается от встречи с личным и триединым Богом. Подобная сдержанность в рассуждениях Дионисия в то время, когда еще не существовало хорошо обоснованного учения об ипостаси, с одной стороны, может являться следствием его принадлежности к резко отрицательно настроенным в отношении Халкидона монофизитским кругам, в которых отказывались различать природу и ипостась, а с другой - может быть обусловлено апологетическими интересами, вынуждавшими Дионисия принимать в своих произведениях неоплатоническую точку зрения. Ограниченный этой установкой, он лишь иногда приходит к умозаключениям, в которых библейское представление о живом Боге становится очевидным.
Сам Дионисий жалуется на то, что его обвиняют в «использовании достижений греков против самих греков». Он в действительности всегда старался так делать, и его огромная заслуга состоит в том, что по крайней мере в двух принципиальных вопросах это ему удалось. Во–первых, в области мистического богословия Дионисий успешно показал, что богопознание не может быть отождествлено ни с каким естественным процессом, чувственным или интеллектуальным, но превосходит их, являясь познанием sui generis, сверхрациональным или мистическим. Во–вторых, в учении об отношении Бога к тварному миру он вышел за пределы пантеизма и плотиновского учения об эманации, показав, что Божественные проявления, или «имена», говорящие о реальном и необходимом присутствии Бога в мире, не противоречат трансцендентности Его сущности.
Тем не менее, как заметил Ж. Лебретон, «все эти рассуждения не выводят нас за границы естественной теологии». Дионисий всегда оставался философом, а не мистиком в современном значении этого слова. Его целью было создать такую теорию познания, которая отвечала бы требованиям и неоплатонической философии, и христианства. И если в сфере собственно богословия он успешно достиг своих целей, то в космологии и экклезиологии достижения его представляются гораздо более спорными. Отсутствие общих христологических предпосылок делает иллюзорными его попытки полностью преодолеть пропасть между Евангелием и неоплатонизмом.
Существенными чертами греческого мировоззрения были иерархичность космоса и незыблемость космического порядка, которые являлись условием всеобщей красоты и гармонии, а также выражением божественного происхождения мира. Усвоив принципы эллинистической космологии, Ориген и Евагрий пытались объяснить иерархическую структуру космоса свободным самоопределением тварей и падением, явившимся следствием их свободы. В отличие от Оригена, Дионисий придерживается мнения о божественном происхождении иерархии, уделяет ей значительное место в своей концепции взаимоотношений между Богом и миром, «пополняя» ее библейскими, литургическими и таинственными представлениями, заимствованными из церковного предания. Несомненно, что и здесь он преследует цель защитить христианскую традицию и сделать ее приемлемой для интеллектуалов–неоплатоников. Порой эта установка даже приобретает вид прямой полемики. Например, после краткого описания таинства крещения он будто бы напрямую обращается к собеседнику–язычнику:
Это посвящение в некоторой мере символизирует священное рождение Бога в нас и не содержит ничего неподобающего или богохульного, оно не содержит даже никаких чувственных образов, но скорее отражает тайну боголепного созерцания в природных зеркалах, приспособленных к естеству человека. В чем может показаться несовершенным этот обряд,… запечатлевающий посвящаемого своими святыми наставлениями и предписывающий ему святую жизнь…?
Подобная апологетическая направленность у автора VI века объясняется самой природой неоплатонизма того времени. Следуя Проклу и Ямвлиху, а также находясь под влиянием восточных культов, неоплатоническое движение придавало все большее и большее значение теургии и мистериям. Оно вдохновляло своих последователей искать не столько философского удовлетворения для ума, сколько непосредственного общения с Божественным и стремилось совместить в целостной системе философию и религию. Как полагает Эмиль Брейе, эта тенденция представляла собой поиск метода, который позволил бы заново логически осмыслить тысячи религиозных образов, именуемых в язычестве богами, демонами, героями и т. д., и уразуметь их особое место в духовном мире. Эта подробная классификация чужда духовной жизни, наполнившей «Эннеады» [Плотина], - она снижает ее до уровня прилежной работы богослова, с одной стороны, или практики теурга - с другой.
Подобное делал и Дионисий, с той только разницей, что религиозные образы, которые он вписывает в философские структуры позднего неоплатонизма, являются христианскими. Здесь кроется объяснение дионисиевого учения о двух «иерархиях», небесной и церковной.
Споры вокруг подлинного имени Псевдо–Дионисия хотя и не приводили сами по себе к удовлетворительным результатам, по крайней мере позволили точно определить, что автор находился под сильным влиянием неоплатоников V века, особенно Ямвлиха и Прокла. Все существующее происходит от трансцендентного, несообщимого Единого и заключено в жесткую систему градаций, где положение всего сущего определяется степенью его удаленности от начала. При этом каждый более высокий чин (taxis), с одной стороны, служит посредником по отношению к более низкому, а с другой - сам разделяется на три элемента: элемент, к которому приобщиться невозможно (ameqektos), элемент, доступный приобщению (meqektos), и элемент приобщающийся (metecwn), образуя триаду. Согласно Проклу, божественное исхождение (proodos) сообщается через систему посредников, следствием чего является возвращение (epistrojh) каждой вещи к Единому. Как мы видели, Дионисий остается убежденным христианином, утверждая, что Бог выше Единого, причиной которого Он является, что понятия бытия, жизни, премудрости и разума суть Божественные имена - они не относятся к более низким иерархическим уровням; исхождение не есть умаление Божественного существа, но присутствие всей полноты Божества в каждой вещи. Однако параллелизм с Проклом сохраняется в самом принципе построения системы разделяющихся на триады посредников, предназначенных для передачи Божественного знания к низшим уровням. Их назначение состоит в том, чтобы «выводить Бога из молчания», посвящать низшие уровни в знание высших и таким образом служить как бы каналами для нисходящих проявлений Бога, а также для восхождения тварных существ к трансцендентному Благу.
Дионисий является основоположником ставшей впоследствии классической классификации ангельских сил, включающей девять «чинов», подразделяемых на три триады. Первая триада, «восседающая непосредственно окрест Бога, в большей близости, чем все прочие» и «соприкасающаяся с предвечным сиянием теархии», суть Серафимы, Херувимы и Престолы; вторая небесная триада - это Господства, Власти и Силы; последняя состоит из Начал, Архангелов и Ангелов. Хотя по отдельности все эти наименования - и можно найти в Библии, очевидно, что сама предложенная Дионисием структура не имеет в Писании никакого основания. Свт. Кирилл Иерусалимский, свт: Иоанн Златоуст и автор сборника, называемого «Апостольские постановления», упоминают весь ряд из девяти дионисиевых наименований, но в различном порядке. То есть некоторое стремление к классификации ангельских сил несомненно существовало, но Дионисий систематизировал ее и придал ей метафизическое обоснование.
Согласно Дионисию, небесной иерархии соответствует иерархия церковная, являющаяся продолжением и отражением небесной. Нигде в рассуждениях Дионисия платоническое противопоставление чувственного умопостигаемому не преобладает столь явно, как в его учении о Церкви. Представляется, что исходным моментом для него послужили аллегорические и символические истолкования Ветхого Завета александрийской экзегезы зз. Не останавливаясь на ней слишком подробно и не изучая ее как таковую, Дионисий часто говорит о «законной» иерархии (h kata nomon ierarcia), цель которой состояла в том, чтобы являть в чувственных образах и символах умопостигаемые реальности иерархии небесной. Со времени Филона это был общеупотребительный метод, дававший эллинистическому миру возможность понять Ветхий Завет. Что касается Дионисия, он рассматривает этот метод как интеллектуально–пропедевтическую ступень для создания своей экклезиологической концепции. Законная иерархия приводит к мысли о «более совершенном посвящении», то есть «нашей иерархии» (h kaq hmas ierarcia). Последняя является
одновременно небесной и законной, причастной, благодаря своему срединному положению, обеим иерархиям, разделяя, с одной стороны, умное созерцание, а с другой - различные чувственные символы, посредством которых она священным образом возвышается в направлении Божественного.
Это странное определение церковной иерархии показывает, что Дионисий в основном остается пленником дихотомии чувственного и умопостигаемого, и что у него недостает философских средств для выражения реалий, связанных с Воплощением. Он разделяет, однако, и теорию о единстве структуры космоса, вводя церковную иерархию в ту же систему, в которую входят небесные чины. «Наша иерархия, - пишет он, - уподобляется насколько возможно [небесной иерархии], так что она может обладать ангельским блеском, получить его отпечаток и возвыситься до сверхсущностной Первопричины, управляющей всякой иерархией».
Таким образом устанавливается параллелизм церковной и небесной иерархий и зависимость первой от второй, но мы с удивлением обнаруживаем только две триады или шесть «чинов» церковной иерархии: триада посвящающих, соответствующая духовенству, и триада посвящаемых, или мирян.
Триада посвящающих включает епископов, которых Дионисий называет «иерархами», дабы подчеркнуть, что они в полном смысле «начальники иерархии»; священников (iereis); и диаконов, называемых служителями (leitourgoi). Триада посвящаемых включает монахов, мирян и чин очищающихся (оглашенных и кающихся). Мы видим, что Дионисий вводит в свою систему некоторые традиционные элементы, например он признает в епископе центр всей таинственной жизни поместной Церкви. Но недостатки этой системы очевидны. Возможно ли строго, в порядке, предписанном Дионисием, поддерживать связь посвящающего и посвящаемого между разными ступенями церковной иерархии? Возможно ли построить точное богословие церковных чинов, говоря вместе с Дионисием, что епископ «освящает и завершает», священник «просвещает», а диакон «очищает»? Совершенно очевидно, что Дионисий, хорошо знавший церковные служения, практиковавшиеся в его время (тайносовершительную роль епископа, функцию священника, в основном просветительную и воспитательную, катехизическую и литургическую роль диакона, связанную с крещением), строит систему, в которой эти служения, оторванные от своего контекста, являются искусственными иллюстрациями.
Кроме произвольного характера, существенным недостатком Дионисиевой системы является то, что она искажает основное направление, которому следовала экклезиология в течение первых пяти веков. Заключенные в рамки иерархических структур, отношения между Богом и человеком трактуются в чисто индивидуалистическом смысле. Епископат, например, определяется не как элемент внутренней структуры церковной общины, член Тела Христова, а как личное состояние человека. Дионисий пишет:
Если кто произносит слово «иерарх», то он говорит об обоженном и божественном человеке, овладевшем всем священным знанием, в котором вся подчиненная ему иерархия обладает наилучшим средством совершенствования и самовыражения.
Богоподобный иерарх (qeoeidhs ierarchs), целиком и полностью причастный иерархической власти, не только не довольствуется получением посредством Божественного просвещения истинного значения всех ритуальных слов и иерархических таинств, но более того, именно он передает их другим в соответствии с их иерархическим статусом, и именно он, будучи наделен вершиной божественного ведения и наивысшей властью духовного вознесения, производит наисвятейшие посвящения в иерархические чины.
Дионисиев иерарх (а нужно заметить, что это слово означает не только епископа, но и великие персоналии Писания, такие как Мелхиседек, Моисей, Захария, Серафим из 6–й главы книги пророка Исайи) - в сущности понятие гностическое, оно обозначает человека, посвященного в тайну, передающего знание и свет отдельным людям. Концепция церкви–общины, о которой Дионисий должен был знать, отсутствует в его учении. Понятие таинства, таким образом, сводится к передаче личного озарения. Правда, Дионисий использовал для обозначения Евхаристии традиционный термин «синаксис», подразумевающий собрание верных и общественное служение, но это понятие не нашло отражения в его концепции таинства; обряд имеет лишь символическое и нравственное значение: «Само божественное раздаяние одного и того же Хлеба и одной и той же Чаши, совершаемое сообща и мирно, предписывает им, поскольку они вкусили одну и ту же пищу, объединиться нравственно и жить совершенно в Боге». И Дионисий тут же ограничивает значение таинства:
Но оставим для несовершенных эти знаки, которые, как я уже говорил, прекрасно изображены в притворах и святилищах; они годятся лишь для того, чтобы питать их зрение. А мы в том, что касается святого синаксиса, вернемся от внешних проявлений к их причинам, и благодаря свету, который ниспошлет нам Иисус, сможем в гармонии созерцать умопостигаемые вещи, в которых ясно отражены благословенные достоинства первообразов.
Труды Ареопагита представляют важное историческое свидетельство о литургической практике Восточной Церкви в пятом и шестом веке. Например, включение монашеского пострига и похоронных обрядов в число таинств Церкви напоминает современным литургистам и богословам, что учение о седмеричном числе таинств - сравнительно недавнее, оно было довольно поздно принято некоторыми византийскими авторами и до сегодняшнего дня формально не получило на Востоке всеобщего признания. Однако интерес Дионисия к истории литургии и таинств не ограничивается областью фактов. Учение об иерархиях, с его дихотомией чувственного и умопостигаемого, диктовало Дионисию такое представление о таинствах, которое соответствовало бы всей его системе, - для тех, кто видел в нем ученика ап. Павла и воспринимал его труды как неотъемлемую часть предания, это создавало проблемы истолкования и отбора.
Так, таинство причащения, чинопоследование которого истолковывается как урок нравственности, необходимый лишь для «несовершенных», представляется по существу «образом» невещественного причастия. Описав, как епископ раздает Евхаристии верным, Дионисий комментирует: «Предлагая Иисуса Христа нашим очам, он показывает нам вещественно и образно нашу умопостигаемую жизнь».
Хлеб и вино являются для Ареопагита не более чем «священными символами, которыми Христос обозначает и сообщает себя». Можно было бы умножить цитаты подобного рода, но достаточно привести заключение Р. Рока: «Высший смысл Евхаристического действия и самого Святого Причастия состоит в том, что оно символизирует союз нашего ума с Богом и Христом… Дионисий никогда формально не представляет Евхаристическое общение как причастие Тела и Крови Христовых». Следовательно, всякая осязаемая, обрядовая или вещественная реальность имеет, согласно Дионисию, лишь символическую связь с умопостигаемым миром.
Каким же образом сам Дионисий и позднейшие поколения включили различные элементы этого учения в христианскую традицию? Это важный вопрос, поскольку Corpus Areopagiticum имел большое влияние как на Востоке, так и на Западе.
Мы уже видели, что на уровне собственно богословия Псевдо–Дионисий в точности следовал традиции великих каппадокийцев; ему удалось преодолеть основное противоречие между трансцендентностью Бога и фактом его присутствия в мире. Поэтому трактат «О божественных именах» стал неотъемлемой частью восточной святоотеческой традиции, в то время как на Западе это произведение сделалось, в силу иного истолкования, причиной серьезного непонимания подлинного смысла дионисиевой мысли. Это непонимание лежало в основе спора XIV века между Варлаамом Калабрийским и Григорием Паламой. Во всяком случае, хорошо известно, какое влияние оказали трактаты Дионисия на богословов и аскетов последующих веков; и мы вернемся к этому вопросу при изучении дальнейшего развития византийского богословия.
Здесь же нам важно отметить один аспект, на который обычно обращают меньше внимания, а именно влияние, оказанное идеями Дионисия на церковно–литургическое благочестие, существенный элемент христианской духовности. Очевидно, что в своем учении об иерархии Дионисий стремился выразить простую мысль: все существующее было сотворено для соединения с Богом, - эта идея, начиная со св. Иринея, являлась центральной в святоотеческой антропологии и получила впоследствии великолепное развитие у преп. Максима. В творениях Дионисия слово «иерархия» прежде всего означает всеобщее движение твари к Богу:
Иерархия, по моему мнению, представляет собой священный порядок, науку, деятельность, ведущую к возможно большему уподоблению божественному, и, по мере даруемого Богом просвещения в соответствии со своими силами, возвышающуюся в направлении подражания Богу.
Но вместе с этим динамическим определением иерархии Дионисий предлагает и свой конкретный образ «лестницы посредников», нужный ему прежде всего для того, чтобы интегрировать в свою систему неоплатонические триады. Следствием этого является своеобразное учение Дионисия о спасении через Церковь и таинства, в котором в действительности полностью игнорируется основная тайна христианства - Воплощение.
Конечно, Дионисий, принадлежавший, по–видимому, к кругам монофизитов–севириан (отсюда моноэнергическая формула, которую он однажды использует), упоминает имя Иисуса Христа и исповедует свою веру в Воплощение, но при этом структура его системы совершенно независима от исповедуемой им веры. Для него Иисус - «самый теархический и сверхсущий ум (qearcikwtatos nous), принцип, сущность и самая теархическая сила всей иерархии, всякой святости и всех божественных действий». Воплощение состоит в том, что
Сам Иисус, сверхсущая причина сверхнебесных сущностей, сошедший к нам, не утратив Своего бессмертия, не уклоняется от превосходного порядка, учрежденного и избранного Им ради человеческого блага, но смиренно подчиняется воле Бога–Отца, возвещенной Ему ангелами.
Иными словами, Он, уже будучи главой небесной иерархии, нисходит, чтобы возглавить иерархию земную, стать ее «Просветителем», «Освятителем», «Посвящающим» и Первоиерархом. Но Свет Иисуса нисходит к нам всегда через посредство незыблемой иерархии.
Совместима ли эта неподвижность иерархии с непосредственным и непостижимым единением человека с Богом, которое является целью «мистического богословия»? Представляется, что нет. Напротив, создается впечатление, что для Дионисия существуют два различных способа единения с Богом: с одной стороны, богословие, мистическое, индивидуальное и непосредственное; и с другой - теургия, то есть «деятельность иерархии» и многочисленных посредников. Два способа богопознания совпадают только в своей конечной стадии, постольку поскольку их общая цель есть единение с Богом. Богословие Дионисия явно принадлежит к сфере личной святости, что современная теология называет словом «со–бытие»; однако теургию нельзя определить просто как «установление», поскольку у Дионисия она, как и богословие, основана на той же онтологии неоплатонизма: цель теургии - передача гносиса, самим же таинствам отводится при этом роль символов, посредством которых совершается посвящение.
На экклезиологическом уровне из этого учения вытекают очень важные следствия. Например, если церковную иерархию рассматривать как объективную ценность, то система Дионисия приведет к своего рода магическому клерикализму, и было бы интересно выяснить, оказало ли учение Дионисия осознанное или неосознанное влияние на развитие западной экклезиологии в схоластический период и более поздние времена. Если же, напротив, приписывать иерархии лишь функции посвящения, а смысл таинств свести к простым символам, то тогда не может быть никакого различия между объективным присутствием благодати и личным совершенством «Посвящающего». Это смешение оказалось серьезным соблазном для некоторых кругов византийского монашества, особенно для представителей того направления духовной жизни, которое связывают с именем Евагрия; Никита Стифат, комментатор Дионисия XI века, формально пришел к выводу, что истинный «епископ» есть тот, кто обладает «ведением» и способен посвящать в него людей, а не тот, кто «поставлен человеками». Эту крайнюю тенденцию, несомненно имевшую место на всем протяжении духовного пути от Оригена к Евагрию и Дионисию, смогли преодолеть только такие богословы, как Максим Исповедник и Григорий Палама, вернувшись к христоцентрическому пониманию благодати таинств и к учению о человеческой синэргии. Этот поворот ликвидировал дионисиеву систему иерархий, ограничив ее рамками естественной теологии. Новейшие исследования подтверждают мнение Ж. Ваннеста о влиянии Дионисия:
Хотя нельзя отрицать, что Дионисий оставил свой след в богословии и вероучении Запада, мы вынуждены признать, что на Востоке, откуда пришли к нам его произведения, влияние Псевдо–Дионисия оставалось незначительным. Будучи с самого начала вовлеченным в богословские споры, разделявшие в VI веке Восток, учение Дионисия нашло немного учеников, распространявших его. Несомненно, что уже каппадокийцы сформировали духовное учение Востока, оставившее глубокий след в византийском богословии и духовности.
Конечно, и Максим Исповедник, и Иоанн Дамаскин обращались к трудам Дионисия, Но они интегрировали его учение в систему мысли, совершенно независимую от дионисиевой.
В византийском мире терминология Дионисия сохранила свою самобытность и значимость, вероятно, только в области литургики. Начиная с IV века христианское богослужение, больше не являвшееся культом преследуемого меньшинства, должно было удовлетворять потребностям широких масс - оно претерпело серьезные изменения, если и не по существу, то, по крайней мере, по формам, и особенно по типу благочестия, которое оно выражало. Это явление, хорошо известное историкам богослужения, привело к тому, что Церковь восприняла понятия и термины, заимствованные из греческих мистерий. В проповедях акцент делался на святости священнодействий, которую множество наполнивших храмы номинальных христиан легко могли профанировать. Идея эзотерического посвящения, заимствованная у неоплатоников и из Corpus Hermeticum, стала широко использоваться, дабы внушить верующим чувство святыни и напомнить о том, как трудно к ней приблизиться. Эта тенденция, основание которой можно отчасти найти в понятии тайны у ап. Павла, получает у Псевдо–Дионисия свое наиболее полное выражение. Только поднимаясь по ступеням иерархии путем посвящения можно достичь тайны, сущность которой всегда остается сокрытой. Не имея посвящения, человек обладает только косвенным знанием, полученным через иерархическую систему посредников и символы. Для Дионисия в этом собственно и состоит назначение литургии и таинств, соборный, христологический и эсхатологический смысл которых остается невыясненным. В богословие Дионисия достаточно быстро были внесены необходимые коррективы, но его символическое и иерархическое истолкование богослужения навсегда наложило свою печать на византийский тип благочестия: отсюда представление о богослужении как о символической драме, которую собравшиеся воспринимают словно зрители: как о мистерии, проникнуть в сущность которой могут только посвященные.
Неизвестный христианский автор «Ареопагитик» - сборника, состоящего из четырёх трактатов и 10 писем на догматические темы, приписанных Дионисию Ареопагиту , упоминаемого в Библии как ученика апостола Павла .
Сборник «Ареопагитик» появился, вероятно, на рубеже V и VI веков и оказал влияние на развитие идей так называемого апофатического (отрицательного) богословия…
Богослов исходил из того, что Бог бесколичествен, бескачествен, неуловим, принципиально неопределим и находится за пределами всякого измерения, но земной тварный мир, говоря современным языком, поддаётся какому-то качественно-количественному описанию и измерению…
Дионисий Ареопагит, О божественных именах, СПб, «Глагол», 1994 г., с. 275.
«Зародившись на стыке Запада и Востока в тот момент, когда школа неоплатоников сосуществовала с торжествующим христианством, учение Дионисия Ареопагита явило уникальный синтез мастерства Александрийских философов с самой чистой христианской мыслью. Не удивительно, что замком свода здания, возведённого Дионисием, стала идея Высшего Единства - матери всех единств. Трактаты и послания Псевдо-Дионисия написаны от имени персонажа новозаветных «Деяний Апостолов», обращенного в христианство проповедью Павла. Г. Кох и И. Штилльмайр датировали «Corpus Areopagiticum» периодом между II и V вв., а Э. Хонигман и Ш.И. Нуцубидзе предложили идентифицировать автора с монофизистским церковным мыслителем Петром Ивером, уроженцем Иверии и епископом Маюмы (близ Газы).
По другой версии, авторство приписывается Северу Антиохийскому. ... мистические работы Псевдо-Дионисия представляют собой размышления на тему Бога, которого он, следуя Плотину и каббалистам, определяет как некую божественную темноту и пустоту. Как мог такой Бог быть личным Богом христиан? Дионисий объясняет, что Бог - причина добра и красоты, сам оставаясь за ними и выше их. Его грандиозный призыв и влияние вновь доказывают, что существо, которое незадолго до этого было некой обезьяной, развило «божественные стремления» подобно гусенице, пытающейся превратиться в бабочку. Являясь несущим, Бог - первопричина всего сущего, но не зла, которое - не что иное как истощение бытия, отсутствие добра, «безобразная материя».
Освобождение от зла суть освобождение от вещества и приближение к Богу. Если Бог есть единство и простота, то и приближение человека к Богу может быть достигнуто только освобождением души от всех связей с чувственностью, очищением сознания.
Когда этот подготовительный путь пройден, когда ум погружается в таинственное молчание, в безмыслие, человек непосредственно ощущает Бога в состоянии экстаза.
Развивая неоплатонические представления о неопределимости и неописуемости Бога и возможности восходить к богопознанию по иерархической лестнице аналогий, Псевдо-Дионисий связал онтологию неоплатонизма и порожденное этой онтологией учение о символе с доктриной «церковной иерархии», как бы естественно вытекающей из идеи «небесной иерархии».
В отличие от мистического историзма Блаженного Августина , представляющего церковь как развивающийся «град Божий», образ церкви у Псевдо-Дионисия статичен - это консервативная иерархия людей, непосредственно продолжающая иерархию ангелов. Подобным образом представлены распорядок церковных таинств и посвящений - без драматизма и каких бы то ни было противоречий.
Труды Дионисия Ареопагита глубоко пропитаны символизмом в истолковании всего сущего и в них картина мира представлена в духе эстетически переживаемой иерархии света, позже развитой Данте в Божественной Комедии. Достигнув просветления, соединившись в экстазе с Богом, Дионисий много пишет о единении с неизречённым светом, о Божественной Тьме и о мистическом знании. В Трактате по Мистическому Богословию просветление описано как прекращение всякого «умственного делания», «тесное единение с неизречённым светом», условиями которого является срывание покрова «чувственных вещей» и «постигаемых вещей». Мистическое незнание, согласно Ареопагиту, совершенно иное, чем интеллектуальное - «не отказ от знания, а высшее знание. Это абсолютное и блаженное незнание именно составляет знание Того, Кто превосходит все объекты человеческого знания».
Подобно многим другим мистикам Псевдо-Дионисий после встречи с Божественной Тьмой даёт развёрнутое определение Бога, всецело построенное на отрицаниях (см. стр. 111, т. 1).
Труды Псевдо-Дионисия стали мощнейшим источником влияний на мистическую мысль Средневековья и Нового времени, пропитав духовные искания мыслителей и духовных писателей целого тысячелетия. Фраза «Дионисий говорит» встречается в книгах мистиков IX-XVII веков так же часто как цитаты из Библии и изречения Отцов Христианской Церкви.
Значение трудов Дионисия заключается в том, что он был первым и, на протяжении долгого времени, единственным христианским автором, попытавшимся искренне и точно описать деятельность мистического сознания и природу экстатического постижения Бога.
Эти труды выполнили свою задачу настолько хорошо, что, читая их, позднейшие созерцатели находили в них отражение и частичное объяснение своих самых сокровенных переживаний. Поэтому для описания собственного опыта они перенимали язык и метафоры Дионисия, ставшие впоследствии классическими терминами науки о созерцании.
Именно Дионисию христианская литература обязана представлением об Абсолютном Божестве как о «Божественной Тьме» и безусловным отрицанием «всего, что есть» - т.е. всего воспринимаемого поверхностным сознанием.
Кроме того, благодаря Дионисию получил распространение так называемый «путь отрицания» - учение, согласно которому душа достигает Абсолюта, погружаясь в «божественное неведение».
Подобная идея присутствует также в греческой и индийской философии. Благодаря Дионисию она вошла и в обиход католического христианства. Учение Псевдо-Дионисия вошло в корпус идей византийского православия благодаря его интерпретации Максимом Исповедником. Оно оказало заметное влияние на Иоанна Дамаскина, Григория Паламу, Варлаама Калибрийского, а позже на Максима Грека и древне-русских теологов. На Западе «ареопагитический корпус» получил известность с IX века. Комментарии к нему принадлежат Фоме Аквинскому и Марсилию Фичино ; заметное влияние идей Псевдо-Дионисия испытали Эриугена и Николай Кузанский ».
Гарин И.И., Что такое мистика? В 2-х томах, Том 2, М., «Терра»; «Книжный клуб» 2004 г., с. 463-465.
« Сверхчеловек - личность, наделённая абсолютной свободой воли.
Понятие Сверхчеловек впервые введено Отцами церкви, в частности Псевдо-Дионисием Ареопагитом.
Сверхчеловек - это тот, кто воплощает в своей жизни христианский идеал, выраженный : всё мне позволено, но ничто не должно обладать мною.
Идея Сверхчеовека - центральная в философии : Сверхчеловек, по его мысли, должен заменить умершего Бога; Сверхчеловек - тот, кто творит свою жизнь сам, без подсказки, будучи свободен во всём, кто несёт всю полноту ответственности перед самим собой.
Не случайно в образе Ссверхчеловека увидел прообраз , который взял на себя ответственность за всё человечество.
На этом же основании считал религиозным мыслителем».
Кириленко Г.Г., Шевцов Е.Н., Краткий философский словарь, М., «Эксмо», 2004 г., с. 325.